Семь бед – один ответ - Страница 15

А между тем на противоположном конце стола захмелевший Форсет, размахивая руками, описывал несравненные подвиги трех чужестранцев. С его слов получалось, что один только Сеня Рабинович уложил своими руками около двух сотен берсерков, а уж Жомов и вовсе остановил целую бронетанковую дивизию. Подвиги Попова в этот день вообще заняли бы сотню страниц в какой-нибудь эпической саге Снорри Стурлусона, однако кенинг их несколько сжал. Зато увеличил размеры приблудных бесов. А когда Ингвина позволила усомниться в сем факте, Форсет призвал на помощь свидетелей. И они пришли!

Если бы у адвоката Чикатило на суде присяжных было столько свидетелей, то знаменитый маньяк вместо смертного приговора был бы причислен к лику святых. Однако у Чикатило со свидетелями были проблемы, коих не испытывали трое ментов. Свидетели их подвигов, окружив Ингвину, принялись столь горячо убеждать девушку в доблести сынов Муспелльсхейма, что у нее от их болтовни разболелась голова.

– А ну, марш отсюда! – рявкнула юная воительница, и всех доброжелателей словно ветром сдуло от стола.

– Хорошо. Может быть, все, что вы говорите, и произошло на самом деле, – наконец дождавшись относительной тишины в зале, провозгласила Ингвина, – но я поверю в ваши байки только после того, как своими глазами увижу чудо, сотворенное этим ворлоком.

– Да без проблем, – проговорил захмелевший от частых тостов за здравицу Попов. – Хочешь, я угадаю, как тебя зовут? – И, увидев удивленные глаза воительницы, поправился: – То есть я собирался сказать, хочешь, сейчас гром будет среди ясного… потолка?

Не дожидаясь ответа, Андрюша выхватил из кармана табельный пистолет Жомова и, вскинув руку с оружием кверху, нажал на спусковой крючок… Ничего не произошло! Попов передернул затвор и попытался выстрелить еще раз, однако эффект получился полностью идентичным первой попытке. В третий раз результат получился тем же – то есть нулевым. Андрей озадаченно осмотрел пистолет.

– Слушай, кабан, не умеешь стрелять, не берись, – возмутился Ваня, отбирая у друга табельное оружие. – А то сейчас так звездану в ухо, что сам начнешь из всех дырок палить круче пулемета Дегтярева.

Жомов, подобрав с соломы давшие осечку патроны, внимательно осмотрел их. Боезапас выглядел абсолютно нормально, и даже на капсюлях присутствовали вмятины от бойка. Ваня оторопело покосился на Попова.

– Ты что, урод безрукий, с оружием сделал? – угрожающе поинтересовался он.

– Не докапывайся до него, – вступился за окончательно растерявшегося криминалиста Рабинович. – Между прочим, оружие ты сам всю дорогу тащил. И вообще, давай с пистолетом завтра разберемся! Сегодня мы вполне заслужили спокойный отдых. Без разборок!..

– Так что, чудес можно не ждать? – язвительно поинтересовалась Ингвина, вмешиваясь в их разговор.

– Увы, мадемуазель, кина не будет. Электричество кончилось, – развел руками Рабинович.

– Фи! – презрительно махнула рукой воительница, и от этого неожиданного проявления женственности Сеня окончательно разомлел, как бомж на теплотрассе в январе.

После этого о фокусах новоиспеченных ворлоков и об их беспримерных подвигах на время забыли. Форсет с Ингвиной принялись обсуждать какие-то свои насущные проблемы, вроде переноса курятника из правого верхнего угла крепости в левый нижний, и Сеня откровенно заскучал. Пожирая глазами свою новую избранницу, Рабинович пару раз пытался привлечь к себе внимание бестолковыми советами, но лишь натыкался на равнодушно-вежливый взгляд юной воительницы и терял все желание продолжать разговор. Но когда кенинг извлек из закромов свое новое чудесное приобретение в виде пустой бутылки из-под «Абсолюта», у Сени вновь появилась возможность стать центром всеобщего поклонения… Палестина ты моя скандинавская!

Видимо, Сеня рассчитывал, что на Ингвину эта необычная посуда окажет такое же впечатляющее воздействие, как и на ее глуповатого дядюшку, однако Рабиновича ждало очередное разочарование. Не дослушав кенинга, воительница презрительно оборвала его.

