Семейные ценности (СИ) - Страница 2

Закончив школу с золотой медалью, Виталик твердо решил отправиться в Москву, чтобы поступить в институт международных отношений. Его отец был категорически против, ссылаясь на то, что Москва развращает людей и нечего там делать нормальному парню. Он был твердо уверен, что сын обязан пойти по стопам отца и должен получить настоящую мужскую работу, вследствие чего обещал взять к себе на работу в цех. Невзирая на угрозы отца в отношении лишения средств на существование, Виталька поступил на бюджет, обжился в общежитии и даже устроился на подработку барменом в вечернее время. Несмотря на натянутые отношения, он продолжал исправно приезжать домой два раза в год – после зимней и летней сессии на несколько недель. Я ждал с нетерпением этого времени. Без него было ужасно скучно и одиноко, мать не занималась моим обучением, отдавая все свободное время работе, отчима же больше интересовали футбольные матчи, пиво и сигареты. Все мои усердные занятия, победы на олимпиадах, отличные оценки и хорошее поведение – все это было для него. Для брата.

Уезжая, он ласково потрепал меня по голове, поцеловав в щеку, и попросил быть хорошим сыном и упорно учиться, дав обещание, что после школы обязательно заберет меня к себе, в Москву. И я старался изо всех сил: усердно учился, исправно отсчитывая дни в календаре, стараясь порадовать брата успехами в школе или на курсах.

Виталик был видным парнем, через некоторое время его пригласили в модельное агентство: так начались бесконечные фотосессии, показы, участие в промоакциях и съемка в рекламе. Спустя год рекламный ролик с его участием крутили по всем федеральным каналам. По этому поводу дома у нас состоялся грандиозный скандал с руганью, криками и обильным возлиянием крепких алкогольных напитков. Отчим не унимался и кричал, как он ненавидит педиков и сожалеет, что Москва поглотила и его единственного сына.

Той же ночью мой отчим впервые изнасиловал меня. Оборачиваясь назад, я думаю, что тогда я должен был что-то предпринять, чтобы остановить его, возможно, если бы я тогда повел себя иначе, то сейчас все было бы по-другому. Но что мог сделать худосочный пацан против здорового пьяного мужика, жаждущего разрядки и мести?

Он был груб и несдержан, до хруста заламывая мне руки, оставляя синяки и ссадины на моем теле. К своему удивлению, я не кричал и не звал на помощь, испуганно глотая слезы, делая попытки вырваться из его рук и отползти на край кровати. Его не остановили ни мои слезы, ни мольбы о пощаде, ни выступающие капли крови на моих бедрах и постельном белье.

Во всем произошедшем отчим обвинил меня, припугнув, что, если я попытаюсь пожаловаться матери, он расскажет ей, что это я соблазнил его, и я буду виноват в том, что лишил родную мать семейного счастья. Что это только моя вина, и в случае, если правда откроется, то накажут именно меня. И я молчал. Мне было стыдно и страшно признаться, что такое могло случиться со мной, я боялся, что мне не поверят и осудят, обвинив в произошедшем.

Отчим не трогал меня почти месяц, наблюдая и ожидая реакции с моей стороны. В течение этого времени он был очень чутким и внимательным к моей матери – дарил цветы и подарки, практически не пил и устраивал романтические вечера. Она была невероятно удивлена и счастлива.

Именно поэтому не замечала всех тех изменений, что творились с ее сыном. Почему он стал таким тихим, замкнутым и отстраненным. Не задавалась вопросом, почему я избегаю совместных семейных вечеров, ссылаясь на то, что я тактично даю им время побыть наедине.

Я стал молчаливым и зашуганным, практически не ел и не спал, каждую ночь ожидая его появления. И спустя три недели он пришел. С того времени он стал постоянно появляться в моей комнате, когда мать уходила на работу в ночную смену. А ночные смены у нее по графику были два раза в неделю.

Постепенно я научился терпеть боль, абстрагируясь от происходящего. Я всегда крепко зажмуривал глаза, представляя, что это все происходит не со мной и не по-настоящему, что это всего лишь страшный сон. Ввиду того, что я от природы - блондин, моя кожа была склонна к проявлению синяков даже от малейшего прикосновения. А отчим любил проявлять жестокость, заламывая мне руки, выворачивая бедра и сдавливая шею. Мое психологическое состояние отразилось и на поведении в школе – я начал прогуливать уроки, забросил курсы и связался с плохой компанией, намеренно ввязываясь во всевозможные драки, радуясь получению новых ссадин, синяков и побоев, желая перекрыть его следы на своем теле и избежать лишних вопросов.

Единственным светлым моментом в моей жизни стали долгожданные возвращения на каникулы Виталика, несмотря на то, что он постоянно ругал меня за мой внешний вид, ссылаясь на то, что мне нужно лучше питаться и начать заниматься спортом, отчитывал за плохие оценки и частые замечания в поведении:

– Кость, если ты хочешь поехать ко мне в Москву, тебе нужно стараться хорошо учиться и окончить школу без троек.

Я жил только этой мечтой о переезде к брату, отсчитывая каждый новый день до моего "освобождения", соглашаясь на все его условия, молча кивая и пряча руки в рукавах свитера, скрывая синяки на запястьях.

С возрастом пришло осознание, что в моих руках реальная возможность отправить отчима за решетку, стоит мне только открыть правду – я уже не боялся реакции или осуждения матери и окружающих. Но теперь было другое, что заставляло меня и дальше мириться со сложившейся ситуацией и терпеть прикосновения мерзких грубых рук. Я боялся потерять его, самого дорогого человека в моей жизни. Виталика. Что будет, узнай он, насколько я грязный и ничтожный? Обнимал бы он меня так нежно? Смотрел бы на меня таким ласковым взглядом? Отчим – единственное связующее звено между нами. И я буду терпеть, продолжать терпеть. Ради своего эгоистичного желания как можно дольше оставаться с ним. Возможно, это не такая уж и большая плата.

***

Обычно его хватало не больше, чем на десять минут, но сегодня он долго не может кончить, грубо сжимая мои бедра, входя в меня жесткими и быстрыми толчками, видимо, алкоголь дает о себе знать. Привычно закрываю глаза и, прогибаясь в пояснице, начинаю активно двигать бедрами ему навстречу, желая как можно быстрее ускорить момент кульминации. «Пожалуйста, пусть это поскорее закончится!»

«Как же мне хреново!» – я неохотно открыл глаза, активно растирая запястья, на которых бурыми кровоподтеками явно начали проявляться синяки со следами от пальцев. – «Вот сука, нахрена, спрашивается, заламывать и держать мне руки, если я уже давно не сопротивляюсь!»

– Ублюдок, снова кончил в меня, теперь опять весь день живот болеть будет, хорошо хоть, что мне сегодня не в школу, – бубнил я себе под нос, натягивая нижнее белье и футболку: душ – скорее в душ, смыть с себя всю эту грязь. – Ви… талик?!