Семь жизней - Страница 95

Я понадеялась, что за прожитое время страшные события и воспоминания остались в прошлом. Что она не будет так отчаянно цепляться за них и прокручивать в голове в сотый раз. Но я ошиблась. Из воспоминания в воспоминание Нора задавала себе вопрос:

– Что произошло, когда тебе было пять?

Первые ответы звучали так:

– Моя мама умерла из-за алкоголя и наркотиков. Мы не успели ее спасти.

Последующие звучали так:

– Моя мама умерла из-за алкоголя и наркотиков. Тетя Эмма не смогла ее спасти.

Она сняла с себя ответственность, что правильно, ведь ребенок в пять лет не может спасти взрослого человека от пагубной зависимости. Но теперь под прицелом оказалась Эмма. Она взяла на себя весь удар. Она стала виноватой в той ситуации.

Этот монолог происходил под покровом ночи, когда Эмма сладко сопела в кровати. Нора выбиралась из постели, усаживалась на подоконник и смотрела в окно. И лишь во втором часу – если часы на стене не врут – она укладывалась спать. С каждым месяцем, с каждым годом, стрелка сдвигалась. С каждым разом она ложилась все позднее и позднее.

Обучение в школе – еще одна проблема. Элеонора не ладила с одноклассниками. Да, именно так, ведь одноклассники всячески пытались идти ей навстречу. И мне так это напоминало мою третью жизнь, где я была уверена, что весь мир настроен против меня. Что моя ненависть равна людской ненависти. Что я никогда никого не обрету, ведь никто не хотел обрести меня.

Боже, как же я сейчас на себя злюсь! Ну почему, почему я смотрела на мир лишь под одним углом? Под удобным углом! Почему мне легче найти оправдание, нежели вникнуть в суть проблемы? Как же легко концентрироваться на отрицательных эмоциях! Как же легко делить мир на черное и белое! Столько совершенных мной ошибок, и все равно я могла бы исправить каждую. И всего-то стоило взглянуть со стороны. Так просто и одновременно сложно.

– Что произошло, когда тебе было пять?

– Моя мама умерла из-за алкоголя и наркотиков. Тетя Эмма не захотела ее спасти.

Ложь обжигала. Я смотрела в ее глаза и понимала, что с каждым днем она все сильнее верила в эту версию. Перекладывание вины и перевирание фактов облегчали ее существование.

Монологи продолжались каждую ночь. Ругань с Эммой по утрам. Днем и вечером бессмысленное хождение. Нет друзей, нет людей, в которых Нора могла быть влюблена, нет хобби, нет цели, нет ничего, что могло бы удерживать. Хотя нет, есть месть.

На вид Норе тринадцать. Я поймала себя на мысли, что сейчас выгляжу точно так же, как и она. Не знаю, откуда эта уверенность.

Нора – изгой. Отшельник, которому комфортно быть одному. Всегда и везде. И это одиночество ощущалось как-то по-другому. Оно не холодное, нет. Колючее, ядовитое, тихое. Меня оно пугало. Пугало так сильно, что я не готова была продолжать затеянное. Я сделала все возможные выводы. Заметила каждую ошибку. Каждую проблему. Начала ценить то, что добровольно отпускала. Я начала ценить тогда, когда все потеряла.

Элеонора вновь изводила Эмму. Я не хотела слушать эти ссоры. Не хотела вникать. Все закончится по одному и тому же сценарию: Элеонора хлопнет дверью, Эмма заплачет.

– Что произошло, когда тебе было пять?

– Моя мама умерла из-за алкоголя и наркотиков. Тетя Эмма не захотела ее спасать. Она молча стояла рядом и ничего не сделала.

– Что произошло, когда тебе было пять?

– Моя мама умерла из-за алкоголя и наркотиков. В ту ночь она употребила слишком много. Организм дал реакцию – маму рвало. Тетя Эмма сидела рядом и наблюдала за ней.

– Что произошло, когда тебе было пять?

– Моя мама умерла из-за алкоголя и наркотиков. В ту ночь, она употребила слишком много. Тетя Эмма сидела рядом и молчала. Она ее не остановила. Она ей не помогла.

– Что произошло, когда тебе было пять?

