Сёдла, на которых держится мир - Страница 5

Мистер Смит что-то промурлыкал.

Тогда девушка лишь приподняла бровь и ловко впрыгнула на Биллова мустанга и обхватила шею Билла руками.

— Она говорит, что тогда останется здесь… — неохотно перевел Зелёный.

Билл тоже выглядел смущенным. Девушка не выглядела смущённой. Красивая, светлые волосы распущенны по плечам, мягкий выговор.

Одно мне в ней показалось странным: жестко поджатые губы.

И тут рогатый конь оскалил зубы и раздался приятный баритон:

Я посмотрел на девушку, губы у нее по-прежнему были плотно сжаты. Здорово! Я видел такое на представлении цирка в Омахе, — говорящая лошадь! На самом-то деле говорил за неё один человек, не раскрывая рта, это называется чревовещание.

— Я вернусь за вами ровно через год, если вы передумаете, — повторил баритон.

Я посмотрел на мистера Смита, но тот сам стоял, выпучив и блеклые глазищи.

— Не туда смотрите. Поверните головы налево.

Я взглянул влево, но кроме рогоносца там никого не было.

— Это я.

Чревовещатель, наверное, этот мистер Смит!

Но единорог только издал короткое ржание и умчался, как будто его и не было. Вот такие дела.

— Куда ты теперь, Джек? — спросил Билл.

Я чуть в седле качнулся, так просто и немногословно Билл поставил точку. Вот так вот глотаешь фунты пыли с человеком, вместе с ребятами укрываешься с ним ночью вместо одеяла звёздным небом, думаешь, знаешь его, а он оказывается — с двойным дном.

— Я в Орегон, — пояснил Билл. — Хочу прикупить землю у Волчьего ручья, разобью ранчо.

— Волков не сожри, — я тронул поля шляпы и повернул на юг. Билл направил мустанга на север.

Примерно год после, мы снова оказались в этих краях, перегоняя скот. Когда закончились дела, я направил коня в Орегон, поискать в районе Волчьего ручья ранчо. Я вовсе не соскучился по Биллу Джонсону, но была пара новостей, о которых он должен был узнать.

Ранчо стояло у самого леса, ковбой-индеец провёл меня в гостиную.

Билл показал, что он очень мне обрадовался, и его белокурая леди тоже, только у неё это не очень похоже получалось.

— Какие новости, Джек? — спросил Билл, когда я прикончил уничтожать стряпню.

— Да вот мы тут с ребятами навострили лошадей на Индейский ручей, на северо-западе. Роджер говорил, что видел там песок с золотыми крупинками…

У Билла глаза не зажглись.

— Валяйте, ребята.

— Ну ладно, Билл, это не новость. Я тут познакомился в Уичито-Фоллз с одной учительницей…

— Поздравляю. Джек.

— Так вот, Билл, она жутко начитанная, я слушал, как она учила уму-разуму детишек в классе, и узнал кое-что новое.

Я взял кружку с кофе и принялся неторопливо его потягивать.

— Ну же, Джек, не дразни аппетит.

— На одном уроке она рассказывала про Вильгельма Завоевателя. Он жил в одиннадцатом веке и завоевал всю Англию. Я знаю, Билл, ты всегда не любил англичан.

Леди Джонсон уронила на пол вилку, но так и не стала её подбирать.

— Ну и что, Джек?

— Так вот, Билл, этот Билли Завоеватель получил прозвище Плантагенет — потому что любил прикалывать веточку за тулью своей шляпы. Совсем, как ты, Билли.

Я поставил кружку на стол.

— Скоро наступит день, когда нас будет ждать этот конь с рогом. Он обещал перенести тебя в прошлое, если ты решишься.

Билл усмехнулся.

— Что мне там делать?

— Как что?! Завоевывать Англию. Ты будешь королём, Вильгельмом!

— Я не поеду встречать этого единорога, Джек.

— Но, это же так здорово, Билл…

И тут заговорила всегда помалкивавшая его принцесса.

— Ехал бы ты на Индейский ручей, Джек, — сказала она.

Я посмотрел на Билла. Тот отвёл глаза.

