Секретный рейд адмирала Брэда - Страница 10

На какое-то время на командном пункте воцарилась неловкая пауза, выдержав которую, полковник Ричмонд недовольно покряхтел и продолжил:

– …А вот что хорошо известно из агентурных данных, – интонационно подчеркнул он это свое «из агентурных данных», – так это то, что постепенно эсэсовцы превращали «боливийское приграничье» в некий германский анклав – со своими охранными отрядами, своей администрацией и своими нравами. Да, и нравами – тоже! – Ричмонд явно обладал задатками школьного учителя, речь его была плавной, четкой и неоспоримо логичной, иное дело, что на Остина, как на нерадивого ученика, эта его убедительность и логичность никакого впечатления не производили. – Теперь мы можем констатировать, что на этот гитлеровский отстойник власть Буэнос-Айреса по существу не распространяется. Германцы так и называют этот регион – «Свободная германская территория». Если учесть, что большая часть этой территории представляет собой труднодоступные горные районы, а такое понятие как «государственная граница» воспринимается там лишь в качестве географической условности, то ясно, что бывшие эсэсовцы хоть сейчас могут создать там некий латиноамериканский рейх.

– …Очень удачно расположенный в непосредственной близости от антарктической Рейх-Атлантиды и «Базы-211», – добавил Роберт Брэд. – Кстати, что там, в ваших агентурных данных, полковник, говорится об острове Эстадос, к которому направилась германская субмарина?

– Сегодня же, в определенное для связи время, попытаюсь навести справки о нем в латиноамериканском отделе.

– Окажите любезность. Одна из задач, которую преследует наш рейд, в том и состоит, чтобы выяснить военную ситуацию в этой части Атлантики.

– Не думаю, что на этом островке обнаружится база, подобная базе «Латинос», которую германцы оборудовали в заливе Сан-Матиас, в районе полуострова Вальдес, с видом на спасительную Патагонию и отроги Кордильер.

– Как знать… Размеры еще ни о чем не говорят.

– Размеры, месторасположение… Слишком уж он беззащитен перед угрозой превентивного, локального рейда нашего флота и морских пехотинцев.

– И все же секретную базу соединения «Фюрер-конвоя» оборудовать там германцы могли. Используя ее хотя бы в качестве базы обеспечения.

Едва адмирал произнес эти слова, как дежурный радист вновь вывел на внутрикорабельную связь командира разведывательного авиазвена первого лейтенанта Робертса:

– Докладываю, что субмарина вновь увязалась за эс-кадрой.

– Где она, черт возьми?! – пробубнил Брэд.

– На сей раз, она двигается параллельным курсом, в трех милях северо-западнее эсминца «Ягуар».

– Я так понимаю, что идет она в надводном положении?

– Так точно, в надводном, сэр, приготовив к бою два орудия и два зенитных пулемета. С торпедами, уверен, у них тоже особых проблем не возникает, иначе они не вели бы себя так нагло.

– Вы не ошиблись: у этой субмарины действительно два орудия и два зенитных пулемета?

– И две рубки. Это настоящая громадина! Такой субмарины мне еще видеть не приходилось.

– А что с опознавательными знаками?

– Минуточку, сэр. Они явно прослушивают наши переговоры и поднимают флаг. Попытаемся приблизиться. – А спустя еще несколько секунд, Робертс буквально прорычал: – Это возмутительно! На рубке у субмарины германский крест.

– Вас это удивляет?

– Но флаг-то, флаг они подняли аргентинский!

– Оказывается, вас удивляет аргентинский флаг на субмарине Третьего рейха?

– Но, в таком случае, получается, что на вооружении аргентинского флота находятся субмарины адмирала Деница!

– Этого следовало ожидать, – пропыхтел сквозь сигаретный дым командир авианосца.

Первый лейтенант умолк и на командном пункте авианосца на какое-то время воцарилось молчание. Все понимали, что экспедиция начинается на грани международного конфликта, а значит, скверно. В штабе Военно-морского флота допускали, что эскадра может столкнуться с сопротивлением со стороны охраны германской «Базы-211» и неизвестных им сил Внутреннего Мира. Но там и мысли не допускали о том, чтобы затевать схватку с флотом Аргентины, Чили или еще какой-то «полуантарктической» страны.

