Семейство Ченчи - Страница 4

— Помилуйте! какой онъ былъ умница въ торговомъ дѣлѣ!

Воля не столько злая, сколько больная. Очевидно, мы имѣемъ дѣло съ рѣзкимъ типомъ послѣдовательнаго помѣшательства: moral insanity, какъ классифицировалъ Маудсли.

Морализировать мой разсказъ незачѣмъ: онъ ясно говоритъ самъ за себя, безъ комментаріевъ. Я только снова подчеркну сказанное мною въ началѣ о темномъ царствѣ и его обманной патріархальности, строенной не на нравственномъ самосознаніи, но на лицемѣрныхъ внѣшнихъ отношеніяхъ. Ахъ, не вынести бы соръ изъ избы! что люди скажутъ! ахъ, не принять бы намъ на себя „марали!“ И вотъ — во имя накопленія въ избѣ кучи вонючаго, заразительнаго сора — нѣсколько лѣтъ подрядъ держатъ на свободѣ злого и вреднаго сумасшедшаго, способнаго и на убійство и на изнасилованіе — на всякую мерзость, какую подскажетъ ему искаженная дѣятельность больного мозга. Еще болѣе разительная подробность: держать на свободѣ — не жалѣя его, какъ больнаго, но, наоборотъ, считая безобразника за вполнѣ здороваго, въ твердой увѣренности, что онъ не сумасшедшій, но извергъ по природѣ. Самодурство домовладыки санкціонировано семейнымъ безмолвнымъ соглашеніемъ, самозащита противъ самодура упразднена и воспрещена. Его пороки, его грязь, расплывающаяся въ семьѣ, не „мараль“, для послѣдней, но станетъ „маралью“, когда выплыветъ наружу, къ обществу, на его правый и строгій судъ. Пошлая и безнравственная логика! Какимъ язычникомъ надо быть, какого кумира надо создавать изъ молвы двухъ десятковъ злыхъ языковъ, чтобы, избѣгая ихъ нахальной сплетни, терпѣть надъ собою иго завѣдомаго безумца, бѣшенаго и развратнаго, и трепетавъ не предъ мыслью, что безумецъ этотъ, не дай, Богъ, убьетъ кого-нибудь, или опозоритъ родную дочь, но предъ стыдомъ, какъ бы этого „своего“ безумца не убрали, куда слѣдуетъ, — въ тюрьму или сумасшедшій домъ!.. Я слышалъ отъ многихъ коммерческихъ людей совершенно серьезный упрекъ потерпѣвшей: „какъ это она все-таки довела до огласки? Какъ бы нибудь обошлась — смягчить бы, скрыть бы, замять бы. Жаль: хорошая семья — и вдругъ скандалъ!“

Этотъ паническій ужасъ скандала диктуетъ русскимъ людямъ половину мелкихъ и трусливыхъ подлостей, какими полна столичная жизнь. И никогда-то никого-то ни отъ чего-то онъ не спасъ, — даже отъ огласки, противъ которой выставляется панацеею, потому что факты, укрытые отъ суда, слѣдствія, психіатра и газеты, все же оповѣщаются городскими слухами, да еще разукрашенные, съ пестрыми прибавленіями и небылицами досужихъ салопницъ. А портилъ и портитъ всегда, всѣмъ и во всемъ…

Отъ автора. Вскорѣ по напечатаніи этого фельетона изложенное въ немъ дѣло разобрано московскою судебною палатою, обвинившею преступнаго мужа. Попавъ подъ манифестъ, онъ избавился отъ наказанія, но, какъ лишенный правъ состоянія, потерялъ возможность отнимать у матери дѣтей, чего довѣрительница моя только и добивалась.

1911