Сейчас я хочу тебя - Страница 11

— Да блядь, какое лишение? Ты бессмертный, что ли? — смотрю ему в глаза.

— В машину пройди, Грановский. Твоя поедет на штрафстоянку.

Точно бессмертный, но если сопротивляться дальше, будет только хуже.

Забираю из салона ламбы личные вещи и телефон. Девушку уже провожают в одну из машин. С сожалением смотрю на стройные ноги. Вечер так хорошо начинался. Надо же было обломаться.

— Позвоню. Имею право.

Инспектора кивают. Поздно уже, но мне совсем не хочется провести всю ночь в отделении. Ищу номер отцовского безопасника. Терпеливо жду, когда проснётся и ответит.

— Что случилось, Назар? — хрипло спрашивает Ворон.

— Из ментовки можешь меня забрать?

— Нет, — хмыкает он.

— В смысле? — тряхнув головой, трезвею уже окончательно.

— В прямом. Твой отец запретил мне вмешиваться. Все вопросы к нему. Спокойной ночи.

Выпросив у инспекторов ещё один звонок, пытаюсь связаться с отцом. Мужики раздражаются. Подхватывают меня под локоть и ведут к своей машине. Грубо заталкивают на заднее. Хоть мобильник не отбирают, и на том спасибо.

— Куда ты влез? — обжигающе ледяной голос отца вздыбливает все волосы на теле.

— Катались. Меня в отделение везут. Заберёшь?

— Нет. Я тебя предупреждал, Назар. Ты доиграешься. Теперь решай проблему сам.

Он скидывает вызов. И два последующих тоже.

Отлично. Значит, это и есть наказание.

Уложив больной затылок на подголовник, закрываю глаза и больше ни с кем не спорю. Думать сейчас очень сложно. Мне кажется, голова взорвётся, если я начну хоть немного её напрягать.

Поймав некоторое равновесие, больше не шевелюсь до самого отделения.

Послушно выхожу из машины. Вяло отвечаю на вопросы. Сдаю экспресс тесты на наркоту, и меня уводят в одну из камер. Я в такие ещё ни разу не попадал. В «обезьяннике» сидел пару раз по дурости. Да и давно это было. Чаще после дня рождения. Вот и сейчас влетел сразу после него.

Обстановка тут давящая. Адреналин выжег из меня все силы. Инспектора сказали, до трёх суток могут меня здесь держать, пока выясняют, где мы там по дороге ещё успели накосячить, чтобы привлечь нас по максимуму.

Ложусь на скрипучую кровать. Закрываю глаза и застываю.

Как всё же хорошо меня знает отец. Он ведь спокойно мог опустошить мою карту, забрать машину в наказание. Да что угодно. Так, видимо, неинтересно. Надо было засунуть меня сюда!

Выдыхаю.

Сам же виноват. Что делать, пока не знаю. Голова пройдёт, подумаю.

Утро наступает внезапно с адски громкими голосами из коридора. Отвратительная еда. Вонючий до тошноты сосед, подселенный на соседнюю койку. Вопросы. Никаких внятных объяснений. И снова эта проклятая камера.

Вечер уже, а ничего не двигается с места. Нет решения, нет помощи. Звонить не дают. Говорят, я свой лимит уже исчерпал. Да и звонить некому. Понятно же, что отец подсуетился. Против его слова никто не пойдёт. Только я умудряюсь вечно ломать эту систему.

Вонючий сосед люто храпит. Накрыв голову подушкой, давлю на неё ладонью, закрываю ухо. Мысли вертят в голове хороводы, и все стекаются в одной раздражающей точке — Ульяна. Мать у неё умерла. Это мой чёртов триггер. В десять я узнал, что мою убили. До этого пять лет жил с мыслью, что она меня бросила. До сих пор не знаю, как было бы лучше. Какая из этих ситуаций меня бы устроила.

Девчонка всколыхнула осадок. Сама спит спокойно в своей общаге, пока я тут зализываю вскрывшиеся раны в компании какого-то бомжа!

— Ты чего тут сидишь? — трогает за плечо дежурный комендант.

Вздрогнув, поднимаю голову от тетрадей. Протерев кулаками глаза, смотрю на время. Четыре утра. Надо и правда поспать.

Чтобы не мешать Марьяне, пришлось перетащить все учебники на общую кухню. Библиотека, где стоят доступные для нас компьютеры, закрывается в шесть. Проект Назара собираю старым «бабушкиным» способом. Воскресенье буду вынуждена потратить на то, чтобы привести всё в печатный вид. Надеюсь, успею до понедельника и избавлюсь от Грановского насовсем.