– Моя мама умерла из-за алкоголя и наркотиков. В тот день она кричала и плакала. Тетя Эмма была рядом и ничего не сделала. Когда мама прекратила кричать и стала молить о смерти, тетя Эмма встала и оттолкнула ее. Мама упала на пол и начала блевать. Тетя Эмма собралась уходить, но заметила в коридоре меня.

– Что произошло, когда тебе было пять?

– Моя мама умерла из-за тети Эммы.

Вот во что она верила. Вот почему она так долго задавала этот вопрос. Именно этот ответ ее полностью устраивал.

Я понимала, почему так поступила. Правда никогда мне не нравилась. Проще было зацепиться за ложь, и верить в нее изо дня в день. Это не мама меня не любила, а тетя Эмма не давала ей любить меня. Мама умерла не из-за передозировки и алкоголя, а из-за тети Эммы, которая не желала нам счастья. Это оказалось так просто: верить в то, что нравится.

Я разбита. И сейчас, и тогда. Но тогда я опустила руки, а сейчас не собираюсь. Пускай то, чего я хочу, будет звучать безумно. Но я не сдамся. Не в этот раз.

Тем временем бессонница превратилась в болезнь. Она преследовала каждую ночь, создавая рой ненужных мыслей. Нора к ней настолько привыкла, что обзавелась привычками. Подоконник – новая кровать. Холодный ветер – слушатель. А Эмма… Ее воспоминания были кристально чисты, но в отличие от Норы, она спрятала их в самый дальний ящик. Вела себя так, словно Джейн никогда и не жила. Так она намеревалась закрыть дверь в прошлое и больше никогда не открывать. Она пыталась создать комфортные условия жизни, порой даже душила излишней заботой. Но можно ли ее судить, если ей так проще справляться с пережитым? Чем она хуже меня? Ничем. Каждый по-своему нес это бремя. Кто-то с улыбкой, кто-то с горечью.

Наконец фокус переместился на школу. Я не могла сказать, что замечала сильные изменения: контакта с одноклассниками так и нет, хотя некая Аманда пыталась меня доставать. Учителя, во избежание потраченных нервов, не обращали на Элеонору внимания. Но учителя меня не так сильно интересовали, как Аманда. Причина ее недовольства мной – парень. Нил, если быть точнее. Я не заметила между нами чувства или искры: он был доброжелателен, а я была собой. На этом все. Но Аманде это было неважно. Она нашла причину и тараном шла на Нору. Мы друг от друга мало чем отличались, поэтому и не сходились в характерах.

Есть еще Оливер. Местная Мать Тереза, вокруг которого расцветали даже цветы зимой. Он пытался улучшить атмосферу в классе, наладить отношения между одноклассниками, наладить отношения со мной. Даже к нему я относилась настороженно.

Кажется, в нашем классе два новеньких ученика. Одилия и Орест. Двойняшки. У них яркая внешность и странное поведение. Одилия как Оливер, освещала собой все вокруг. Орест больше был похож на меня: такой же закрытый и необщительный. У Элеоноры с ними установилась любопытная связь. Нет, я не могла назвать это дружбой. Но хоть каким-то общением – да.

Голос показывал мне еще несколько отрывков, связанных с моей бессонницей. Снова эти мысли и воспоминания. Снова моральное насилие. Элеонора изводила саму себя, словно мазохист. Словно ей нравилось переживать один и тот же кошмар. Быть может, так она себя наказывала за ложь? За то, что намеренно переврала факты? Мне уже нечего предположить. Могу сказать одно – невыносимо сложно наблюдать себя со стороны и не иметь возможности что-то исправить. Невыносимо.

Одилия проявила ко мне интерес. Она единственная, кто пыталась аккуратно проложить дорожку и не задеть моих чувств. Я внимательно наблюдала за Элеонорой, в попытках найти интерес. И да! Я обнаружила ее. Теперь в мыслях появились новые персонажи, как в игре. И пускай Элеонора пыталась с этим бороться, я-то знаю, что она заинтригована. Ей было интересно узнать, что не так с Орестом и почему он постоянно цеплялся за Одилию, как за спасательный круг.

Далее Голос показал мне рваное воспоминание из заброшенной больницы. Отрывки разговоров доносились до меня, но я мало понимала их суть. Кажется, Одилия рассказывала об Оресте, а Элеонора делилась воспоминаниями о Джейн.