Семь бед – один ответ - Страница 3

По-моему, лишь одной несчастной животине удалось выскользнуть из-под ударной волны Попова. Но чайка, вытаращив от изумления глаза, словно попадья при виде сатаны, полностью потеряла ориентацию и пыталась пролететь сквозь скалу. Скала с таким положением дел соглашаться категорически отказалась, и чайке пришлось добавить к своей контузии легкое сотрясение мозга. Птичка кивнула головой и плавно спикировала в воду, навстречу всплывавшим кверху брюхом из глубин моря оглушенным рыбам. Сеня удивленно осмотрел нестройные ряды почитателей поповского таланта, раскачивающихся на бурных волнах, и хмыкнул.

– Ну что же. По крайней мере треской мы теперь на полгода обеспечены, – вздохнул он и поинтересовался у притихшего Попова: – И что, скажи на милость, ты там делаешь, Андрюша?

– Сеня, кончай свои шуточки и вытащи меня отсюда немедленно! – завопил в ответ криминалист так, что следом за рыбами со дна и мидии кверху брюхом всплыли. – Иначе я такую бучу сейчас устрою, что тебе дежурство на концерте «Арии» медом покажется.

– Голова с печное чело, а мозгу совсем ничего, – развел Рабинович руками. – Сам дерьма натворит, а потом других костерит…

– Так, значит, это твои проделки, Сеня? – угрожающе надвинулся на моего хозяина Ваня.

– Ну а чьи же еще? – Рабинович пожал плечами. – Мы вчера, как домой вернулись, набухались до потери пульса и решили отправиться на горнолыжный курорт. Что, не помнишь?

– Че, серьезно? – Да, похоже, у Жомова от перелетов во времени и пространстве совсем мозги усохли! Хотел я ему пару ласковых сказать, но не стал. Все равно Ваня нормального языка не понимает, а так, как командир ОМОНа, я разговаривать не умею. Хотя в принципе он здорово похоже на меня гавкает.

– Ваня, с такими вещами не шутят. – Мой Рабинович произнес это с таким серьезным видом, что мне пришлось морду лапами закрывать. Иначе своим смехом я ему весь спектакль испортил бы. – Мы же кучу бабок с собой привезли. Вот и решили покутить. – Сеня похлопал себя по карманам: – А кстати, где деньги?..

Ну вот, начинается! Стоит только моему хозяину о деньгах вспомнить, так вокруг хоть трава не расти. Хотя сейчас она и так расти не будет, даже если Сеня «Семь-сорок» ради такого случая слабает! Помню, как-то раз мы с Рабиновичем стояли на контроле у входа на стадион. Болельщиков шмонали, чтобы они всякие запрещенные вещи на стадион не несли. Вроде пивных пластиковых бутылок с неотрезанным горлышком. Так вот, бог весть с чего, но мой Сеня вдруг решил, что где-то червонец посеял. Он тут же обо всем на свете забыл и из комы не вышел, пока этот злополучный червонец в заднем кармане брюк не отыскал. А мне пришлось в дверях встать, иначе мимо нас и гаубицу бы проперли незамеченной.

Вот и сейчас Сеня начал усиленно рыться в карманах, выгребая на свет божий пригоршни самоцветов и расплываясь в улыбке с каждой новой порцией, как кот от очередной дозы валерьянки. Он и про Попова, которого материл на чем свет стоит пару минут назад, забыл, и на Ванечку внимания не обращал, да, по-моему, Рабиновичу и вовсе безразлично стало, где он сейчас находится.

Я на него смотрел и завидовал. Думал, вот бы и мне какое-нибудь хобби найти, вроде грабежа драгоценностей с последующим лобызанием их, чтобы об окружающем нас пейзаже не думать, вот только в голову ничего не шло. Телевизор, понятное дело, нам сюда никто не притащит, а от всех прочих человеческих радостей такой зубной зуд появляется, что хочется хоть кого-нибудь укусить. Хоть кота облезшего, и хрен с ней, с его шерстью в моей пасти! И тут мне вдруг вспомнилась та самая московская сторожевая, которую я перед перелетом в древнюю Англию видел в магазине. Как представил, что я с ней сделаю по возвращении домой, так сразу на душе теплее стало.

А Сеня мой тем временем камушки все из карманов выгреб, пересчитал тщательно и обратно укладывать начал. К тому моменту, когда он закончил, Андрюша уже не орал, а только сипел что-то невнятное с валуна. Видимо, бедняге морская вода в громкоговоритель попала! Жомов успел пистолет почистить и теперь швырял с обрыва булыжниками, стараясь попасть в ту рыбу, которая еще трепыхалась. Я зевнул и посмотрел на Попова. И кто же за тобой, Андрюшенька, в ледяную воду полезет?

– Слушай, Сеня, пошутили и хватит, – взмолился со своего рифа Попов. – Давай, доставай меня отсюда.

