Семена Распада. Том I (СИ) - Страница 89

Тени остановили человека перед дверью, и неизвестность сменилась снова. Внутри были люди, бессмысленный взгляд скользнул по их лицам, чтобы снова упереться в никуда, но что-то привлекло его. Одно из лиц… В тусклой синеве глаз начало загораться узнавание.

Человек ещё ничего не помнил, но начал осознавать, что связанный стоит в камере пыток, а перед ним: старый палач в кожаном переднике, блюститель Небесной Справедливости, чародей в зелёном нойэше и ещё один — обнажённый по пояс, и с руками, привязанными к столбу — чернобородый южанин, чьё лицо показалось знакомым.

Взгляд человека опустился ниже: на груди южанина змеились выжженные фаанэ. «Saera», — прочитал беспамятный, и в это же мгновение в голове его раздался взрыв, с которым когда-то рухнула стена, доверенной ему заставы. Он вновь увидел исчезающую во тьме призрачную лестницу, почувствовал холод и боль той проклятой ночи. «Меалон!» — вспомнил человек своё имя, и с этим знанием пришёл всепожирающий ужас. Не в силах выдержать навалившегося груза памяти, он отчаянно и дико закричал.

— Прикажите вывести! — сказал блюстителю чародей в зелёном, когда послушники заткнули Меалона кляпом.

Жрец-воин дал отмашку, и сопротивляющегося рыцаря выволокли в коридор. Следом вышел и норинец, он нагнулся над бывшим хранителем ключей, приложив ладонь к его горячему взмокшему лбу. Внезапно леденящий кровь ужас прошёл, вновь уступив место пустоте. Однако на этот раз в тишине звучал голос, тихий и вкрадчивый:

«Мне жаль, что вам пришлось пройти через это, фаир, однако я не мог действовать иначе. То, что постигло вас — не ваша вина. Поверьте, я знаю о чём говорю: я был уже в вашем разуме, видел всё, что произошло тогда. Вы честно исполняли свой долг, вам нечего стыдиться»

«Я… — мучительно начала зарождаться ответная мысль в голове прекратившего кричать Меалона, — …упустил её… лестница… недостоин!»

«Ваш Бог милостив, фаир. Он даст вам возможность сразиться за него вновь. Вы ведь хотите этого?»

«Да!» — Заветный образ снова возник перед его глазами. О, если бы он только мог, то сейчас же и бросил себя в битву!

«Вы сделаете это. А сейчас: Lepa!*» — Чародейский приказ не из тех, которые можно оспорить: сознание рыцаря затянула блаженная пелена забытья. Послушники подхватили осевшее тело, и потащили обратно.

*Усни! (ST)

Норинец вернулся в мучильню. Бэрраар обратился к нему, неодобрительно пронзая взглядом серо-голубых глаз:

— Ну что? Вы закончили с этим трусом, вэттир Циро?

— Я уже говорил вам: фаир Меалон — не трус. Впрочем, да. Он скоро вернётся в ряды живых, но будет вновь искать смерти.

— Пусть! Большего он не заслуживает. Мы можем начать уже? — он нетерпеливо махнул рукой в сторону пленника.

— Конечно! Только, — чародей лукаво подмигнул, — как вы собираетесь выбивать из него правду?

— А проще некуда! Просветитель, — жрец-воин обратился к палачу, — покажи вэттиру свои зелья.

Старик с короткой опрятной бородой вытащил из поясной сумы узкогорлую склянку с прозрачной жидкостью:

— Вытяжка из корня саалма и листьев бароиса, — с гордостью объявил он, — соврать этот злодей не сможет.

— Он может и вовсе не заговорить. Как вы могли убедиться, — Циро кивнул на окровавленные пыточные приспособления, кучей сваленные в углу, — боли он не боится. С чего вы решили, вэнир, что это поможет?

— Что вы предлагаете? — недружелюбно спросил герой Мирьехской битвы: этот молодой норинец нравился ему куда меньше обходительного старика Этельдора.

— Я сам поработаю с ним. Чарами.

— Исключено! Вы разве не видели Шестицвет? — блюститель указал на кристалл в руке палача, удивительным образом переливающийся одновременно синим, зелёным, белым, серым, пурпурным и красным цветом. Эти камни, подавляющие любые проявления Ivey, искусственным путём создавались с помощью эсэдо.

— Мэасдэ, боюсь, придётся убрать отсюда, — спокойно обронил Циро, использовав принятое в Норине название. — И не спешите вспыхивать яростью, я сам позабочусь о безопасности.

