Семейная хроника - Страница 24

Политическая обстановка в стране тем временем накалялась. Борис не хотел понимать того, что происходило, ему хотелось, как страусу, засунуть голову в песок, чтобы ничего не видеть и не слышать. Его дела налаживались, капитал рос, он выгодно женился. Теперь можно было реально увеличивать доходы.

Борис, как мог, противился всем новым веяниям и настроениям, царившим в России. Он ненавидел этих «товарищей», как их теперь называли, ненавидел люто, как только можно ненавидеть людей, которые стремились отнять у него богатство. Ему было безумно жаль той счастливой жизни, которая налаживалась у него в последние годы, а теперь кто-то пришёл и может всё это разрушить. Борис считал царя изменником России. Все новшества и революции творились, как он считал, с его попустительства. Надо было действовать более агрессивно, чтобы остановить всё то безумие, которое навалилось на Россию. Но все выступления Бориса звучали только для жены или в обществе близких ему людей. Мужчине казалось, что кто-то другой должен решить его проблемы, а он в это время будет сидеть в своём теплом доме и разглагольствовать о политике.

Революцию он встретил как приговор прежней жизни, как конец тому счастью, за которое он так неистово боролся. Он призывал своих знакомых объединиться и выступить на борьбу с произволом, но всё это были только разговоры. Теперь Бориса занимал один вопрос: как ему уехать во Францию и по возможности вывезти весь капитал? Он считал, что оставаться в России опасно по многим причинам. Софи тоже понимала, что отъезд неизбежен, и искала любые возможности, чтобы уехать. Полина, к счастью, была уже в Париже.

Ольга приехала по знакомому адресу. Она застала Бориса дома. Они поспешно складывали вещи, отбирая всё самое ценное и необходимое. Борис в этой кутерьме и думать забыл и о детях, и о матери.

Ольга позвонила, дверь открыла Софи, потому что горничная ушла на митинг. Они были знакомы, и Софи знала, что Ольга должна прийти к ним. Ольгу пригласили к обеду. Софи теперь готовила сама. С продуктами было совсем плохо, и на столе был только суп и хлеб. Но и это по тем временам было сказочным угощением.

Борис бегло расспросил Ольгу о детях, о матери. Сказал, что через два дня у них поезд в Париж. Он долго жаловался, что так мало багажа можно взять с собой, сетовал на то, как много приходится оставлять здесь, но тем не менее не предлагал взять что-нибудь для детей или для матери. Борис слушал рассказ Ольги невнимательно, его интересовали совершенно другие проблемы. Он просил Ольгу взять на себя все заботы о Наталье Дмитриевне, а он при первом же случае постарается выслать деньги и лекарства. Ольга же просила его только об одном: чтобы он нашёл время повидаться с матерью, она его очень ждет. Борис увещевал Ольгу позаботиться о детях, будто она без его советов не знала, что необходимо делать, говорил о том, что надо всем уехать в эмиграцию. Здесь же страна без будущего и ничего хорошего их не ждет.

Ольга поняла, что ей лучше уйти. Они холодно попрощались. У Ольги было тоскливо на душе. Ей казалось, что они больше не увидятся. Было жаль себя, своей потерянной жизни. Женщине хотелось вот так же бросить всё и уехать неизвестно куда, где была бы счастливая, красивая жизнь. Но время неумолимо диктовало свои законы. Надо было возвращаться к детям.

Она шла по Арбату и не узнавала прежних улиц и домов: везде было темно, грязно. Шёл холодный, мокрый снег. Будто и в природе происходили какие-то необратимые перемены. Ольга думала, как жить дальше… Что предпринять? Где искать убежище? Жизнь снова ввергала её в водоворот, и надо было приспособиться к новым обстоятельствам. Опять никого не было рядом с ней, кто мог бы спрятать, защитить ото всех проблем и невзгод. Не было у неё любящего и заботливого мужа, и снова надо было самой становиться мужественной, чтобы пережить и помочь близким вынести все тяготы нового времени.

