Семейная хроника Уопшотов - Страница 2

- Привяжи меня к мачте, Перимед! - кричал всякий раз Лиэндер, заслышав звуки карусели. Он не жалел, что не видит, как его жена выступает в процессии.

В это утро с началом праздничного шествия произошла какая-то задержка. Она как будто была связана с колесницей Женского клуба. Одна из учредительниц подошла к Мозесу и Каверли, чтобы спросить, не знают ли они, где их мать. Они сказали, что ушли из дому на рассвете. Оба стали уже беспокоиться, как вдруг миссис Уопшот появилась в дверях аптекарского магазина Моуди и заняла свое место. Главный распорядитель свистнул в свисток, барабанщик с окровавленной повязкой на голове проиграл первые такты, дудки с барабанами завизжали и затрещали, вспугнув десяток голубей с крыши Картрайтовского блока. С реки поднялся слабый ветерок, который принес на площадь тяжелый, сырой запах тины. Процессия оживилась и двинулась вперед.

Добровольные пожарники были на ногах до полуночи, моя и начищая инвентарь своей дружины "Ниагарский брандспойт". Они как будто гордились своей работой, по, казалось, выполняли приказ хранить серьезное выражение лица. За пожарной машиной в открытом автомобиле ехал старый мистер Старбак в форме ВАР [Великая армия республики - патриотическая организация, созданная в 1866 году; ее членами могли быть лица, служившие в армии или на флоте во время Гражданской войны в США], хотя всем было известно, что он не принимал никакого участия в Гражданской войне. Затем следовала колесница Исторического общества, на которой под громоздким париком потела дама, бывшая прямым - и бесспорным - потомком Присциллы Олден [жена Джона Олдена (1599-1687), одного из первых английских колонистов, прибывших в Америку на корабле "Мейфлауэр"]. За ней ехал грузовик, набитый веселыми девушками с фабрики столового серебра, которые бросали в толпу талоны, дававшие право на скидку при покупке ее изделий. Дальше следовала миссис Уопшот, стоявшая у высокого столика сорокалетняя женщина, чья нежная кожа и правильные черты лица могли бы дополнить перечень ее организаторских талантов. Она была красива, но, отпивая воду из стакана, который брала со столика, она печально улыбалась, словно вода была горькой, ибо, несмотря на свое рвение к общественным делам, имела склонность к меланхолии, к запаху апельсинных корок и дыму горящего дерева, что было совершенно необычно. Женщины восхищались ею больше, чем мужчины, и сущностью ее красоты было, вероятно, разочарование - Лиэндер обманул ее, но она приняла его неверность со всей находчивостью, свойственной ее полу, и была вознаграждена таким отпечатком оскорбленного благородства и светлой мечтательности, что некоторые из ее сторонниц вздыхали, когда она проезжала по площади, словно видели в ее лице проходящую мимо жизнь.

Затем какой-то хулиган - вероятно, кто-нибудь из пришлых, с того берега реки, - поджег хлопушку под хвостом старой кобылы мистера Пинчера, и та понесла. Впоследствии при воспоминании об этом прискорбном происшествии жителям Сент-Ботолфса обычно приходила на память его счастливая сторона. Они говорили о том, как повезло, что лошадь не растоптала никого из женщин и детей, стоявших вдоль пути следования процессии. Колесница Женского клуба находилась тогда всего в нескольких футах от угла Уотер-стрит и Хилл-стрит, и лошадь во весь опор помчалась в том направлении под возгласы мистера Пинчера: "Тпру, тпру!" В головной части процессии не видели, что случилось, и, хотя могли слышать взволнованные крики и стук копыт, не догадывались о серьезности бедствия, и дудки продолжали визжать. Мистер Старбак продолжал раскланиваться налево и направо, девушки с фабрики столового серебра продолжали бросать в толпу талоны. Когда колесница свернула за угол и понеслась по Хилл-стрит, столик Сары Уопшот опрокинулся вместе с графином и стаканом; но ни одна из представительниц Женского клуба не была глупой трусихой, и они все крепко держались за устойчивые части повозки, положившись на волю божью. Хилл-стрит в то время была грунтовой дорогой, и, так как лето стояло сухое, лошадиные копыта подняли такой столб пыли, что через несколько минут колесница исчезла из виду.

2

Истории семей Харкартов, Уилрайтов, Коффинов, Слейтеров, Лоуэллов, Кэботов, Седжуиков и Кимболов - да, даже Кимболов - были в свое время изучены и опубликованы, а теперь дело дошло до Уопшотов, которые, разумеется, хотели бы, чтобы разговор о них начался с некоторых сведений о их прошлом. Один их свояк проследил превращения фамилии Уопшотов до норманнских истоков - Венкр-Шо. Вариации Венкр-Шо - всякие Феншоу, Уэйпшоу, Уопшафтс, Уопшотс и Уопшот - были обнаружены в приходских записях в Нортамберленде и Дорсетшире. В Сент-Ботолфсе фамилия приобрела гнусавое произношение - Уоапшоат. Основателем интересующей нас ветви этого рода был Иезекиил Уопшот, эмигрировавший из Англии в 1630 году на борту "Арабеллы". Иезекиил поселился в Бостоне и преподавал там латинский, греческий и древнееврейский языки, а также давал уроки игры на флейте. Ему предложили должность в колониальной администрации, но он благоразумно отказался, установив семейную традицию рассудительной скромности, которая - через триста лет - досаждала Лиэндеру и его сыновьям. Кто-то написал об Иезекииле, что он "питал отвращение к парикам и всегда заботился о благополучии государства". Иезекиил родил Дэвида, Микабу и Аарона. Хвалебное слово на могиле Иезекиила произнес Коттон Мезер.

Дэвид родил Лоренцо, Джона, Абадию и Стивена. Стивен родил Элфиаса и Нестора. Нестора, в чине капитана принимавшего участие в войне с Англией, генерал Вашингтон хотел наградить орденом, но тот отказался. Это было в традиции, установленной Иезекиилом, и, хотя такое уклонение от почестей частично объяснялось беспристрастной оценкой собственных достоинств, тут была также и некоторая доля характерной для янки предусмотрительности, потому что принадлежность к числу выдающихся людей, к числу героев, могла повлечь за собой ненужные финансовые обязательства. Ни один мужчина из семьи Уопшотов не принял никакой награды, и, поддерживал эту традицию самоуничижения, женщины из этой семьи довели ее до того, что, обедая в гостях, едва притрагивались к еде, убежденные, что отказ от бутербродов к чаю или от воскресного цыпленка - отказ от чего бы то ни было - служит признаком незаурядного характера. Вставая из-за стола, женщины Уопшот были всегда голодны, но зато преисполнены сознанием вновь одержанной победы. В своих собственных владениях они ели, конечно, как волки.