Семнадцать белых роз - Страница 13
— Это — отсутствие старого любвеобильного Сида. Кстати!
— Что?
— Как он? То есть Сид-маленький?
— Прелестно! У него отдельный номер для собак. Он так рад! Он просто… — Элли вдруг оглянулась вокруг. Сида нигде не было видно. — Сид! Сид! Где ты, маленький засранец! А ну иди ко мне! Сид!
— Убежал? — Валентина вздохнула. — Ну давай, ищи. Звони, если будут новости.
— Сид! — Элли не на шутку испугалась. — Сид! Где же ты! Сид!
Она уже забыла про Валентину, мечась из стороны в сторону. Щенка не было видно. Элли обошла все кусты, облазила все ближайшие скамейки и мостки, спустилась почти к самому отелю, потом забралась повыше в гору, но тщетно…
Выбившись из сил, совершенно позабыв о времени и обеде, задыхаясь от слез, она уселась прямо на землю и обхватила голову руками. Что еще можно сделать, она не знала. Руки и подбородок дрожали, голос почему-то осип, и кричать она больше не могла.
Внезапно в ее руку ткнулось что-то мокрое и холодное, тут же раздалось знакомое поскуливание, и, резко вскинув голову, Элли увидела грязного и абсолютно счастливого Сида. Рядом, загораживая от нее вечернее солнце, стоял кто-то в охотничьих сапогах.
— Сид! — просипела она, подхватывая щенка на руки. — Я тебя убью!
— Ну зачем же так? — раздался над ней знакомый голос. — Вы же только что рыдали оттого, что он потерялся. А теперь собираетесь убивать…
Она подняла голову, приставив ладонь к глазам, чтобы не слепило солнце, и обомлела. Перед ней стоял Генри Микст. Популярный продюсер и гениальный режиссер. Автор шоу и знаменитых телепроектов. Собственной персоной.
— Вы что?
— То есть?
— Вы что, специально за мной везде ходите? — Она тут же поняла, что сморозила глупость. К тому же голос у нее ужасно сипел.
— Вы не поверите: я здесь живу! — Он махнул рукой вверх, где на склоне красовалось несколько симпатичных коттеджей. — Во-он в том синеньком домике.
— Вот как!
— Да, а вы что тут делаете? Вы должны сидеть в Нью-Йорке и размышлять над моим предложением.
— Я размышляю. Только здесь. Здесь лучше думается, понимаете?
— Понимаю. Именно поэтому я приехал сюда… Отдохнуть перед началом длинного сезона.
— Хм. — Элли покосилась на синенький дом.
— Не верите? Пойдемте в гости. Силу там ужасно понравилось. Мы сразу друг друга узнали, завиляли хвостом, полезли целоваться… Да, рыжая морда?.. А пока вы тут увлеклись телефонными беседами, мы немного половили лягушек. И поели моего охотничьего супчика.
Элли потеряла дар речи. Значит, пока она рыдала, пока она ползала под лавками, обдираясь о колючие кусты, пока она тонула в ручьях, эти двое преспокойно наслаждались обедом. И даже не удосужились предупредить ее об этом!!!
— Да вы знаете кто после этого?!
— Кто? — Генри насмешливо смотрел на нее.
— Вы самый… Как вы могли! Я чуть с ума не сошла! Уходите.
— Как это?
— Уходите и не смейте больше приближаться к моей собаке!
— А я думал, мы в гости пойдем, раз уж встретились.
— Черта с два! И считайте, что я дала вам окончательный ответ: НЕТ! Ищите себе другой типаж для вашего проекта. Пойдем, Сид.
Но щенок и не думал уходить. Лукавый предатель бегал кругами возле великого продюсера и преданно заглядывал ему в глаза. Он-то был согласен на любые условия, лишь бы участвовать в очередном проекте ловли лягушек.
— Сид! Ты что, не идешь со мной? — Элли села на корточки и протянула к нему руки.
Тот отбежал, спрятался за сапог Генри и не дал себя схватить.
— Ты что делаешь, Сид? Ты — мой щенок!
Но спаниель, привыкший к тому, что хозяева меняются почти каждый день, видимо, не думал пока выбирать кого-то одного. Да, кажется, с этой девчонкой он проводил времени больше, чем с остальными, зато вот у этого дядьки есть потрясающее болото возле дома. И очень много лягушек. И очень вкусный суп. Лучше всякого мяса и собачьего корма из консервных банок!
