Семеро на орбите - Страница 10

Спустя несколько лет командир авиационного полка в аттестации на лейтенанта Филипченко писал: «Трудолюбив, по характеру спокоен, летает отлично, материальную часть знает, стрельбы выполняет только с высокими оценками, среди летчиков части пользуется уважением и авторитетом. Избран членом партийного бюро части...»

Менялись места службы, менялись наименования и номера частей, в которых довелось служить Анатолию, но неизменным оставался характер летчика. Напористость, неотступность в начатом деле, спокойствие и скромность в самых различных обстоятельствах, стремление к совершенству – вот те черты, которые привели его в отряд космонавтов, которые свойственны ему и сейчас.

Есть документы, характеризующие подполковника Филипченко, подписанные Юрием Гагариным и Андрияном Николаевым. И в каждом из них неизменно отмечаются волевые качества летчика, его партийная принципиальность, честность, трудолюбие.

Нет, он ни разу не спасовал.

...Это было еще в полку, когда самолеты-перехватчики только появились в частях. Анатолию было поручено одним из первых испытать эту машину. Он долго знакомился с ее характером, пилотировал днем, обживал ее на разных режимах. Но как-то раз пришлось лететь ночью. Летел за инструктора. Небо звездным шатром накрыло землю, обещая хорошую видимость. Казалось, ничто не может омрачить плановые полеты, которые до этого срывались по причинам буйства погоды. И вот тебе.

Он почувствовал, как машину вдруг повело в сторону. Шатнулись и покатились к нулю стрелки приборов, контролирующих работу правого двигателя. Высотомер показывал тысячу метров.

Двое их было в самолете. Анатолий за старшего. Он и приказал:

– Будем садиться как обычно!

Для этого нужна была выдержка. Очень большое мастерство. И духовная твердь. Твердь коммуниста.

Анатолий взял управление на себя. Ногой удерживал самолет от разворота, соображая, что же произошло.

В подобные ситуации он раньше не попадал. Пилотировать самолет с выключенным двигателем не приходилось даже и днем. А тут ночь.

Машину непривычно тянуло вправо. Летчик удерживал ее как мог, впившись глазами в приборы. Нет, он не думал об опасности, не рисовал в своем воображении трагического исхода полета, не настраивался, как говорят, на волну психоза. Он знал одно: машину нужно привести на аэродром и посадить. Нужно! Только тогда инженеры смогут разобраться в причинах случившегося и предотвратить повторение подобного в будущем.

Филипченко доложил руководителю полетов: так, мол, и так. С земли передали указание:

– Попытайтесь запустить двигатель.

Анатолий держался спокойно, словно и не случилось ничего такого. Но тревожное падение стрелок кольнуло сердце. Двигатель не запускался.

– Буду садиться так, – прозвучал твердый голос в динамиках на стартовом командном пункте.

Вслед за этим он услышал, как руководитель полетов приказал всем, кто находился в воздухе, прекратить радиообмен. В сердце снова закралась тревога. Положение оказалось более серьезным, чем предполагал Анатолий.

Он старался не потерять высоты и шел на привод на уровне тысячи метров, до боли в глазах вглядываясь в проплывающие внизу россыпи огней.

Впереди уже видна яркая лента посадочной полосы.

– Хорошо идете! – ободряюще басит руководитель полетов.

Филипченко и второй молодой пилот продолжали удерживать машину от разворота и планировать на полосу. Все замерли на старте. Смотрят за ними с земли, тревожатся и те, кто в воздухе. Трудную вы взяли на себя задачу, ребята!

Еще мгновение...

Ура! Сели.

Побелевшие от натуги пальцы отпустили ручку управления. Откинут фонарь. Ночная прохлада ласково тронула лицо. А в сознании уже неторопливо, без тени тревог бродила блаженная мысль: «А ведь перехватчик будет летать. Поврачуют его добрые руки инженеров и техников, и снова взмоет в глубокое небо краснозвездный красавец с посеребренными крыльями...»

Руководитель полетов и двое пилотов стояли друг против друга и несколько секунд от волнения не могли произнести ни слова. Наконец командир шагнул вперед, крепко расцеловал их в губы и взволнованно произнес:

– Теперь я спокоен за вас.

