Секрет (СИ) - Страница 49

— У нас вкусно пахнет, - устало, но довольно улыбается Дым, окидывает меня взглядом и чуть севшим голосом добавляет: - Только поэтому я тебя не съем.

— Между прочим, я очень даже не против. – Мотает головой, и я иду в наступление: - Ну если не съесть, то хотя бы покусать меня можно, бессердечный ты мужчина?

Вместо ответа Антон сует мне под нос бумажный пакет, внутри которого целая куча книг: новеньких, приятно пахнущих типографской краской. Посмотреть не дает, быстро сбрасывает обувь и пальто, и идет переодеваться, «спиной» предупреждая, чтобы не смотрела без него. И смеется в ответ на мой разочарованный стон.

Пока он купается и собирается ужинать, я успеваю накрыть на стол, и на этот раз у меня нее бьется ни одна тарелка, потому что костыли, наконец, перестали быть неустойчивыми подпорками, а превратились в незаменимых помощников.

— Как дела у моей хромоножки? – Антон обнимает меня сзади, как раз когда я украдкой заглядываю в стоящий на диванчике пакет и пытаюсь по верхушкам узнать, что там за книги.

— Ни одной разбитой тарелки! - хвастаюсь я.

— Я надеялся, что ты угробишь еще пару комплектов, - посмеивается он, плюхаясь за стол и хищно облизываясь на еду.

— Думаешь, нам нужно еще немножко счастья? – Он продолжает загадочно улыбаться, и я не выдерживаю: - Я полила кактус, Дым, я сделала героический поступок! Можно посмотреть, ну пожалуйста?!

— Вообще-то, Туман, я полил его еще позавчера, а ты его зачем-то заливаешь. Занимайся лучше улитками.

Я занимаю позу «выпрашивающая лакомство кошка» и делаю большие глаза, и все-таки получаю разрешение выпотрошить подарок.

Большая энциклопедия вязания спицами и крючком, еще более толстая книга об оригами, справочник по основам программирования, книга для начинающих художников, толстый справочник «Все о суккулентах»

И на закуску - большая цветная книжка про Муми-Троллей.

— Хочешь, чтобы я разводила суккуленты? - настороженно интересуюсь я.

— Или делала оригами, хотя теплые носки мне бы тоже не помешали.

— Но коньки…

— Будут лежать в кладовке, - заканчивает он за меня. Твердо. Железобетонно твердо. Ни слова возражения. Вот такой он у меня – непрошибаемый. Даже огромными умоляющими глазами – я пробовала. – А когда твоя нога будет в порядке, будем вместе ходить на каток. Но как любители. Вдвоем. Больше никаких падений, Туман, никаких сломанных рук и ног.

И ведь мне даже не хочется с ним спорить, потому что у меня уже есть заветное «золото», и я знаю, что Мой Мужчина будет гордиться этим больше, чем своими собственными достижениями. Не зря же медаль в красивой рамке висит в его кабинете на самом видном месте.

— А Муми-Тролли для чего?

Антон берется за вилку и кончиком показывает на обложку, на Снусмумрика и с каменным лицом говорит:

— Подумал, что хочу на полке книгу с моей малышкой на обложке.

Я потихоньку расплываюсь на диванчике и быстро пишу в матрешкин чат:

Я: Он назвал меня Снусмумриком!

Антон потихоньку подвигается ближе и, заглядывая мне через плечо, читает вал комментариев в ответ:

— Офигенный мужик. – Он хмыкает. – Милаха. Лапочка. О! Дай ему немедленно!

Стреляю в него глазами, сбираясь уж сегодня точно довести задуманное до конца, но Антон снова меня опережает:

— Послезавтра у отца юбилей. Мы должны там быть. Хотя бы два часа приличия.

Теперь я понимаю, к чему была книга о Муми-Троллях.

Потому что, хоть нас и не штормит семейными дрязгами, на этом празднике будут наши родители, и моя сестра. И наши мамы, которые видели совсем другой союз Тумановых и Клейманов.

*********

— Не хочешь? – Антон с напряженным лицом ждет мою реакцию.

— Все нормально. – Я придвигаюсь к нему, укладываю на колени книгу о Муми-Троллях и добавляю: - Это просто юбилей, и мы будем вместе. А когда вместе – мы и с Чингисханом справимся, да?

Дым обнимает меня за плечо, и я с облегчением прячу лицо у него на груди.