Я вышел на крыльцо и отвязал гнедого. Сзади скрипнула половица. Я не обернулся.

— Парень, которого я знал, не был подкаблучником, — заметил я в пространство.

— Мы никогда не меняемся, Джек, — голос был тих и спокоен. — Меняется дорога, по которой мы идём.

Я взобрался в седло. Потом тихонько тронул бока гнедого. Конь фыркнул и издал радостное ржание, наверное, ожидая чего-то хорошего от поездки.

Жеребец Билла в конюшне жалобно заржал в ответ. Больше они никогда не виделись.

На закате облака казались красными скалами. Индейцы называют их всадниками в небе, которые скачут вечно.

Прошло полвека. Начались и закончились две мировые войны, в Европе только что разгромили Гитлера, правда, без моего участия. Я жил на собственном ранчо в Техасе, у меня выросли сын и дочь, а младший внук учится ездить верхом, хоть и на самой смирной кобылке.

Утром 2 июня 1947 года, налегая на завтрак, я услышал по радио про парня, по имени Кеннет Арнольд, который вчера видал в небе летающие блюдца. Ну, тут я и понял, что они вернулись, и что мне пора. Я собрал кое-какие вещички и загрузил в джип, позвонил детям, что меня не будет дома на День Независимости.

— Что, дед, опять тянет на запад? — внук подмигнул мне, когда я загружал сумки.

— Да, Боб, решил тряхнуть стариной. Твои старики приедут сегодня к вечеру, так что не гоняй тут без меня. Рик за тобой присмотрит, то есть, я хотел сказать — присмотри за Риком, Боб.

Я выехал из округа Уичито и к вечеру 7 июля добрался до Розуэлла. Пока я ехал, видно было, как сильно изменилась страна за это время. Там где была пустыня, появились дороги. А в остальном стало, конечно, хуже.

Я с трудом нашёл скалу, похожую на голову индейца, на том месте, где мы встретились с бандой Джесси Джеймса пятьдесят лет назад. Скала выветрилась, и горбатый нос индейца стал плоским.

Я остановил джип на песчаном холме и развёл костёр, используя привезённые с собой дрова.

Сварил кофе и закурил, слушая, как наступает вечер. Солнце превратилось в оранжевый апельсин и потихоньку садилось за горы.

Я слышал, что во время войны лётчики старались заходить на атаку со стороны солнца. Что же касается земли, то тут совсем наоборот, и всадника на фоне заката отчетливо видно за несколько миль.

Лошадь двигалась неторопливо, а поля шляпы у всадника были обвислые, и поэтому я решил, что это едет индеец или мексиканец.

Я на всякий случай достал винчестер.

Когда лошадь подошла к костру, уже темнело, и я не сразу разглядел старика.

— Привет, Джек, — сказал старик, слезая с седла. — Я не опоздал?

— Да, Билл, кофе давно готов. Присаживайся и бери кружку. Ночь будет долгой.

Билл сильно постарел и, судя по одежде, жизнь в последние годы частенько выбивала из него пыль. Он сел у огня, положив ружьё на колени. Сделал глоток горячего кофе.

— Как Лилли? — спросил я.

— Похоронил её семь лет назад.

— Сожалею.

Билл закашлялся.

— Пойду, подкину в костёр дровишек, — он поднялся и отошел в сторону. Вытащил из песка большую белую палку. Сплюнул. — Думал, это бревно, а это кости. Кажется, бизоньи.

Он положил кость рядом с огнём, она была выветренная и белая.

Цикады оживились и начали петь. В небе замигали звёзды.

— Думаешь, они сегодня появятся, Джек?

— Похоже на то. Только живые ли, вот вопрос. После того динамита, что Джесс вбросил им в шатёр. Такая шашка в закрытом помещении, много вреда может принести.

Где невдалеке протяфкал койот. Билл вздрогнул.

— Так или иначе, я сдержал обещание. И я дошёл до этого момента на собственной машине времени, иногда она ехала на четырёх ногах, иногда на двух, но я добрался. Я очень рад, Джек, что ты здесь, у меня глаз уже стал не так верен, как раньше. Слышал о Билли Киде? Ну вот раньше я стрелял в точности, как Билли Кид.