В «Звездный» он пришел с большим налетом. Примеряясь к креслу космонавта, продолжал счет своим летным часам. В его активе почти два десятка различных типов крылатых машин, на которых он провел в небе свыше полутора тысяч часов.

Многое можно рассказать о том, как он готовился к своему первому старту, как трудился все эти годы, как тщательно проигрывал на тренажерах каждый элемент предстоящего полета, как помогал ребятам из своего экипажа. Во всем этом проявился характер командира «Союза-7»: строгость к себе и другим, тщательный самоанализ, выдержка.

Заявление командира корабля «СОЮЗ-7» тов. ФИЛИПЧЕНКО А. В. перед стартом

Дорогие товарищи и друзья!

Вчера мы проводили в космические дали наших товарищей Шонина и Кубасова, а сегодня сами отправляемся в просторы Вселенной на корабле «Союз-7».

Наша страна последовательно и планомерно проводит исследование и освоение космического пространства, и мы горды тем, что вносим свой вклад в это благородное дело.

Горячо благодарим Центральный Комитет нашей партии и наше правительство за оказанное доверие и заверяем, что приложим все силы и знания для выполнения поставленных перед нами задач.

До встречи!

 Бортинженер: Владислав ВОЛКОВ (космонавт-20)

Второй в экипаже – гражданский парень с броской внешностью. Широк в плечах, красивую голову держит прямо. Лицо будто отлитое из крепкого металла, но отлитое тонко, изящно. Задорные огоньки прыгают в лучистых глазах. Малейшие оттенки настроения отражаются в них, как у всякого горячего по натуре человека. Выше среднего роста, гибкий, проворный, он появился в «Звездном» с новым пополнением.

Внешне он всегда спокоен, но за этим спокойствием скрывается неукротимая русская натура. Веселый, живой, он любит песню и пляс, крепкую шутку и риск. Он может часами просиживать за этюдником и терпеливо подбирать понравившуюся мелодию. Его рукам послушны теннисная ракетка и хоккейная клюшка, а пальцам – струны гитары. Поначалу он может показаться озорным храбрецом, любителем острых ощущений. Но все это обманчиво.

Его судьба – это судьба многих тысяч молодых людей, которых влечет космос, естественная потребность по большому счету испытать себя в любимом деле.

– Я давно, еще в детстве, сделал для себя выбор. Отчасти, наверное, потому, что отец и мать мои работали в свое время в авиационной промышленности, много лет отдали самолетостроению, – говорит он, улыбаясь. – Их увлеченность, видимо, передалась и мне. Я мечтал стать испытателем. Конечно, самых новых самолетов. И вот, кажется, мне повезло...

Как Вадим (так его называют в отряде) стал космонавтом – это уже отдельная история. Началась она с того, что в летчики он не попал. Точнее, отложил полеты на некоторое время. Так посоветовал дядя – брат матери – Петр Михайлович Котов. Он был для Вадима авторитетом. Причин на то много. Во-первых, через всю войну прошел, на разных самолетах летал, в какие только переделки не попадал; во-вторых, вся грудь в орденах и медалях. А их зря солдатам не дают.

Дядя толковал просто:

– Летать – дело немудреное. Хорошо летать – это, брат, посложнее. А вот испытателем стать по нынешним временам совсем не просто. Начинать надо не с того, что учиться летать. Будешь очень хотеть, это от тебя не уйдет. Прежде надо познать науку. И не одну, а самые разные. Без них станешь воздушным извозчиком, а не испытателем.

Все вроде бы правильно, логично, резонно. Но попробуй в семнадцать лет отказаться от выношенной и выстраданной мечты, отложить ее на неопределенное количество лет.

Жили они неподалеку от Тушина, где каждый день взлетали и садились самолеты, плыли по небу разноцветные парашютные купола, где каждый мальчишка грезил о небе. Один сосед, работавший и летавший с самим Чкаловым, рассказывал Вадиму преинтереснейшие истории о людях пятого океана. Другой – о работе конструкторов.