Сегодня-позавчера (СИ) - Страница 9

Теперь - мы. На "Ура!" - пушки сюда плохо достают. Самолёты летают куда-то дальше - видимо там - более нужны их взрывчатые посылки. Рванные цепи бойцов накатывают на сверкающие вспышками выстрелов окопы врага.

Мы с Шестаковым - на гребне. В воронке. Шестаков огнём пулемёта прикрывает атаку.

Ворвались бойцы роты в окопы. Пошла жара рукопашной. Собираем с Шестаковым магазины, бежим догонять.

Рассказывать о таком бое особо и нечего. Несколько часов ведём бой, меняем позиции по мере надобности, стреляем, забиваем магазины патронами, что нам подтаскивают подносчики патронов, опять стреляем, опять бегаем.

Когда мне показалось, что вот-вот - и доломаем, к противнику подошло подкрепление, усилился огонь их артиллерии и миномётов, а главное - он качественно изменился. Стал более прицельным, более опасным. Всё - по новой.

Танки ещё разок сунулись, потеряли ещё одну машину, две - утащили тросами, около часа, наверное, били с гребня. Не высовываясь особо, показывая только башни, отстреливали несколько снарядов - откатывались. А потом - совсем ушли, когда по ним стала работать гаубичная батарея откуда-то из-за оврага. А из самого оврага - тянулись дымные трассеры мин. Там у них миномёты. Правильно - это же навесное оружие.

А тут у них - наводчик. Где-то сидит и в трубку поёт.

Где? Не могу определиться. Расслабился, попробовал "прочуять" - какой там! Такой кавардак эмоций и во мне, и вокруг. Да ещё и Шестаков пинается - магазин ему давай.

- Пора менять позицию, - кричу ему в спину.

Отмахивается. Всё же я кое-что почуял - именно это. Интерес чей-то к нашему пулемёту. С той стороны. Неуютное ощущение, как тогда на плацдарме, когда нас чуть не накрыло снарядом. И острое жжение в копчике. Дыхание смерти?

- Накроют! - кричу после первого взрыва мины.

Он дёргает ногой, чтобы пнуть, запихивает очередной магазин в приёмник пулемёта.

Да пошёл ты! На мгновенье высунулся назад посмотреть - вот этот кратер воронки - пойдёт. Вышвыриваю всё своё имущество в ту сторону.

- Идём! - пинаю его.

Второй взрыв. Вилка!

Как ужаленный выпрыгиваю, шаг, ещё, прыжок - взрыв! Взрыв! Взрыв! Через несколько секунд - ещё два - контрольных. Тихо. Тишина - звенит. Поднимаюсь на локти. Земля с меня сыпется. Сплёвываю кровь. Откуда? Ощупываюсь - цел. Кровь - моя. Взрывная волна долбанула. По науке - мгновенная компрессия. А Немтырь?

Рядом лежит. Головой - вниз. Вся спина в крови, парит. Ногу по сапог срезало. Перетягиваю жгутом, переворачиваю.

- Херово мне, Дед.

Кровь идёт горлом. Это - херово! Его взрывом ещё хлеще шибануло. Вон, как кровь горлом идёт. Белеет на глазах.

- Пулемёт!

Выглядываю. Наша огневая - парит и воняет взрывчаткой. Кучно положили. И много. Не жадные - не экономят. А вот и скрученный кусок металла.

- Пипец твоему уёжищу, Немтырь, - говорю ему.

- Как и мне. Ты, Дед, зря меня обидел. Бухаю я, но я - не сука! Слышишь, ты! Я - не сука!

- Я знаю, брат! Жил ты - паскудно, а смерть принял - достойно. Покойся с миром.

Вижу лямку своего рюкзака, тяну. Воняет спиртом. Точно - рюкзак - посечён, фляга - смята, пробита. Но, не весь спирт вытек. Поворачиваю пробоиной вверх, чтобы не тёк, откручиваю, приставляю к губам Шестакова. Жадно пьёт. Глаза всё увеличиваются - это же спирт. Он - обжигающе сушит. Сейчас глаза из глазниц выпрыгнут. Кашляет, задыхаясь. Кашель переходит в агонию. Прижимаю его голову к груди, держу крепко, пока не перестаёт его корёжить.

Из ступора меня вывел ротный. Он на пузе съехал в воронку, перевернулся на спину, осмотрел меня, Шестакова.

- Пулемёт?

Я покачал головой. Он вырвал из руки уже мёртвого Шестакова флягу, проливая, отхлебнул, занюхал рукавом и... ударил меня кулаком в скулу.

- За что? - удивился я.

- Что не уберёг! Он у меня - единственный с самого начала! Был! Гля! Сука!

Матерясь, ротный, пробуксовывая, вылетел из воронки, скрылся.

Удар ротного поставил мне мозги на место. А что я завис? Как обычно - смерть вокруг меня. только смерть - эта мысль зациклено металась по голове. Тот же заколдованный круг, что преследует меня.

