Секретная авиашкола. Немецкий учебный и испытательный авиацентр в СССР 1925-1933 гг. - Страница 6

На обустройство авиашколы военное руководство Германии выделило в 1925–1928 гг. большие деньги — в переводе на тогдашнюю советскую валюту почти 9 млн. рублей. Из них 1,1 млн. рублей ушло на строительные работы, 4,5 млн. — на приобретение самолетов и другого имущества, 3 млн. — на зарплату служащим и горюче-смазочные материалы. Всего же, с учетом затрат на обучение летчиков и расходов на развитие инфраструктуры авиашколы, рейхсвер по самым скромным подсчетам израсходовал на свой липецкий объект около 20 млн. рублей. Если учесть затраты на транспортировку и испытание авиатехники и вооружения в 1929–1933 гг., эта сумма увеличится еще на несколько миллионов рублей[28].

Построенные немцами ангары для самолетов

В июне 1925 г. из германского порта Штеттин (сейчас это польский город Щецин) в Ленинград отправился пароход «Гуго Стиннес-IV» с 50 упакованными в ящики истребителями Фоккер D XIII для липецкой авиашколы. Это были безрасчалочные бипланы с английскими двигателями водяного охлаждения Нэпир «Лайон» мощностью 450 л.с., вооружение — два установленных на фюзеляже и стреляющих через винт пулемета, скорость — 265 км/ч. В первой половине 1920-х гг. Фоккер D XIII считался одним из лучших в мире истребителей. Именно этот самолет и стал главной учебной машиной липецкой авиашколы рейхсвера.

Вместе с разобранными «Фоккерами» в Липецк прибыли немецкие технические специалисты, среди которых в первую очередь следует упомянуть о главном механике (затем инженере) авиашколы А. Пауле и контролере самолетов В. Хинце. В обязанности Пауля входила приемка новых моделей самолетов, прибывавших из Германии сначала в Москву, а затем в Липецк, поэтому ему довольно часто приходилось в составе специальной комиссии уезжать в советскую столицу. Пауль и Хинце работали в Липецке вплоть до закрытия немецкого авиацентра[29]. За это время они выучили русский язык, чтобы иметь возможность руководить как немецким, так и советским техническим персоналом.

Запасные части к самолетам, различное оборудование и стройматериалы, которых не было в СССР, доставлялись в авиашколу поездами через Литву и Латвию по маршруту Кенигсберг — Ковно-Дюнабург — Смоленск — Москва — Липецк. Сами самолеты и вооружение (пулеметы, авиапушки, бомбы и т. д.) перевозились в ящиках по морю в Ленинградский порт как коммерческие грузы через специально созданное акционерное общество «Метахим», а затем доставлялось по железной дороге в Липецк, где разгружались прямо на территории мастерских. Морской путь был выбран для того, чтобы избежать проверки на польской границе (напомним, что по Версальскому договору экспорт военной техники из Германии был запрещен).

Всякое нарушение секретности пресекалось. Об этом свидетельствует следующий циркуляр Реввоенсовета СССР: «По имеющимся сведениям, при приемке заграничных грузов из Ленинградской таможни наблюдаются случаи нарушения строгой конспирации. Приемщики из Липецка прибывают в военной форме и, стараясь скорее протолкнуть груз до места назначения, называют его военным, срочным и т. д., и т. п. Сообщая о вышеизложенное, прошу принять решительные меры к соблюдению строгой конспирации при приемке заграничных грузов для Липецка»[30].

Соблюдение секретности на территории Германии и СССР при транспортировке грузов значительно осложняло и задерживало их отправку в Липецк. В 1926 г. начальник авиационно-технического отдела военного министерства К. Штудент в отчете о поездке в Липецк писал: «Для улучшения деятельности школы необходимо усовершенствовать сообщение из Германии в Россию. Я имею в виду сообщение железнодорожным транспортом и воздушным путем. Потенциал для этого, естественно, имеется. <…> И если учебная деятельность не вызывает нареканий, то для проведения испытаний [самолетов и вооружения] потребуется частая смена персонала и оборудования»[31].

Совместными усилиями рейхсвера и РККА транспортная проблема, как и многие другие, была решена, что позволило немецкому авиацентру в Липецке успешно работать и расширять сферы деятельности, главной из которых до 1930 г. было обучение военных летчиков.