Мы не возвращались к тому вечеру, когда я ушла от родителей. Мой мудрый Эверест тактично молчит и не теребит рану, которую я старательно прячу за улыбкой. Потому что, даже если папа немножко на нашей стороне, и у меня есть мировая бабуля, которая уже напомнила о том, что за нами должок… с мамой и Ниной у меня полный разлад. А они – моя родня, моя кровь, и даже если я прикидываюсь неунывающим фиолетовым бегемотом и прибитой радужной единорожкой, мне все равно плохо, потому что их нет в моей жизни вот уже целых семь дней. Это как будто ходить в любимой рубашке и вдруг потерять пару пуговиц.

— Я буду вязать носки, - пытаюсь сдерживать громкое сопение я, но ничего не получается.

Антон вздыхает, чуть отодвигается в сторону, но только для того, чтобы поудобнее взять меня под колени и поднять на руки. Никогда не перестану удивляться, какой он у меня сильный и молчаливый, но любит пошлить в постели.

— Ты же не поужинал, - бормочу сквозь приятную дрожь в горле, когда понимаю, что Дым несет меня в спальню.

— Ты пахнешь вкуснее, чем ужин, - отвечает он, и тембр его голоса опускается ровно до той ноты, после которой этот голос стоит перекладывать на твердые носители и продавать как самый безотказный афродизиак.

— Я придумала, как нам заняться сексом с моим гипсом, - говорю я, пока он аккуратно усаживает меня на край постели. Приятно жмурюсь от прохлады покрывала, потому что кожа на пятой точке почему-то невыносимо горит, и хочется стащить с себя все вещи до последней, желательно одним махом.

— Как? – Он стоит надо мной, чуть выгибая бровь в предвкушении ответа.

И я собираюсь дать его, но замираю с открытым ртом, потому что Дым берется за нижний край своей футболки и стаскивает ее через голову, нарочно задерживая ткань на запястьях, чтобы покрасоваться игрой косых мышц живота и рельефного пресса со светлой дорожкой волос.

— Так что насчет позы, малышка? – Антон бросает футболку, подцепляет большими пальцами резинку домашних штанов, но медлит, давая понять, что на этот раз собирается дождаться ответ, прежде чем стащить последнюю одежду.

— Сзади, - бормочу я, но не от стыда, а потому что даже в полумраке спальни хорошо различаю очертания возбужденной плоти под тонкой тканью домашних штанов.

— Сзади, - повторяет мой мужчина, как будто хочет распробовать на вкус новое для него слово. И взглядом, молча, без единого звука, заставляет меня расстегнуть молнию на домашней кофточке.

Я быстро сбрасываю ее с плеч, оставаясь только в узком топе цвета хаки.

— Не снимай, - останавливает Дым, когда я нервно пытаюсь стащить с плеч бретели, - просто задери до подмышек.

Послушно исполняю прихоть, и в награду получаю прикосновения жестких ладоней к возбужденным твердым соскам.

— Короткая прелюдия? – спрашиваем друг друга одновременно, и вместе же нервно смеемся.

Я могла бы сочинить оду его пальцам: твердым шершавым подушечкам, которыми он поглаживает тугие вершинки моей напряженной груди. Я пытаюсь подвинуться ближе, но Антон взглядом предлагает не двигаться. Он любит быть главным в постели, и это – идеально для меня, потому что я люблю быть послушной для всех его прихотей. И взамен получаю полную свободу действий, если мне хочется экспериментов.

— Когда-нибудь я точно на них кончу, - обещает Дым, обхватываю грудь ладонями и немного сжимая ее, до образования узкой ложбинки между холмиками. – Вот так.

Я сглатываю напряжение и пользуюсь тем, что его руки заняты, чтобы самой стащить него штаны.

— Вроде не давал на это согласия? – Он делает вид, что злится, но стоит моим ладоням обхватить его у самого основания – едва подавляет глухой стон.

— Вроде я его и не спрашивала? – Смотрю на него снизу-вверх, позволяя отодвинуть в сторону выбившиеся из-под резинки волосы.

— Открой рот, Туман.

Это не просьба – это просто желание снова получить то, что любим мы оба.

Антон сбрасывает мои ладони, выжидает, пока я оближу губы, удерживая стремительно темнеющим взглядом мой взгляд. Приоткрываю губы – и почти разу втягиваю его в рот, сжимая тугим кольцом. Мой Мужчина тяжело дышит, немного нервно сглатывает, потому что я завожу руки за спину и сцепляю пальцы в замок. Ему нравиться водить меня самому, играть в игру: «Попробуй вот так, малышка». И это заводит так сильно, что я, забыв о гипсе, неуклюже пытаюсь сжать колени, чтобы хоть как-то облегчить горячие толчки желания между ног.