– А вот это не выйдет, Андрюшенька, – елейным голосом проговорил мой Рабинович, засовывая последний алмаз в бездонный карман ментовской куртки. – Ты у нас наказан.

– Да ладно, Сеня! Подумаешь, погорячился, сказал, что бучу подниму, – развел руками Попов. – Ну с кем такого не бывает?

– Ни с кем! Такое только с тобой бывает, – отрезал Сеня. – Ну-ка скажи мне, как мент менту, вот это, все вокруг, похоже на наш дом? Объясни мне, что это за место и как нас сюда занесло. Как мы сюда попали, ты, алхимик недорезанный?!

– Так, я чего-то не понял, – встрял в их содержательный диалог Жомов. – Ты же говорил, Сеня, что это лыжный курорт. Прикололся, что ли?

Рабинович после этих слов бессильно рухнул на ближайший камень. Смотреть нужно, Сеня, куда падаешь! Камню-то, конечно, все равно, но ведь секундой раньше я на нем сидел. Не успей я вовремя отскочить, пришлось бы изображать камбалу под рабинадом! Я, конечно, понимаю, что Жомов иногда кого угодно в транс ввести может, но и о любимом псе забывать не следует.

– Так, значит, мы не дома? – тупо поинтересовался Ваня у закатившего глаза Рабиновича, все еще не веря в то, что домой вернуться не удалось.

– Ты совсем тупой или притворяешься? – не выдержал Сеня.

– Да пошел ты… – посоветовал ему Жомов, но почему-то ушел сам.

Минут на десять все трое друзей попросту застыли, пытаясь прийти в себя. Жомов стоял на краю обрыва, глядя вдаль, словно статуя Ильича. Сеня мой застыл на камне в позе роденовского «Мыслителя». Даже Попов, махнув на все рукой, попытался опуститься на пятую точку. Но, получив в физиономию соленой пеной, тут же вскочил и грустно выматерился. Я попытался было подбодрить друзей, бегая от одного к другому, но ничего хорошего из этой затеи не вышло. Жомов от меня отмахнулся, Андрюша на мой лай и внимания не обратил, а преподобный Рабинович и вовсе едва пинка не отвесил… Ну, я тебе припомню, Сенечка!

Впрочем, нужно отдать ему должное. Именно Рабинович первым нарушил затянувшееся молчание. Подняшись с замшелого камня, Сеня подошел к краю обрыва и внимательно посмотрел вниз. Кроме глушеной рыбы, там ничего полезного не было. Да и ту уже волнами по всему заливу разбросало. Рабинович вздохнул.

– Попова вытаскивать нужно, – обреченно проговорил он. – Не дай бог еще насморк поймает на свою жирную задницу.

Ваня подошел и встал рядом, в точности скопировав задумчивую позу Рабиновича. Я тоже пристроился около них, хотя сейчас, впервые за долгое время, даже мне в голову не приходило, как можно выбраться из сложной ситуации. Посмотрев на обоих ментов, я тоже вздохнул и положил голову на лапы. А-а, думайте сами! Не век же мне вас из всякого дерьма вытаскивать.

– Может, отлива дождемся? – Жомов высказал неожиданно здравую мысль. Рабинович удивленно посмотрел на него, а затем перевел взгляд на небо, затянутое серыми, под цвет моря, тучами.

– А вдруг сейчас отлив? – полюбопытствовал он у омоновца. – Разве тут разберешь, который час теперь? Может, наоборот, прилив скоро начнется?

– Ну, тогда он, блин, в натуре, сам до берега доплывет, – пожал плечами Ваня.

– Я тебе доплыву, рожа твоя жлобская! – заорал со своего камня Попов. – Вытаскивайте меня быстрее. Я уже жрать хочу.

– Рыбки сырой пожри, – обиделся на «жлобскую рожу» Жомов. – Тебе, борову, один хрен, что трескать.

– Да заткнитесь вы! – оборвал обоих Рабинович. – Дайте подумать. – И тут же вцепился мне в ошейник. – Мурзик, ты что?!

Я что? Да я ничего! Я просто вскочил с места, чувствуя, как шерсть на загривке поднимается дыбом. Может быть, я еще не говорил, но единственным человеком, рядом с которым я спать ни за что не лягу, является Андрюша Попов. И все из-за ужасающего запаха у него из-под мышек. Там такой аромат стоит, что ментовская «черемуха» по сравнению с ним «Шанелью № 5» кажется. Как Ваня по пьянке под стол ко мне падает, так я бегу сразу, куда глаза глядят, пока они вообще глядеть могут. Людям-то что? У них нюх, как у крота зрение. А у меня от запаха Попова сразу слезы текут и обоняние отшибает напрочь, хуже чем от табака, рассыпанного прямо на свежем следе преступника.