Судя по тому, что в универе уже два дня ничего не случается и в коридорах мы не пересекаемся, он решил вовсе забить на учёбу. Не удивлюсь, если этой ночью не сплю не только я.

Лесом его. Заколку забрала. «Дань» выплачу и буду держаться подальше от отмороженного на голову мажора.

Зевнув, собираюсь и плетусь в комнату, покачиваясь от тяжести учебников и регулярного недосыпа. Сгрузив книги на тумбочку, падаю лицом в подушку. Кажется, меня отключает еще в полёте.

— Уля, мы сейчас опоздаем! Нас сожрут! У-ля! — трясёт меня соседка по комнате. А глаза категорически не желают открываться. Вот совсем.

— Ульяна, вставай, — подключается Аиша. — Мара говорит, там очень строгий преподаватель.

Мара у нас и правда источник информации. Она стала тесно общаться со старшими девочками и всё про всех знает. Я ей верю, но встать всё равно не могу.

— Давай же, — тянут за руки девчонки.

Сажусь с закрытыми глазами. На лицо падают волосы. Хорошо. Темно. Так тоже можно спать.

— Уля! — рявкает Мара.

Дёрнувшись, спускаю ноги с кровати и, буркнув девочкам: «сейчас», иду к шкафу за полотенцем.

Глаза открываются только в коридоре, и то из чувства самосохранения, дабы не влететь в фикус или в кого-то из студентов.

Быстро умывшись, возвращаюсь в комнату. На кровати лежит одно из моих платьев. Кремовое, без рукавов, с пуговичками на груди, сборкой на талии и лёгкой юбкой чуть выше колена.

— Я тебе к нему свой короткий пиджачок дам, — говорит Мара. — Будет хорошо.

— Спасибо, — улыбаюсь ей.

Суетливо переодеваюсь. Небрежно закидываю тетради в рюкзачок и провожу расчёской по волосам. На то, чтобы их собрать и хоть немного накраситься, времени уже нет.

Мысленно проклиная Грановского, бегу за девочками в учебный корпус. На ступеньках начинаю задыхаться. Вцепившись в перила, заставляю себя сделать ещё один рывок. В аудиторию попадаем вместе с преподавателем. Садимся на своё место. Дышим, как заядлые курильщики. Надсадно и хрипло.

За спиной раздаются смешки. Плевать на них. Главное, успели.

— Давайте погуляем после занятий, — предлагает Марьяна. — Пока погода хорошая стоит. Мне тут пару мест подсказали, где местная элита любит собираться по пятницам. Нам обязательно надо туда попасть.

— Даже если бы я хотела, всё равно не могу, — с сожалением опускаю голову на собственные руки. Такая она сегодня тяжёлая, веки свинцовые, так и норовят всё время закрыться. — Мне на работу.

И то, что сегодня пятница, совсем не радует. В кафе будет аншлаг. Придётся выкроить деньги на кофе, иначе есть риск нарваться на штрафы. Сонная официантка всё равно что слон в посудной лавке.

После лекции беру себе бумажный стаканчик с самым дешёвым вариантом напитка. В нём нет сахара, и во рту неприятно горчит, но кофеин быстро делает своё дело, помогая проснуться.

Аиша считает мелочь, чтобы купить себе булочку в столовой. У неё положение ещё сложнее. Мне очень близко и понятно, поэтому добавляю, чтобы хватило ещё хотя бы на чай.

— Уля, а как ты нашла работу? — спрашивает она.

— По объявлениям. На собеседования ходила, прошла несколько стажировок в разных местах, прежде чем в одном из заведений меня оставили. Теперь проще. С опытом берут охотнее. Да и тогда я школьницей была. Теперь могу работать даже в ночные без проблем для работодателя. Ты тоже хочешь?

— Жить теперь на что-то нужно, — грустно улыбается она. — Я не боюсь работы. Не искала никогда. Моя семья жила по старым традициям и всё, что мне было предписано, это быть послушной дочерью, а потом выйти замуж за того, кого выберет отец, и стать послушной женой. Я так не хотела, — шепчет Аиша.

Мы с Марой слушаем, затаив дыхание. Она о себе очень мало рассказывает. Тихая, скромная, добрая очень.

— Отец заключил договор со своим старым другом.

— Старым, это в смысле старым по возрасту или по сроку давности дружбы? — Мара всё же вклинивается с вопросом. Аиша тут же краснеет и опускает взгляд.