Так война же, ёпте! И я не где-нибудь на второй, третьей - шестнадцатой линии. Всегда - в самой гуще. В самом замесе. Что сам ещё жив - чудо. И кто в этом чуде виноват - знаю. Он меня сюда и отправил. С заданием. Только не сказал - каким. Что-то я должен сделать. А что - не понятно.

Поэтому что? Потому - делай, что должен. Ты кто? Боец переменного состава. Так иди, воюй! Переменяй состав!

ППШ - цел. Оттряхнул, продул. Гранаты - вещь! Патроны немецкого стандарта - больше без надобности. Скатку с шинелью и плащом - через плечо. Ну, готов к труду и обороне! Где меня не ждут?

Мышкой полевой, от кочки к кочке, от ямки к ямке, надолго замирая, прячась, ползу мимо боя через поле боя. У них, конечно, весело. Но, я хочу - миномёты. Месть - сладкая штука. Хочу - диабет.

Все органы чувств - на пределе. Бегу в присяди, пригнувшись, по ходу сообщения. Неуютно мне тут стало вдруг - выметаюсь, откатываюсь, вжимаюсь в стылую землю, нагребаю на себя снег. Совсем неуютно. Чувствую присутствие. Замираю, уткнувшись лобовым срезом каски в землю, дышу в снег.

Бегут, кричат. Цыгане, ей богу! Пробежали. А ощущение присутствия - осталось. Не шевелюсь. Крик на незнакомом языке. Попал я! Пристрелят, как курёнка. Выстрел, удар в плечо. Не шевелюсь. Ах, как сложно прикидываться веником, когда тебя так и рвёт на части! Всё моё естество хочет подорваться, убежать куда-нибудь! Крики. Убегают.

Не проверили, не проконтролили! Сам себе не верю. Повезло? Очередной рояль в кустах? А Оби Ван Кеноби говорил, что удачи, везения - не существует. А Джон Коннор говорил, что будущего нет. Всё это - несуществующие, вымышленные персонажи.

Осторожно поднимаю руку, на которую пришлось попадание пули, шевелю - слушается. Чуть поворачиваю голову - никого.

Что это было? Сую палец в дырку в скатке - пуля застряла в тугой скатке шинели и брезентовой плащ-палатки. Хорошо. Хорошо, что из пистолета стреляли, не из винтовки. Спасла скатка. И чуть не погубила - из-за неё я так завис над землёй. На лишний десяток сантиметров. На хрен! Скидываю скатку, скатываюсь обратно в ход сообщения, бегу по нему.

Ориентируясь опять на своё чутьё, выглядываю. Потом выбираюсь, по-пластунски отползаю в "морщину" земли.

Вот и овраг. Вот и батарея. Хлопают миномётами. Кричат. Лежу в голых кустах, смотрю на них. Работают, кричат, суетятся. По сторонам - не смотрят. Чисто табор. Цыгане какие-то. Те так же гомонят. Выговор схож. Раздолбаи хлеще нас. Немцы дали бы мне так к ним подобраться?

Не спеша приготавливаю гранаты, не метаю, подкидываю их, подкатываю. Одну - под ноги крикуну с телефоном, барону, ёпта, этого табора, две - на противоположные стороны огневой. Прячу голову за срез земли.

Хлопок, хлопок, хлопок. Спрыгиваю вниз, ППШ в руках дёргается, как живой. Враги дёргаются, умирая, верещат. Прохожу по огневой, поливая врагов пулями ППШ.

Копчик зажгло, резко стало неприятно. Оборачиваюсь - вспышка в глазах. Вспышка боли в лице. Красная пелена и звон в ушах. Занавес красного бархата.

Я жив? Я - думаю, значит - существую. Что это было? Взрыв? Нет. Удар в нос. Очень крепкий удар. Миг дезориентирования стоил мне выбитого из рук автомата.

Ничего не вижу - пылающая болью кровавая пелена застит глаза. Сразу - сопли, слёзы, кровь во рту, на лице. Выработанным рефлексом - ухожу в глухую защиту. Смешно. Если он вооружён - что ему этот блок из рук?

Он - один. Я - чувствую, где он находится. Не стреляет. Нет оружия? Поднимет! Тут его до... навалено! Вам - до пояса будет!

Не дать! Отталкиваюсь спиной, наношу удары ногами. Отбивает. Трясу головой - чуть проясняется. Я его вижу! Теперь - не пропаду! Он держит руки - внизу. Взгляд - там же. Резво я его пинал. А теперь - рукой. Кулак мой должен был ему попасть в кончик челюсти - он успел среагировать - отдёрнулся. Удар смазанный. Не беда - у меня ещё есть. Осыпаю его градом ударов руками и пинаю в колени. Не глядя. Но ощущению, где должна находиться нога. Один раз - попадаю. Его качнуло, тут же проходит удар в голову.