– …И если учесть, что командир субмарины поддерживает связь с аргентинцами на острове Эстадос… – словно бы вычитав его мысли, принялся вслух размышлять полковник разведки. – Нет, этого военного конфликта нам лучше избегать.

– А если нам его нагло навязывают? – спросил контр-адмирал.

– За Аргентину сразу же вступится Москва, для Кремля это прекрасный повод вмешаться в дела послевоенного американского континента. В правительстве нашими действиями будут крайне недовольны. Любой конфликт рассматривается сейчас, как предвестник еще одной мировой войны.

– Мне и без вас это прекрасно известно, полковник, – раздраженно отреагировал Брэд, напоминая Ричмонду, кто здесь командует эскадрой.

– Не сомневаюсь, сэр, – сдержанно ответил старый служака из уважения к чину Брэда и его славе полярного исследователя. Но лишь выдержав еще несколько секунд «наполеоновской» паузы, контр-адмирал вновь взялся за трубку.

– Не атаковать! – последовал приказ командиру разведывательного авиазвена. – На конфликт не провоцировать!

– Но ведь они же явно держат нас под контролем!

– Я в этом не сомневаюсь, – напрягая хронически простуженную глотку, прохрипел Брэд.

– И ведут разведку!

– Южная Атлантика и море Скоша – пока еще не моя частная собственность, – отрубил Роберт Брэд.

– Я понимаю, сэр. Однако честь американского флага требует от нас…

– Продолжайте разведывательный полет, первый лейтенант, – прервал его контр-адмирал, едва сдерживая раздражение. – В данном случае, честь американского флага требует от вас выдержки. И не теряйте бдительности, не исключено, что тевтоны попросту отвлекают ваше внимание.

Усевшись в свое адмиральское кресло, Брэд несколько минут, закрыв глаза и запрокинув голову, безмолвствовал. Присутствовавшие на просторном, хорошо обогреваемом командном пункте офицеры тоже хранили молчание. Рейд еще только начинался, а Брэд уже впадал в сомнения: стоило ли ему ввязываться в эту военную авантюру.

Однажды ему уже удалось избежать подобной участи. Это было осенью тридцать восьмого года, когда ему предложили присоединиться к германской экспедиции на «Швабенланде». Участие в ней известного американского полярника, конечно же, должно было придать походу фон Риттера респектабельности и видимости международной акции. Но тогда у него хватило мужества отказаться от очередной «волны антарктической славы», которую так убежденно обещали ему бароны фон Риттер и фон Готт.

Осень 1938 года.

Территориальные воды Германии.

Борт трансатлантического лайнера «Саксония»

Проснувшись, Роберт Брэд быстро облачился в ватные полярные брюки и меховую куртку и, стараясь не разбудить по-детски посапывающую во сне юную германку, вышел на кормовую палубу. Укрывшись за надстройкой судна от пронизывающего северного ветра, он поднес к глазам бинокль и увидел впереди и справа по борту склон заиндевевшей скалы, вершина которой слегка искрилась на неярком ноябрьском солнце.

– По всей вероятности, это какой-то остров? – по-английски спросил он стоявшего рядом джентльмена в форменной морской куртке и фуражке с якорем на кокарде.

– Остров Шархерн, сэр, – ответил тот по-немецки, не удостаивая, однако, американца взглядом.

И лишь услышав его густой басовитый голос, полярник узнал в нем того самого господина, который несколько предыдущих вечеров просиживал за соседним с ним ресторанным столиком в мрачном молчании, попивая виски и почти неотрывно глядя в иллюминатор. Но только сейчас Роберт впервые увидел его во флотском одеянии, с нашивками офицера торгового флота. Темные, со щедрой проседью, волосы, коричневатое, основательно избитое оспой лицо, крючковатый, расширенный в ноздрях, «синайского» покроя нос. На арийца этот человек явно не смахивал, но, судя по нашивкам на погонах и рукавах, ценили его на службе не за его расовое происхождение.