Семь дней из жизни человека (СИ) - Страница 2

   - Давай сюда куртку, - тяжело выдохнул хозяин, пытаясь перенять у мальчика одежду, но юный гость был настолько удивлён и напуган, что сжимал свои пожитки, пока костяшки пальцев не побелели.

   Мужчина сдержанно улыбнулся, снял тяжёлую чёрную мантию с глубоким капюшоном и повесил её на крюк. Вид хозяина Дома заставил Адама содрогнуться. В этом освещении мужчина казался просто ужасным. Глубокие шрамы от оспы покрывали бледные впалые щёки на ещё довольно молодом, но уже посеревшем лице. Усталые тени чёрными дугами лежали вокруг бесцветных глаз, делая взгляд мрачным и жестоким. Поседевшие тонкие волосы, что при свете звёздочек казались клоком тумана, растёкшимся по голове, не держались в причёске, приставшей благочестивым горожанам, а висели вдоль длинной тонкой шеи. Она отталкивающе и нелепо торчала из ворота простой тёмной рубахи. Но всё же, больше всего Адама пугали руки хозяина, тонкие гибкие и словно безжизненные. Сейчас он ими отряхивал запачкавшийся край мантии, а казалось, что творит ужасную ворожбу.

   - Но разве это не должны делать слуги, господин? - опомнившись, спросил мальчик, не без опаски подавая свою одежду. - Неужели в таком огромном доме нет слуг?

   - Конечно, я здесь не один. Есть те, что служат мне, когда я сам не успеваю справиться с чем-либо, и облегчают часть моих забот. Но это не делает меня праздным, а их обязанными. В этом Доме уважают и ценят помощь, преданность и честь. Те, что соглашаются служить мне, имеют чувство собственного достоинства и меры. А это пятно, право, не повод, чтобы отвлекать моих добрых помощников от их личных занятий.

   Говорил это хозяин искренне и мягко, без навязчивого морализаторства или гордости за собственное милосердие к подчинённым. Он просто говорил, как просто рассказывают случаи из жизни или обмениваются впечатлениями о погоде. Он говорил, и ему хотелось верить. Только Адам был хорошо воспитанным мальчиком и точно знал, что входит в обязанности прислуги и как она должна себя вести, а поэтому отнёсся к порядкам Дома весьма настороженно.

   - Поскольку, ты не желаешь спросить меня, я сам скажу своё имя. Для вас оно будет понятнее звучать, как Витольд. Пойдём, Адам, - мужчина взял своими холодными пальцами мальчика за руку и повёл вдоль бесконечного коридора навстречу зыбкой пелене мрака.

   Путь казался нескончаемым. Слабо трепетали фонарики звёзд, вырывая в неравной схватке с темнотой зыбкую высвеченную дорожку и кривоватые стволы колонн, что уходили своими макушками куда-то под потолок, растворяясь бесследно в подобии нефов. Из глубин зала доносились шепотки. Кто-то ползал совсем рядом, вертелся неподалёку и цепко следил за ними из своего укрытия, готовый в любой момент броситься. Повсюду Адаму мерещились бледные тени похищенных душ, слышались их неразборчивые голоса. Витольд просто шёл впереди, позволив воображению маленького спутника рваться на свободу и творить самостоятельно.

   - А почему здесь лужи? - расхрабрился спросить мальчик, который раз зачерпнув ботинком холодной воды.

   - Потому что шёл дождь, - милостиво пояснил хозяин, слегка улыбнувшись.

   - Как в доме может идти дождь?! Или у вас крыша протекает?

   - В любом месте дождь когда-нибудь да должен идти. Даже в этом Доме. Или ты считаешь, что только безоблачные небеса хороши? Нет плохой погоды, есть недостаточно хорошее настроение. Постарайся просто обойти лужу, коль так не хочешь намочить ноги, а не рискуй соваться напрямик.

   Адам ничего не ответил. Дом, в котором хозяин работает вместо слуг, не зажигаются свечи и время от времени идёт дождь, совсем ему не понравился. Мальчик даже перестал дико коситься на проступающие из темноты лица.

   - Тебе совсем не интересно, куда мы идём?

   - Не знаю, - честно признался Адам. - Я немного боюсь и поэтому стараюсь не думать про это. Домой я не вернусь, мне всё равно, что случится дальше.

