Сельва не любит чужих - Страница 113
Скулы девушки заострились.
– Прежде чем дать ответ, я, отвечающая за свой народ, должна знать: для чего нужен договор и кто кому должен помогать?
Похоже, пришелец ждал этого вопроса.
– Ситту Тиинка, Правая Рука Подпирающего Высь, говорит: условия почетны и легко исполнимы. Горные люди не должны мешать продвижению войск Сияющей Нгандвани и препятствовать перевозке того, что необходимо для строительства Священной Дороги. Вы должны сообщить нам о количестве воинов в поселках и их вооружении. И еще Ситту Тиинка говорит: мы освобождаем вас от немирных мохнорылых, от вас же требуется совсем немного – дайте проводников для наших воинов, дайте ваших мужчин, умеющих воевать в лесном предгорье, разорвите кощунственный союз с врагами Подпирающего Высь. Не сомневайтесь, горные друзья: ваши отряды будут с почетом приняты в ряды непобедимых войск Подпирающего Высь. Они получат щедрые дары и награды!
Старейшины зашептались, обмениваясь взглядами. Гдламини сдвинула брови.
– Незваный гость почему-то не сказал о самом важном для нас: о безопасности народа дгаа. Ваши воины уже сейчас ведут себя в Межземье так, как не водится меж друзьями. Они отбирают припасы у наших сородичей, насилуют женщин, силой уводят проводников, и те не возвращаются обратно.
– Прискорбно! Прискорбно! – сотник часто закивал, словно бы совершенно соглашаясь с услышанным. – Так бывает, увы. Но это делают отдельные негодяи, забывшие волю Подпирающего Высь, и мы их накажем. Войска Сияющей Нгандвани не допустят никаких бесчинств там, куда пришли. Ваша безопасность гарантируется мощью непобедимой Нгандвани, словом чести нашего великого командующего, Правой Руки Подпирающего Высь, Ситту Тиинки, да славится его грозное имя!
– Но пока что не было слышно, чтобы за грабежи и насилия наказали хоть кого-то из ваших воинов…
– Вы забываетесь, великая и почтенная, – густые брови чужака сдвинулись; он уже не был благодушен. – Бессмертное войско Сияющей Нгандвани знает, что и когда делать. Его слово нерушимо, как и воля Ситту Тиинки. Наше командование не обязано отчитываться за свои действия ни перед кем, кроме Подпирающего Высь! Позвольте узнать: не означают ли замечания уважаемого вождя отказ от переговоров?
Старейшины снова зашевелились, и дгаанга, успокаивая нетерпеливых, чуть пристукнул по натянутой коже барабана.
– Мы готовы вести переговоры. Но происходить они будут здесь. Народ дгаа с почетом встретит Начальника Границы и выслушает его, – твердо сказала Гдламини.
– Высокочтимая дгаамвами, очевидно, оговорилась? – совсем негромко спросил Ккугу Юмо, сведя редкие бровки. – Условия ставят не горные друзья, а бессмертное войско Сияющей Нгандвани…
Украшенный жестяными обрезками человек с равнины явно упивался собственной значимостью. Он, всего только сотник, сейчас представлял самого Начальника Границы, и потому круглое лицо его лоснилось, а щелочки глаз сделались совсем незаметными.
– Хозяева здесь мы, – по-прежнему невозмутимо ответила Гдламини, но Дмитрий, хорошо знающий интонации жены, уловил в голосе дочери Дъямбъ'я г'ге Нхузи предвестие близкой грозы и посочувствовал пришельцу. – Это наш дом. Здесь земля наших предков, чужак. И мы пока еще не побеждены. С каких пор на Тверди гость стал приказывать хозяину?
Она помолчала, заставляя себя успокоиться, и решительно завершила:
– Я сказала все. Иначе не будет.
Сидящие вокруг зашумели, одобряя вождя. Немногие из высокогорных, не разумеющие языка равнин, тянули шеи, выспрашивая у соседей, о чем шла речь, и, узнав, согласно кивали.
Резко оттолкнувшись руками от пола, чужак встал. Он был растерян, но умело хранил лицо.
– Да будет так. Я передам Правой Руке Подпирающего Высь слова уважаемого вождя, но боюсь обещать, что великий Ситту Тиинка будет доволен ответом. Вам стоило бы делом подтвердить готовность к дружбе с Сияющей Нгандвани.
– Мы готовы, – выкрикнул с места Мкиету. – Скажи: как?
– Очень просто. Выдайте нам наших и ваших врагов, которых подослали в горы смущать ваши умы…
Сотник резко вскинул руку, указывая на Дмитрия.