В середине 1920-х гг., вскоре после «Рурского кризиса», в Германии был разработан секретный план воссоздания ВВС. Для этого начиная с 1925 г. выделялось примерно по 10 млн. марок в год. Значительная часть этих денег шла на подготовку пилотов: необходимо было переобучить летчиков-ветеранов (альтмеркеров) пилотированию новых типов самолетов и увеличить численность летного состава за счет обучения полетам на боевых машинах молодых летчиков (юнгмеркеров), прошедших полугодовую подготовку в школах спортивной авиации в Германии. Для этого и существовала липецкая авиашкола. Чуть позднее в Липецке приступили к переучиванию на боевую технику и пилотов пассажирских самолетов. Это были выпускники созданной в 1925 г. под Берлином школы гражданских летчиков (DVS).

Перед отправкой в Советский Союз летчикам требовалось окончить краткие теоретические курсы авиации в Берлине. Все авиаторы обеспечивались страховкой: в случае гибели пилота его семья получала 1 тыс. марок, а летчик, ставший в результате аварии полным инвалидом, мог рассчитывать на пособие в 10 тыс. марок. Ежегодные траты на подготовку немецких летчиков в СССР составляли около 2 млн. марок[32].

Немецкие летчики Первой мировой войны и выпускники спортивных авиашкол прибывали в СССР группами под видом коммерсантов или туристов двумя способами:

— при посредничестве «Интуриста» оформлялись необходимые документы на вымышленные фамилии. В Москву немецкие «коммерсанты» и «туристы» прибывали поездом;

— группы немецких курсантов переправлялись на советских грузопассажирских судах в Ленинград. Так как пилоты, только что окончившие спортивные школы, и выпускники школы гражданских летчиков никогда не находились на службе в немецкой армии, они имели при себе подлинные паспорта.

В Москве немцы поступали в распоряжение «Центра М», который по железной дороге отправлял их в Липецк.

В Липецке «гости» из Германии ходили в гражданской одежде или носили советскую форму без знаков различия. Для сохранения секретности им строго на строго запрещалось общаться с местными жителями и вести политические беседы с советскими военнослужащими. Правда вскоре германская сторона убедилась, что российская глубинка сама по себе является действенным способом соблюдения тайны, поэтому со временем некоторые меры конспирации были сведены к минимуму. К примеру, многие немецкие летчики работали и обучались в этом городе под своей собственной фамилией, хотя дату рождения в документах все же меняли.

Историю обучения курсантов в липецком авиацентре рейхсвера можно разделить на три периода:

— 1925–1927 гг. В это время прошли переобучение персонал авиашколы и многие летчики Первой мировой войны;

— 1928–1930 гг. В данный период проходили подготовку как молодые летчики-истребители (юнгмеркеры), так и летчики-наблюдатели;

— 1930–1933 гг. Велось обучение только летчиков-истребителей.

Подготовка летчиков началась летом 1925 г. Первоначально курс обучения летчика-истребителя был рассчитан на четыре недели интенсивных полетов, численность одной учебной группы составляла шесть-семь человек. Первые результаты переподготовки «альтмеркеров» показали, что одного месяца явно не достаточно для того, чтобы пилот не только восстановил былые летные навыки, но и освоил новые типы самолетов.

Обучение военных летчиков в Липецке сразу же столкнулось с рядом трудностей, из которых самой существенной было отсутствие разработанных программ. Многие методические установки, применявшиеся во время Первой мировой войны при подготовке летчиков-истребителей, устарели, а новых разработок в этой сфере у немцев не было из-за ограничений, наложенных на Германию по Версальскому договору. Персоналу липецкой авиашколы пришлось создавать программу обучения военных летчиков исходя из собственного опыта и новых боевых приемов, впервые испытанных в Липецке. По этому поводу прошедший через липецкую школу генерал люфтваффе Вильгельм Шпейдель писал: «Для ученого процесса в Липецке было характерным то, что оно базировалось не на опробованных принципах, которые должны были стать ядром программы обучения. Из практики следовало разработать, развить и закрепить ее теоретические основы, а уже из полученных знаний должна была формироваться система обучения, которую затем требовалось опробовать за счет новых тактических опытов (в ходе учебных боев. — Авт.)»[33].