Семена Распада. Том I (СИ) - Страница 12

— Слабее? — жрец-воин недоверчиво приподнял бровь, оглаживая рукоять меча. — Здесь есть мы, северный Луч.

— Да, но нет крепких стен и обученного войска. Стражники и ополченцы не годятся для схватки с Seliri, а вас… вас мало, слишком мало. Именно поэтому мы пришли на помощь.

— Хм, звучит склонно. Однако! Я видел знамёна Динайрэ, Дорра и Арнитена. Но где остальные? Неужели прочие вассалы решили избежать схватки? Отсидеться по замкам? Это похоже на Фисса, но не Дорэана.

— Не стоит предаваться волнениям, вэнир, — всё-таки решил вставить слово Амони, и голос его не дрогнул. Юноше хорошо был известен замысел Этельдора, и он спешил поделиться им с блюстителем Каинен. — Войско шехэтов ниже по течению Пёстрой переправилось на другой берег. В их отрядах только конные, поэтому, когда враг пойдёт на Мирьех, они обрушатся на него с тыла. А если жрецы Раукар натравят своих тварей на Аунцэх, то Фисс и Дорэан также придут на выручку ксэхэтуЭфмэ. В общем, эти силы — наш кинжал, нацеленный в спину противника.

— Они — молот, а мы — наковальня? — губы блюстителя сложились в усмешке, из-за чего шрам на щеке ещё уродливее искривился. — Я тоже читал «Уроки войн». Задумка хорошая, но больно простая. Думаете, эта хитрость им неизвестна? И они так просто подставятся под удар?

— Тёмных жрецов немного, вэнир, — уверенно проговорил Этельдор, снова придя на выручку Амони, — а управлять целым войском тварей непросто. Им так или иначе придётся держаться единой толпой.

— А если они сперва нападут на ваших конников?

— Тогда те без боя отступят к переправе или в Аунцэх.

— Без боя? — голос жреца-воина сквозил недоверием. — А как же рыцарская гордость, или, как они любят говорить, честь саррош?

— Поверьте, вэнир, энхэтыАмонии верны долгу перед империей, так же, как и вы. И бессмысленная гибель — это не самый лучший способ доказать свою верность. Они ударят по врагу, когда придёт время, уверяю, и отступят, если потребуется.

— Я поверю. Но вы говорите, что жрецов немного? А Seliriне нужны ни отдых, ни вода, ни пища. Что если они останутся ждать? Что если не нападут вовсе?

— Тем лучше. Время на нашей стороне. Я уже написал князю Вейну, в Норине скоро займутся поисками Костра. Если твари останутся на месте, мы соберёмся с силами, окружим и раздавим их. Нас больше и с нами Светлый Бог. LituKainen`eme!

— LituKainen`eme! — повторил Бэрраар, приложив руку к сердцу. Казалось, он был готов со всем согласиться и признать главенство чародея в обороне Мирьеха, но ещё какая-то резкая неприятная мысль мелькнула в его глазах. — Мне хочется узнать ещё кое-что… зачем вы привели сюда этих узкоглазых дикарей? Горцы — безбожники!

— Как и я, — чародей позволил себе лёгкую улыбку, — однако против моего присутствия вы не возражаете. — Этельдор понимал, что уже проломил лёд недоверия Бэрраара, а это трескались последние льдинки, поэтому без опасения добавил. — А ещё они прекрасные лучники. Не думаю, что Каинен есть разница, чья стрела убивает его врага.

— Только норинец может рассуждать таким образом…

— И только норинец может спасти нас всех! — неожиданно вставил наследник, и тут же ужаснулся дерзости своей шутки.

— Ха! — блюститель вопреки ожиданиям посмотрел на де Пьюса со смесью одобрения и насмешки. — А как же Ваша Светлость? Я не говорю про меня и скромную рать Ордена. Но вы? Неужели не спасёте Мирьех и не низвергните демонов?

Юный Барс пытался найти нужные слова. Ему надоело противное чувство неуверенности, зудящее в груди, хотелось показать, что ему тоже есть, что сказать. И он сказал:

— Я разрешу ему сделать это от моего имени.

— И я сделаю, но… только если вы поможете мне.

— Во имя Каинен! Конечно же, помогу. В конце концов император спросит за поражение с нас обоих, не так ли, мэйнир?

— Но ведь мы и не дадим императору повода задавать вопросы, не так ли, вэнир?

