Секрет. Беседы о суфизме - Страница 25

Она действительно пыталась. Она была самым храбрым премьер-министром Индии за последние тридцать лет. В этом и состояла проблема – в том, что она начала делать нечто по-настоящему важное. Но в результате массы стали злиться: их традиции разрушались, их обусловленность разрушалась.

Массы разозлились, и этой ситуацией воспользовались политики, оппортунисты нашей страны. Но они не смогли ничего сделать, – это было невозможно, – поскольку, если вы хотите, чтобы массы оставались довольными, приходится соглашаться с их умом, а если вы соглашаетесь с умом, то вы не можете изменить ситуацию. В этом состоит дилемма. Массы будут голосовать лишь за тех, кто следует за умом масс, но в таком случае эти люди ничего не смогут сделать, они будут абсолютно бессильны.

Именно это произошло с Морарджи Десаи и его правительством. Это правительство абсолютно бессильно. Оно не сделало совершенно ничего. Оно не может ничего сделать! А причина в том, что с каждым днем приближаются следующие выборы, – если вы сделаете что-то такое, что окажется «против шерсти», то проиграете. Они отлично понимают, каким образом пришли к власти: они пришли к власти потому, что Индира пыталась сделать нечто действительно революционное.

Она пыталась установить в стране принудительный контроль над рождаемостью. Это единственный выход. Убедить людей невозможно, и даже если вы начнете их убеждать, на это потребуются тысячи лет, а к тому времени это потеряет всякий смысл. По сути, в нашей стране контроль над рождаемостью необходимо ввести не позднее, чем в ближайшие двадцать пять лет, в противном случае она обречена – к концу этого столетия существование страны будет вообще невозможно. Все будут голодать и болеть, не останется свободного места.

Дела обстоят так, что поможет только принуждение. Контроль над рождаемостью – единственный способ предотвратить рост населения, а если вы будете ждать, пока массы это поймут, пока они станут образованными, то этого не случится никогда.

Вот почему индийцы разозлились. Индусы, мусульмане – все разозлились. Они решили, что их лишили свободы.

Сейчас это не вопрос свободы или несвободы. Это вопрос жизни и смерти! Страна с каждым днем приближается к пропасти. С каждым днем дело принимает все более и более угрожающий характер.

Индира всеми возможными способами пыталась ускорить нововведение. Бюрократия, которая существует в Индии, может только все замедлять. Ни в одной стране бюрократический формализм не развит так, как он развит в Индии. Если вам нужна какая-то мелочь, на это потребуются годы. Бюрократическая процедура очень долгая и движется очень медленно, муравьиными шажками. Индира понимала, что если так и будет продолжаться, то ничего не получится. Поэтому бюрократия разозлилась. Никто не хочет работать, а Индира заставляла их работать.

Массы разозлились, потому что все делалось вопреки их уму. Они всегда радуются, когда рождается много детей, и считают это даром Бога. Но теперь это больше не дар, а проклятие! Каждый хвастается: «Вот сколько у меня детей!» Иметь много детей считается качеством настоящего мужчины – вы очень продуктивный. Индия знает лишь один вид творчества! Никто не спрашивает, сколько стихов вы написали, сколько картин нарисовали – это никого не интересует, всех интересует одно: «Сколько детей?» И если вы отвечаете: «Две дюжины», то вы просто превосходный, замечательный. Это было единственным предметом гордости индийского мужчины-шовиниста. И вот, его так обидели.

Да еще бюрократия разозлилась. И они все объединились, все оппортунисты собрались вместе.

Все индийские политические партии отбросили свои разногласия. А разногласия у них огромные. Они все отбросили свои разногласия, потому что реальная цель всегда состоит в том, чтобы получить власть. Кого волнуют идеологии? Они отбросили свои идеологии и все собрались под крылом Морарджи Десаи. И теперь у Морарджи Десаи и его партии нет ни идеологии, ни плана. Они просто хотят быть у власти.