Нет, пожалуй, он останется с дядькой. По крайней мере, пока не кончатся лягушки.
— Ну знаете!
— Да отпустите вы его со мной, а вечером я его верну. Назовите ваш номер…
— У него свой номер.
— В собачьем корпусе?
— Да.
— Ну что же вы, Элли! Говорите, что любите своего пса, а сами даже не можете потерпеть, пока он вырастет.
— Да, вам легко говорить, а он съел всю мою квартиру за одну ночь!
Генри рассмеялся.
— Я же предлагал отдать его мне в первый же вечер. Мы с ним улетели бы сюда уже в воскресенье…
— Не волнуйтесь: мы с ним прилетели сюда в понедельник. И с тех пор грызем и рвем все швейцарское, фирменное.
— А детей своих вы наверно вручите няньке. Потому что от них много шума и беспорядка в доме.
— Давайте обойдемся без взаимных оскорблений.
— А что такого я сказал?
Но она его не слушала:
— Сид, идем домой! Ты что, остаешься?.. Ты куда?!
Щенок со всех ног несся вверх по склону, в сторону синего коттеджа с башенками.
— А вы сами не идете ко мне?
— Нет!!! Номер восемнадцать. Всего хорошего!
Элли быстро побежала вниз по тропе. Черт бы побрал этого продюсера! Она осталась без вкусного горячего обеда, и теперь придется заказывать себе что-нибудь в кафе. Это просто возмутительно! А они там наловились лягушек, наелись охотничьего супчика и, судя по всему, собираются еще трапезничать и всячески наслаждаться жизнью.
Мобильный телефон она решила больше не включать до возвращения в Штаты. Потому что пока звонки приносят одни неприятности и, так или иначе, являются причиной проблем. Лучше совсем без него. Она вдруг стала рассуждать как ее бабушка, которая иногда принималась выступать против достижений цивилизации. Ах, как хорошо было двадцать лет назад, когда мобильной связи еще не изобрели! Как независимо, наверное, чувствовали себя люди. А теперь ты словно на длинном поводке: в любой точке планеты тебя могут достать и притянуть к себе… Теперь Элли согласилась бы с бабулей на сто процентов!
Сид вернулся глубоким вечером, словно ребенок, которого мама отпускала на весь день в Диснейленд: грязный, уставший, но совершенно обалдевший от счастья.
— Я возвращаю его вам в целости и сохранности. Мы поужинали, задавили двух лягушек…
— Фу!
— Да, вам нужно его помыть. Знаете ли, местные лягушки имеют очень резкий запах.
— Я уже успела это оценить. Только потрудитесь объяснить мне одну небольшую деталь.
— Какую?
— Почему ВЫ его крадете, выгуливаете до одурения, валяете где попало, а МНЕ его приходится мыть? А?!
— Ну хорошо. — Генри потянул поводок из ее руки. — Я вымою его сам, а верну утром.
— Вот вымойте и верните! Только не утром, а сегодня же вечером!
— Но это уже будет ночь. И потом: кто же после ванны выходит на улицу? После ванны полагается понежиться в теплом махровом халате и ложиться баиньки! А вы хотите, чтобы мы по осенней ночи тащились так далеко! Нет уж, извините. Придем только завтра утром. Пойдем, Сид.
— Вы что? — Элли схватила продюсера за рукав и стала тянуть на себя, задерживая в дверях. — Вы что, решили переманить у меня собаку? У вас что, денег не хватает свою купить?
Как ни странно, он оставался спокоен.
— Нет, просто в детстве у меня был точно такой же спаниель. Мы вместе выросли и повзрослели, как два брата. И с тех пор я питаю слабость к этим рыжим ушастым обормотам! — С этими словами он наклонился к собаке, и та преданно лизнула его в ухо.
— Ну все! Мне надоело! Забирайте его и уходите. Завтра утром я вас жду, и чтобы больше мы никогда не встречались, лягушек не ловили и в гости к вам не ходили. Ясно?
— Есть, сэр! — ответил Генри, принимая стойку морского офицера.
— Вы что, на флоте служили? — против воли поинтересовалась Элли, оглядывая характерные выпуклости на плечах и бицепсах, выступающие под тонкой спортивной курткой.
— Было такое.
— Заметно. Вас там как следует накачали.
— Что поделаешь: папа хотел сделать из меня морского офицера. А видите, что получилось? — Генри разочарованно развел руками, как будто говорил о какой-то неудаче. — Как говорится: что выросло — то выросло.