Чародей и жрец обменялись понимающими улыбками.

***

Засыпающий город готовился к обороне: повсюду слышался стук плотницких топоров, зычный рёв десятников, лязг оружия упражняющихся рыцарей, и свист стрел, пронзающих мишени.

Жители большей частью покинули восточную часть города, переправившись через Найэх на западный берег. Остались только жрецы мирьехского храма, блюстители, отряды стражников и несколько сотен храбрецов-ополченцев из числагорожан.

В эту ночь будущий архэтАмонии никак не мог заснуть, стоило ему сомкнуть веки, как в воображении всплывали чудовищные безумные образы. Seliri чёрными тенями налетали со всех сторон, рвали, терзали, убивали его раз за разом. Он пытался сказать себе, что это лишь сон, но понимал, что вскоре тот станет действительностью и осознание сковывало его морозными кольцами страха. Он боялся до дрожи в коленях и хладного пота, но даже себе стыдился признаться.

«Барс не должен ведать страха!» — с мальчишеским задором восклицал Амони, пытаясь жаром отваги растопить сковавший его лёд, но тщетны были эти усилия, желанное забвение всё не приходило.

Прежде юноше доводилось испытывать робость лишь перед одним человеком — собственной матерью. Она всегда с самого детства была холодна и излишне строга с ним, не давая и искорки любви. Амони тянулся к ней, но мать всё больше отдалялась. Счастливым его детство сделали отец и Этельдор, но никак не она, Асоль Мерце.

Юный Барс даже не подозревал сколь глубокий раскол в сердечном союзе родителей сотворил он, появившись на свет. Лоэмар де Пьюс женился рано, избрав спутницей сестру равновластного ему шохейскогоархэта. Асоль с неохотой покидала цветущие земли юга, отправляясь в обитель снегов и морозов. Впрочем, молодому де Пьюсу всё же удалось очаровать её северной статью и повадками хищника.

Лоэмар желал многодетной и крепкой семьи, полагая, что соединённая кровь двух лучших родов империи оставит воистину прекрасное наследие. Но уже первые роды дались южанке необычайно тяжко: промучившись больше суток, она исторгла на свет хилого слабо кричащего младенца, меньше всего напоминающего барсово семя. Жрецы, лечившие роженицу, объявили, что ребёнок выживет, но чрево Асоль никогда более не зачнёт.

Архэт Амонии не желал с этим мириться, он с тщанием безумца принялся искать способ вернуть прекрасной, но надломленной жене дар деторождения. И коль не помогали чары служителей Светоносного, Лоэмар вознамерился просить помощи у тайной науки. Он обратился к Вейну Бессмертному, князю соседнего Норина, и тот прислал ко двору де Пьюса лучшего из эсэдиров Страны Звёзд, Этельдора.

Увы, но норинцу не удалось ничем помочь несчастной, зато он сумел истово увлечь архэта премудростями YuseenEsedo — Науки Преображения. Лоэмар с головой окунулся в эсэдо, позабыв и о архэтстве, и о жене. Новая стезя увлекла его неразгаданными тайнами.

Асоль же страдала от несправедливости: оставленная мужем в холодном ненавистном краю, так далеко от утех и празднеств Сердцеграда; с ребёнком на руках, чьи синие глаза столь отвратительно походили на отцовские.

Когда погиб Лоэмар, она не пролила ни слезинки, а первым же указом повелела сделать в архэтском замке отдельные покои. В этом новом чертоге Асоль всё обустроила по-шохейски, создав в ледяном сердце Барсограда крохотный уголок южной роскоши и неги. Она назвала его Ланаксэт — Маленькое Счастье, и поселилась там навсегда. В его стенах бывшая архэтиняМерце вкушала пряные и острые кушанья, возлежала на мягких коврах, вдыхала чудесный дурман и играла с павлинами. Ей прислуживали лишь смуглые черновласые лакеи, привезённые из Сердцеграда взамен слуг-северян Лоэмара.

Тяжёлые роды и бесчисленные ссоры с мужем лишили Асоль былой красоты, но несмотря на это находилось немало льстецов, готовых воспевать её божественную прелесть. Вдова Барса окружала себя художниками, певцами и поэтами, едва ли не с каждым из них разделяя перину. Она забавлялась с любовниками, то одаривая их с необычайной щедростью, то веля выгнать взашей после малейшей провинности.