– Вот этого! – он все-таки не сдержался и зашипел, некрасиво брызгая слюной. – Это не ваш, я вижу! Это мохнорылый! Отдайте его мне, и ответ блистательного Ситту Тиинка будет милостив!
– Вы ошибаетесь, чужеземец, – настырный старик Мкиету и на сей раз сунулся раньше вождя. – Это наш нгуаби. Он – дгаа, как и мы.
– Нет! Нет! Я еще не ослеп. Он – враг! Его место на бумиане. Вы, грязные горцы, слышите?! Я требую отдать мохнорылого мне! – Ккугу Юмо взвизгнул. – Иначе Железный Буйвол пройдет по вашим землям!
Из всех присутствующих разве что Дмитрию понятна была абсурдность угрозы. Ни при каких обстоятельствах прокладка железной дороги через ущелья дгаа не была бы утверждена руководством Компании. Но на невежественных горцев – сотник был в этом уверен вполне – жуткий посул обязан был произвести должное впечатление.
Однако же – не произвел.
Напротив, старейшины гневно забормотали. Даже рассудительный, осторожный Мкиету побелел от гнева. Еще никто и никогда не смел так вести себя на Великом Совете. А сотник окончательно потерял контроль над собой. Он не кричал уже, а позорно верещал, топая ногами, как сварливая женщина.
Гдламини поднялась с табурета.
– Ты болен, чужеземец, – она участливо усмехнулась. – Хворому не достойно быть посланцем. Иди и обратись к лекарю, да поскорее…
Брови дгаамвами сошлись на переносице, и голос подернулся изморозью.
– Мгамба, проводи гостя!
Круглое лицо Ккугу Юмо затвердело. Он умолк, но ни от кого не укрылось усилие, с которым удалось ему вновь принять благопристойный вид.
– Надеюсь, мы еще встретимся, высокочтимая дгаамвами. И ты, нгуаби…
Дмитрий лучезарно улыбнулся. Его с детства было сложно брать на испуг, тем паче при свидетелях.
– Жду с нетерпением. Только не надо грубить, детка.
– О! В следующую встречу я постараюсь быть ласковее самой Миинь-Маани, – Ккугу Юмо отрывисто поклонился. – Прощайте, горные друзья!
Некоторое время все молчали. Затем Гдламини хлопнула в ладоши, подчеркивая: срок рассуждений окончился и сейчас она будет говорить как вождь.
Прищурив глаза, мвами оглядела лица сидящих, задержалась на миг на Дмитрии и глухим от сдерживаемого волнения голосом сказала:
– Теперь все вы увидели суть равнинных. И услышали их речи. Что скажет ныне уважаемый Совет?!
Старейшины молчали.
– Эта война не обойдет нас стороной, как хотели бы многие из вас, – четко и ясно чеканила Гдламини. – Бодаются оолы, а погибают минчи-гривастики. Нужно готовиться. Но скрытно. Я говорю: пусть каждый поселок пришлет нгуаби столько воинов, сколько сможет. Пусть воины точат ттаи, чтобы враг не застал нас врасплох. Так будет. И да помогут нам Тха-Онгуа и все дети его, духи сельвы и гор. Хой!
– Хэйо! – отозвались старейшины Межземья. – Да будет так!
– Да будет так, – скрипуче поддержал их отец отцов из заоблачного Бимбью, и мудрый, осмотрительный Мкиету, не тратя лишних слов, подтвердил:
– Хой!
Грациозно поднявшись, Гдламини сошла с возвышения и почтительно указала Дмитрию на опустевший табурет.
– Займи свое место, дгаангуаби…
В руках ее блеснули багряными каплями серьги власти, извлеченные из мочек ушей. Опустившись на циновку, вождь глядела теперь на мужа снизу вверх, как и остальные.
– Приказывай!
Старцы склонили головы.
С этого мгновения воплощением высшей власти в краю гор был этот молодой воин, пришедший из Выси. Десятки внимательных взглядов оказались тяжелыми, словно хмурое облачное небо, и, ежась от неприятного холодка, лейтенант-стажер Коршанский внезапно понял, почему Дед, возвращаясь со своих ночных совещаний, опадал в кресло и, трудно дыша, долго-долго не мог успокоиться.
Впрочем, слова пришли на ум неожиданно легко и послушно выстроились в шеренгу, словно воины, готовые к бою.
– Почтенные отцы! Прежде чем приказывать, я спрошу, – Дмитрий чуть привстал, опираясь на подлокотники. – Чужие явились из Черной Трясины. Кто указал им путь?