Ольга позвонила в знакомую дверь. Дети были уже дома. Она рассказала им об отце, что он уезжает и их призывает последовать его примеру. Этот вопрос не раз обсуждался братом и сестрой, поэтому они заговорили сразу, и каждый утверждал своё. Таня была согласна с отцом и говорила, что ничего хорошего их здесь не ждёт и надо ехать, тем более что все знакомые уезжают. Сергей же, наоборот, уверял, что грядёт новая, замечательная жизнь, надо поддержать революцию, и этот строй привнесёт в их судьбы массу новых возможностей. Ольга также понимала, что ехать им некуда. Никто и нигде их не ждёт. Да, оставаться небезопасно, но и срываться. Бог знает куда тоже не стоит. Она решила занять выжидательную позицию. Тем более что и выбирать было не из чего. Борис их не мог взять с собой. Куда им еще податься? Никуда. Поэтому надо оставаться здесь, устраиваться в этой новой жизни. Они теперь опять все вместе. Сережа стал вполне взрослым, и женщины должны ему подчиняться как самому здравомыслящему члену семьи.

Быстро стемнело, в городе был введен комендантский час. Надо было спешить, чтобы успеть в больницу.

Ольга вернулась туда в восемь вечера. Сестры раздавали ужин. Она быстро переоделась и стала помогать девочкам, хотя это было не её дежурство. После ужина она сидела с Натальей Дмитриевной и подробно рассказывала о событиях дня. Сказала, что дети выросли, учатся. Наталья Дмитриевна внимательно слушала, ей стало лучше, температура спала. Она походила скорее на девочку-подростка: маленькая, с коротко стриженными волосами. В последнюю очередь она робко спросила про Бориса. Ольга подробно рассказала о встрече с бывшим мужем, о его планах. Наталья Дмитриевна задумалась, ей стало невыносимо грустно, казалось, что она уже никогда не увидится с сыном.

Ольга ушла – надо было помочь сделать перевязки. Привезли с фронта новую партию раненых. Все лежали в коридоре, стонали, просили о помощи, звали к себе. Наталья Дмитриевна не спала. Она переживала рассказ Ольги о сыне, о внуках. Ей хотелось увидеть всех. Она знала, что внуки обязательно приедут, а вот приедет ли Борис – очень сомневалась. Казалось, что, если были бы силы, она сама могла съездить и навестить всех, но понимала, что пока ей трудно дойти даже до конца коридора.

Наталье Дмитриевне в последнее время снился каждую ночь один и тот же кошмарный сон: Борис ещё совсем молодой, мечется в огне и никак не может выскочить из горящего дома, зовет её, просит о помощи, а она ничего не может сделать, стоит как вкопанная, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой, и только в ушах звенит его крик о помощи. Наталья Дмитриевна чувствовала, что Борису тяжело сейчас. Он должен принять решение. Новая жизнь раздавила его. Он никогда не сможет найти себя в служении этим «мужланам», как называла про себя Наталья Дмитриевна новых хозяев жизни. Наверное, он выбрал правильный путь, раз уезжает из России. Но как там сложится его жизнь? Ведь он такой чуткий и ранимый! Наталья Дмитриевна думала и о дочери, она давно не получала никаких вестей от Анастасии, но за неё она почему-то была спокойна. У той был отцовский крутой характер, и она могла постоять за себя, чтобы там ни случилось.

Ольга тоже не могла заснуть. События сегодняшнего дня переполнили её. И снова мысли о детях, особенно о Серёже – он стал такой взрослый и самостоятельный и, как ей показалось, колючий. Он не будет искать компромиссов в жизни – либо чёрное, либо белое. Она боялась за его жизнь. Но в то же время понимала, что он взрослый мужчина и вправе принимать решения сам. Надо было убедить хотя бы Таню уехать с отцом в Париж, но он не особенно-то предлагал взять с собой дочь.

А что же делать ей самой? Как ей жить в этих новых условиях? У неё нет ни денег, ни дома, ни профессии. Наталья Дмитриевна рано или поздно поправится, и надо будет искать работу и жильё. Ольга начинала привыкать к своей новой роли медсестры, но у неё не было ни навыков, ни образования. У неё вообще не было никаких дипломов. Она представила себе, что напишет в анкете в графе «профессия» – «фабрикант». Вот будет забавно!

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».