– И ты, дядюшка, конечно, приобрел эту действительно странную бутыль, не проверив ее свойств? – скорчив недовольную мордашку, поинтересовалась она.

– Ты что, Ингвиночка, как я могу подвергать сомнению слова ворлоков, чье могущество мне довелось увидеть собственными глазами, да поразит меня Одноглазый своим несравненным Гунгниром! – возмутился Форсет.

– Зато я могу! – заявила Ингвина и, выхватив из рук родича бутылку, потребовала: – А ну-ка, слуги, наполните ее ключевой водой!

Приказание воительницы было тут же исполнено. Какая-то девушка из челяди кенинга мигом принесла из задней комнаты объемный ковш с водой и, трепеща от благолепия магического сосуда, осторожно наполнила его до краев. Все присутствующие в зале, кто еще хоть на полмиллиметра мог приоткрыть веки, затаили свое дыхание, сосредоточив внимание на новом шоу. А Ингвина, не обращая ни на кого внимания, лихо поднесла бутылку к губам и одним махом осушила ее наполовину. Поставив стеклотару на стол, она с усмешкой посмотрела на кенинга.

– Ну, и стала я умнее? – поинтересовалась она.

– Да уж куда еще-то?! – буркнул себе под нос Рабинович, а вслух поспешил прояснить ситуацию, дабы развеять возникшие в полупьяной голове Форсета сомнения:

– Видишь ли, очаровательная Ингвина, в моей стране не принято женщинам брать в руки меч, а посему и мудрость воина им недоступна. Магия этого сосуда устроена так, что действует только на мужчин. И уж поверь мне, не моя в том вина! Кстати, кенинг Форсет, можете сейчас же проверить мои слова. Глотните из этого волшебного сосуда.

– Спасибо, нет. Я повременю с этим до случая крайней необходимости, – откровенно испугался неизведанного викинг, а затем, взяв себя в руки, торжествующе посмотрел на Ингвину. – Ну, что ты на это скажешь?

– Шарлатан он, а ты ему потакаешь, – осуждающе покачала головой воительница.

– Девушка, не смей так говорить с моими гостями, – видимо, хмель все-таки нашел в черепной коробке кенинга остатки мозгов и здорово вдарил по ним, раз уж Форсет впервые за вечер решил перечить своей племяннице. Ингвина, видимо, уже сталкивалась с такой ситуацией и решила не спорить с кенингом, отложив выяснение отношений на утро. А седовласый викинг повернулся к Рабиновичу.

– Давай выпьем с тобой, могущественный ворлок, за чисто мужскую, воинскую солидарность и мудрость, – заплетающимся языком проговорил он.

Сеня не поддержать такой тост просто не мог, и к двум «мудрым и солидарным» мужчинам тут же присоединились Жомов с Поповым. Пьянка сделала новый виток. Многие из гостей кенинга оказались не способны следовать ее изгибам и, словно кегли от удара, начали ссыпаться под стол со скамеек. А перепившего Сеню вдруг посетило желание откровенничать.

– Знаешь, друг Фомка, – пробормотал он, обращаясь к кенингу. – Тяготит мою душу злая кручина. Злые демоны забросили нас так далеко от дома, что мы никак не можем найти дорогу обратно. Скитаемся из конца в конец Земли, а пути домой так и не видим.

– Вот так история, клянусь коварством Локи! – завопил удивленный Форсет. – Неужто какие-то зачуханные демоны смогли обставить вас, столь могущественных ворлоков?

– Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам, – горестно вздохнул Рабинович.

– Ну, если кто и сможет вам помочь, то только Хрюмир, – хмыкнул кенинг и развел руками. – Я здесь бессилен, ибо неведомы мне еще тайны девяти миров. Хотя если достаточно много выпить жидкости из вашего волшебного сосуда…

– Так долго мы ждать не можем, – перебил его Сеня. – А кто такой Хрюмир?

– Насколько мне известно, это самый могущественный во всем Митгарде ворлок и наиглавнейший мудрец, – многозначительно произнес Форсет. – Ходят слухи, что в его жилах течет кровь етуна Эгира, повелителя моря. Говорят, что мать Хрюмира, Сигюн, была столь прекрасна, что когда однажды купалась в море и ее заметил Эгир…

– Это все, конечно, очень интересно, – вновь прервал объяснения кенинга Рабинович, – но лучше ты расскажи, как к нему добраться, а Хрюмир о своих предках сам нам поведает.