   - А дальше, - хозяин задорно улыбнулся, - я выполню своё обещание. Я научу тебя творить чудеса.

   - Любые? - лицо мальчика засветилось неподдельным восторгом, он даже не скрывал своей радости, ведь мало кто мог похвастаться таким.

   - Любые...

   - Я смогу зажигать огонь прикосновеньем? И пророчествовать, и останавливать взглядом реки, и излечивать любые хвори, и воскрешать мёртвых, и...

   - Да, Адам, - Витольд присел, и сумрак вокруг него, расступившись, явил небольшой круглый стол и два кресла, одно большое и явно старинное для хозяина, второе - простое, но значительно более удобное для гостя. - Я полагаю, что ты с таким жарким сердцем вполне сможешь всё это, если будешь усерден. Однако есть небольшое препятствие, которое тебе придётся преодолеть.

   - Договор? - немного испуганно пролепетал догадливый ребёнок. - Я боюсь крови, господин Витольд. И, наверное, мой отец был бы недоволен, если бы я подписал с некромансером договор кровью. Он считает, что это не достойно. Ведь так подписываются только черти, продавая душу. Это было бы немного неудобно для меня. Но, если Вы настаиваете, то, пожалуйста, проколите мне палец сами, я, наверное, не смогу...

   - Ах, вот о чём ты подумал! - засмеялся хозяин Дома так задорно и звонко, будто мальчик действительно сказал нечто удивительно глупое и смешное. - Нет, дитя, я не требую договоров на крови. Ты и так в моей власти и поручительства от тебя мне не нужны. Ты просто ещё не готов получить знания. Тебе не хватает одного очень важного основания в твоей душе, что будет помогать тебе творить чудеса. Оно не даст тебе дополнительных сил и не поможет открывать новые пласты познания, напротив, оно воздержит тебя и будет всячески препятствовать. Но ты не станешь никем, пока не научишься жить с этим. Я покажу тебе кое-что.

   Прямо из темноты потолка спустилось что-то большое и плоское превосходящее в размерах человеческий рост. Его закрывало тяжёлое зелёное полотнище, напоминавшее клок содранной травы, заправленной в темно-оранжевую сетку. Полотно призывно размахивало тяжёлыми краями, но надёжно скрывало таинственный предмет. Мальчик, немного потоптавшись возле стола, сел в пустующее кресло и скромно сложил руки на коленях.

   - Тебе не любопытно?

   - Если Вы захотите показать мне что-то, Вы покажете, когда пожелаете сами, а если не захотите, то я ничего и не смогу разглядеть.

   - Ты прав, Адам. Возможно, твоё обучение для меня будет интересным, - мужчина поудобнее развалился в кресле и даже забросил одну ногу на подлокотник, что было совсем недопустимо и заставило Адама поёжиться.

   Витольд изучающее смотрел на собеседника, ловя каждое его движение. Отталкивающее лицо мужчины не выражало ничего, кроме лёгкой улыбки, но сам он едва ли не сочился ехидством:

   - Среди вас существует одно суеверие, милое и даже забавное для меня. Вы боитесь зеркал, панически боитесь. Пытаетесь скрывать это, отшучиваться и доказывать своё неверие, но при этом продолжаете отчаянно бояться, даже если не признаёте это. Ваши предки запрещали эту милую безделицу держать в домах. Да разве вас остановят благоразумные предупреждения старшего поколения? Вы принимаете эту отражающую поверхность за дверь в иной мир, мир, где обитают демоны, ваши души или наоборот бездушные двойники вас. Одним словом, за отличное пространство, злостно позволяющее себе копировать ваше собственное. Оно настолько закостенело в пороке подражательства, что смеет скрадывать ваши эмоции, показывать их ярко и вычурненно. Не скрывать и не увиливать, а прямо в глаза показывать то, что стоит пред ним. Ужасно, не так ли? И, разумеется, такой ужасный и непростительный поступок может исходить только от дьявола! Ведь ни один приличный человек, не станет так насылать хулу на себя самого и ближних своих. Словно не делает этого ежесекундно.... С дьяволом всё становится гораздо проще. А всё дьявольское для вас полно силы, ведь не может признать человек такой силы в подобном себе. Сила должна быть дана откуда-то. И, поскольку на Бога пенять решится не каждый, то приплетаете чертовщину. Как это не хорошо для добропорядочных верующих!