А если вы просто хотите быть у власти, тогда вы должны угождать массам, исполнять их желания – несмотря на то, что эти желания ведут к самоубийству. Но кого это волнует? Морарджи Десаи может оставаться премьер-министром, по меньшей мере, пять лет – вот реальность. А кого волнует, что случится в следующем веке? Им нет до этого дела. Морарджи Десаи все равно не проживет так долго, даже если будет все время пить воду жизни. Ему нет до этого дела. Все, что его заботит, это как остаться у власти.

Ему известна моя позиция. Мне нужно, чтобы в этой стране свершилась великая революция. Индира на это способна, и я шлю ей свои благословения. Вот в чем глубокая причина того, почему он злится.

Я очень рад, что Индира Ганди снова пытается бороться за место в парламенте. Стоит ей попасть в парламент, и она недолго будет оставаться в стороне от власти. Очень хорошо, если она вернется в парламент. Она – единственный луч надежды, потому что у нее есть мужество. Она может совершать поступки, она способна идти на риск. Именно это и произошло: она рискнула всем, пытаясь решить проблемы, стоящие перед Индией. Она рискнула своим постом премьер-министра, она рискнула своей жизнью.

Поскольку Морарджи Десаи об этом знает, в глубине души он злится на меня. Его гнев можно понять.

Но ему следовало сказать об этом прямо. К чему ходить вокруг да около? Скажи прямо. Зачем приплетать секс? Это окольный, хитрый путь: он знает, что индийский ум полон подавления – заведите разговор о сексе, и индийские массы всегда будут с вами, осуждайте секс, и они будут с вами. Осуждайте жизнь, и они будут с вами, потому что именно так их обусловливали на протяжении веков.

А еще индийские массы очень сильно настроены против того, чтобы кто-то объявлял себя Бхагваном, потому что тогда возникает интенсивная конкуренция. Так было всегда. Мусульмане не хотят, чтобы кто-то провозглашал себя пророком Бога. Почему? Потому что если он пророк Бога, то он самый последний пророк, а тогда Мухаммед – всего лишь устаревшая модель. В этом случае Мухаммеда можно списать со счетов. И поэтому они решили, что никаких пророков Бога больше не будет: Мухаммед – последний.

Почему? Что, Бог с тех пор обанкротился? С тех пор он махнул рукой на человечество? Разве ему больше нечего сказать человечеству? Он остановился на Мухаммеде? Но почему? Почему он не остановился раньше?

По мнению христиан, он остановился раньше, на Христе: Христос – единственный сын. Но почему он не остановился до Христа? Джайны считают, что остановился – он остановился на Махавире, и это – последний тиртханкара. И так далее, и тому подобное. Каждая религия хочет, чтобы ее пророк, ее тиртханкара, ее мессия, ее основатель, был последним. И поэтому, когда кто-то становится благословенным и объявляет об этом, все прочие религии выступают против него.

На меня сердиты христиане: несомненно, я лжепророк, воплощение дьявола, потому что подлинный мастер – Христос. Джайны выступают против меня, потому что невозможно, чтобы кто-то другой мог стать тиртханкарой.

Я родился джайном. В тот день, когда я заявил, что я – двадцать пятый тиртханкара, они разозлились. Они сказали: «Двадцать пятый? Но в священных писаниях нет упоминания о двадцать пятом тиртханкаре». А я ответил: «Мы перепишем писания. Как в них может упоминаться двадцать пятый тиртханкара? Писания были написаны, когда был жив двадцать четвертый. Теперь мы напишем о двадцать пятом, а я подчеркну, что придет двадцать шестой, двадцать седьмой и так далее. На мне Бог не исчерпал себя».

Как Бог может исчерпать себя? Бог – это творчество. Он будет создавать все новых и новых будд. Они будут приходить, и будут приходить всегда, бесконечно.

И поэтому Морарджи Десаи поднимает две темы. Подлинную причину он скрывает – да, именно так поступают политики – но он привносит две другие темы, нападая на меня окольным образом. Сначала он поднимает вопрос секса. С его помощью очень легко влиять на индийские массы. Просто сказать им, что этот человек поддерживает секс, что он не против секса, и этого вполне достаточно, это достаточное обвинение: значит, он против Бога, он не религиозен, он материалист, это приземленный, вульгарный человек, и он опасен. Просто упомяните, что он не относится к сексу с неприязнью, – и вы его осудили, никакие другие доказательства не нужны.