Сегодня и вчера. Книга стихов - Страница 11
Изменить размер шрифта:
В доме отдыха
Только сдали вы паспорт
и отдали вещи вы,
Начинается новая, лучшая жизнь.
В доме отдыха люди особенно вежливы.
И не хочешь, а — нужно, старайся, держись!
Вот я лягу на койку,
Вот ноги я вытяну,
Вот соседа спрошу, не мешает ли радио.
Чистотой,
Теплотой,
Светлотой удивительной
Быт меня обстает, потрясая и радуя.
Небеса голубые над крышами вывешены.
Корпуса разноцветными красками выкрашены.
Так легко, что сдается: вопросы все вырешены
И ростки коммунизма — теперь уже выращены.
Время полдничать.
Кофе, наверное, с булочкой.
Флаг над вышкой,
в пруду отражаясь,
рябит:
Это, словно заливы
ближайшего будущего,
Корпуса дома отдыха
врезались в быт.
«Я не любил стола и лампы…»
Я не любил стола и лампы
В квартире утлой, словно лодка,
И тишины, бесшумной лапой
Хватающей стихи за глотку.
Москва меня не отвлекала —
Мне даже нравилось,
что гулки
Ее кривые, как лекало,
Изогнутые переулки.
Мне нравилось, что слоем шума
Ее покрыло, словно шубой,
Многоголосым гамом ГУМа,
Трамваев трескотнею грубой.
Я привыкал довольно скоро
К ушам,
немного оглушенным,
К повышенному тону спора
И глоткам,
словно бы луженым.
Мне громкость нравилась и резкость —
Не ломкость слышалась, а крепость
За голосами молодыми,
Охрипшими
в табачном дыме.
Гудков фабричных
перегуды,
Звонков вокзальных
перезвоны,
Громов июньских
перегромы
В начале летнего сезона —
Все это надо слушать, слушать,
Рассматривать не уставая.
И вот развешиваю уши,
Глаза пошире раскрываю
И, любопытный,
словно в детстве,
Спешу
с горячей головою
Наслушаться и наглядеться,
Нарадоваться
Москвою.
Старый дом
Старый дом, приземистый, деревянный!
Ты шатаешься, словно пьяный,
И летишь в мировое пространство,
За фундамент держась с трудом.
Все равно ты хороший. Здравствуй,
Старый дом!
Я въезжаю в тебя, как в державу,
Крепко спящую сотый год.
Я замок твой древний и ржавый
От годов и от влажных погод
Ковыряю ключом тяжелым.
И звенит мелодично желоб
От вращения того ключа.
И распахиваются двери
И пускают меня, ворча
Про какое-то недоверье
И о преданности лепеча.
Старый дом, все твои половицы
Распевают, как райские птицы.
Все твои старожилы — сверчки
Позабыли свои шестки
И гуляют по горницам душным,
Ходят, бродят просто пешком.
Я встречался с таким непослушным,
Не признавшим меня сверчком.
Закопченный и запыленный,
Словно адским огнем опаленный,
Словно мертвой водой окропленный,
От меня своих бед не таи!
Потемнели твои картины,
Пожелтели твои гардины,
Превратились давно в седины
Золотистые кудри твои.
О ломоть предыдущего века!
Благодарствую, старый калека,
За вполне откровенный прием —
С дребезжащими, сиплыми воплями.
Я учусь убираться вовремя
На скрипучем примере твоем.
Самострой вселяется
Бензином и соляркою
Дыша-сопя,
Вся улица вселяется
В саму себя.
Машины с производства,
Такси-грузовики
Провозят, привозят
Горшки, сундуки,
Мебель домодельную,
И туфельки модельные,
И плахты, и тахты
Излишней пестроты.
Все двери нынче настежь:
Под возгласы «Ура!»
Семейные династии
Предъявят ордера.
А холостежь с гитарой
И коечкой складной
Нехитрый скарб скидает
В углу своей одной-
Единственной, но собственной
Личной, своей.
И с теплотою родственной
Идет позвать гостей,
Идет позвать товарищей.
Куда? К себе домой.
И улица гордится
Самой собой.
Сама бараки выселила.
Снесла сама.
И строила и выстроила
Высокие дома.
«Когда-нибудь Москва достроится…»
Когда-нибудь Москва достроится.
Однажды башенные краны
Взлетят над крышами, и скроются,
И улетят в другие страны.
Пойдут на отепленье Арктики,
Пустыни орошать умчатся
И на преображенье Африки,
На все, что будет намечаться.
А пыль особая, строительная,
С ее круженьем сумасшедшим!
Все наше время удивительное
Вдруг станет временем прошедшим.
Я так хочу дожить до полного
Осуществления наших планов,
До полного свержения подлого —
Балластом с аэропланов.
И с этою надеждой вяжется,
Что настоящее мне кажется
Не временем глагольным пошлым,
А схваткой будущего с прошлым.