— Только из уважения к джайхэту Вейну, — после долгого тяжёлого молчания произнёс Бэрраар, — если вы не справитесь, я вас более не подпущу к нему.

Блюститель приказал палачу выйти в коридор, сам же, обнажив меч, встал позади пленника. Чародей смотрел на эту предосторожность с усмешкой.

Жрец Раукар всё это время сидел неподвижно, будто спал с открытыми глазами. Его, казалось, не тревожили ни верёвки, больно стискивающие руки, ни следы от пыточных приспособлений, ни обнажённый клинок, упёршийся в спину.

— Imfero! — чародей взмахнул кистью перед лицом альхарца, одновременно другой рукой вытаскивая кляп. С кончиков пальцев сорвались пурпурные ленты, на несколько мгновений опутавшие заключённого. — Сегодня он не сможет использовать Ivey, даже если мы развяжем ему руки.

Бэрраар покачал головой, на его перечёркнутом шрамом лице отразилась смесь восхищения с отвращением. Альхарец плюнул кровью на полу нойэша, обнажив в улыбке изломанные старичком-просветителем зубы.

— Он знает, что я собираюсь проникнуть в его разум, и не боится этого, — не обращая внимания на пятно, продолжил Циро, — надеется на своего Бога, и ту защиту, что Раукар возвёл в его голове. Скажу честно, нам повезло, что мы взяли не главаря, в противном случае, боюсь, даже у меня ничего бы не вышло. Этот же не отмечен особой милостью, даром, что первым вступил на земли империи.

— Может, пора уже? — рука Бэрраара начала дрожать под тяжестью меча.

— Пора. — Циро опустился, чтобы быть вровень с пленным, заглянул в чёрные ненавидящие глаза своими изумрудными. Несколько мгновений казалось, что время застыло, но потом альхарец дёрнулся в путах, едва не насадившись на меч блюстителя. Дёрнулся снова, бессвязно закричал брызжа кровью, и осел, уронив голову на грудь.

— Он готов, — чародей распрямился, — задавайте ему любые вопросы.

Бэрраар недоверчиво нахмурился, но всё же решил проверить:

— Как твоё имя?

— Расул кан Рашид рун-Уллмани, — невнятно из-за выбитых зубов, но всё же различимо проговорил жрец, не поднимая головы.

— Кому ты служишь? — продолжил жрец-воин, в первый раз взглянув на Циро с одобрением.

— Раукар Освободителю, — при упоминании этого имени блюстителя передёрнуло.

— Вэнир, — вмешался в ход допроса Циро, — должен предупредить: он очень плох. Битва, плен, да и ваши неумелые пытки. Тёмные чары, увы, не лечат, а светлые ему не помогут. Каждый ответ будет отнимать у него ещё толику жизни. Продолжайте, но будьте осторожны: альхарец может не дожить.

— А доказательства? — насторожился Бэрраар. — Если меня обвинят в смерти пленного?

Керан щёлкнул себя по чёрному браслету:

— Это ильтимит, он сохранит воспоминания сегодняшнего дня.

— Тёмные чары… — с отвращением пробормотал блюститель, но словам норинца всё же поверил. Допрос продолжился: — Сколько вас было? Кто-нибудь остался ещё?

— Восемнадцать. Не знаю. Девять отправились в Мирьех. Восемь погибли у Костра.

— Как вы зажгли Костёр?

— Жертва: две грешных и одна чистая душа.

— Есть ещё Костры? — сердце Бэрраара забилось чаще, он чувствовал, что подбирается к главному.

— Да.

— Где?! — блюститель едва удержался от того, чтобы огреть себя по лбу за неправильно заданный вопрос.

— В Мершвельде, — совсем тихо проговорил жрец, и долго молчал перед тем, как продолжить. — В Гирьяне, Зейде… Джараламе… Фэре и… Доррэхе.

Эти слова тяжёлым молотом обрушились на голову жреца-воина. Пять! Пять проклятых Костров! Пять городов! Целая страна! Это ведь многие тысячи Seliri и сотни жрецов! Всего девять этих ублюдков едва не превратили Мирьех в руины! Что теперь делать империи?!

— Чего вы хотите?! — потеряв самообладание, Бэрраар яростно тряс альхарца за плечи. — Чего?!

— Свободы… — едва слышно прошелестел он, и замолчал. Навсегда. На чёрную бороду из безвольно раскрытого рта скатилась кровавая ниточка слюны.