Сделай, что сможешь. Начало - Страница 19

Мне повезло, уже с пятого шурфа стало ясно, откуда в Волчьем ручье золотишко появилось. Небольшая лощина, по которой весело бежал маленький ручеёк, скрывала от людских глаз очень даже симпатичную золотую россыпь. Шлих в ней довольно крупный, и его много. Это радует. Следующим летом у меня будет чем заняться, если, конечно, всё удачно сложится.

Пройдя вдоль лощины и ручейка, по ней протекающего, я понял, что это, по сути, тот же Волчий ручей, просто из-за бобровой запруды и затопления окрестной территории он нашёл себе ещё одно русло. Сейчас напор воды здесь слабый, но, думаю, весной после паводка обязательно усилится.

Весь оставшийся день я продолжал копать шурфы и промывал землю, приплясывая с лотком. Золотая лихорадка овладела моим сознанием. Вечером пришла Машка и увела на ужин.

На сообщение о моей находке Софа отреагировала спокойно. Глядя на щепоть добытого за день, она, задумчиво покачав головой, сказала:

– Да-а, золото веско[28], а кверху тянет. – И, посмотрев мне в глаза, добавила: – Но может и всю жизнь отравить.

– Для нас, – я постарался выделить «нас», – оно не кумир, а средство осуществления наших замыслов.

– Дай-то бог, дай-то бог.

– Софья Марковна, что за пессимизм?

Она махнула рукой:

– Да жила себе потихоньку и уже боюсь, когда всё слишком хорошо.

– То ли ещё будет! – ухмыльнулся я. – Вам надо вспоминать наставления для благородных девиц.

– Это зачем же?

– Машку зимой учить станем. Общими усилиями сделаем из неё человека. – Я подмигнул оторопевшей сестрёнке. – Меня тоже кое в чём подтянете.

Женщины, кажется, потеряли дар речи, сидят глазами хлопают.

– Да я помню почти всё. Разве что языки подзабылись.

– А каким языкам обучались?

– Немецкому, хфранцузскому, итальянскому, ну и по-аглицки немного могу.

В этот момент настала моя очередь офигевать. Ай да тётя Софа, ай да… Ну самородок золотой, а не человек!

– Ого, вас так в школе гувернанток обучали?

– Там не школа была, да и обучали лишь хфранцузскому. Потом уж я вместе с несчастной Натальюшкой остальное изучила.

– Сами?!

– Да нет, репетиторы Натальюшку обучали, а я рядом сидела. После мы с ней целыми днями на изучаемом языке разговаривали, так и освоила.

Всё интереснее и интереснее! Знахарка-то, оказывается, полиглот. Я вот только английский к окончанию института осилил и немецкий самостоятельно изучал, ну а по-итальянски и по-французски всего несколько слов и фраз знаю. Да песни кое-какие, но уже без перевода, я их на слух запоминал. Ха, теперь непременно выучу «хфранцузский».

Тут и сестрёнка очнулась и выдала:

– А я тоже по-аглицки говорить хочу. Тётя Софа, я стараться буду! Очень-очень!

При этом мордочку такую уморительную скорчила, что мы со знахаркой не смогли удержаться и рассмеялись. Машка сначала удивлённо на нас глядела, а затем и сама присоединилась. Ох, давно ж я так не веселился.

К увеличению золотого запаса нашей компашки я решил подойти обстоятельно. Первым делом соорудил шлюз-проходнушку для промывки золота, ведь одним лотком много не намоешь. Заморачиваться особо не стал: некогда, зима на носу, да и материалов кот наплакал. Поэтому просто выкопал неглубокую канаву длиной метров десять, рядом с мелким ручейком, текущим по лощине. Дно её выложил корой лиственницы, содранной крупными кусками, а часть ещё и мешковиной покрыл. Конечно, с промышленным шлюзом глубокого наполнения моё сооружение не сравнить, да только нам сейчас привередничать не с руки. Главное, пустив воду по канаве, можно работать.

Вот с обеда мы с сестрёнкой и взялись за это мокрое, грязное дело. Сняли на выбранном участке кусок дёрна, и пошёл я лопатой махать. Эх, понеслась душа в рай! Бери, Саша, больше, кидай дальше, отдыхай, пока летит. Всего полметра пустого грунта, зато следом почти метр нашего будущего благосостояния.

Сестрёнка быстро освоила нехитрый процесс разгребания и разравнивания деревянным гребнем песков в проточной воде. Достаточно было один раз показать, как надо делать, и она заработала не хуже бетономешалки. Я потом до вечера не мог оттащить её от проходнушки. Ой да ладно, не больно-то мне и хотелось в воде брязгаться. Лучше лопатой поработаю, вон она у меня нынче какая замечательная. Кончик железом обит – прогресс, однако. Радует, что хоть ноги не мочим, простуда осенью – дело скорое.

К ужину намыли приличную жменьку золотого песка. На мой взгляд, не менее двадцати пяти грамм, точнее пока не определить. Считай, за день будет грамм пятьдесят-шестьдесят, для пацана и маленькой девчонки очень хороший результат. И это, заметьте, почти без оборудования.

Так и потекли у нас деньки: Софа на хозяйстве, мы с Машулей до обеда промывкой занимаемся, затем собираем всё, что удалось наловить в мутной водичке, и несём домой сушить. После обеда я охочусь, а сестрёнка перебирает просушенный улов – отделяет крупинки благородного металла от чёрного шлиха. Взялись изучать немецкий разговорный язык, слова заучиваем. Сестрёнка усваивает материал с поразительной скоростью. К сожалению, письменностью нам до холодов из-за золотой лихорадки не заняться. Ничего, снег выпадет – наверстаем упущенное.

Обсудили необходимое на зиму и поняли, что в Канске предстоит не только продавать, но и покупать. Во-первых, в связи с найденным золотом требуется приобрести ещё инструменты: единственного кайла надолго не хватит, а без железной лопаты копать песок с глиной и мелкой галькой – морока страшная. Во-вторых, я переоценил свои способности в качестве портного и сапожника. Вследствие этого нам всё же удобнее прикупить на зиму побольше готовой одежды и обуви, причём хорошие сапоги обязательно каждому. Денег у нас хватает. Чего выёживаться?

А высвободившееся время пустим на хозяйственные нужды, вон двери в сарай до сих пор не сделаны. Опять же, револьвер я надумал взять: когда рядом золото, необходимо иметь под рукой приличное оружие.

Дед Ходок собирается в Канск шестого октября и приглашает Софу в попутчицы. Что ж, осталось шесть дней, успеем подготовиться.

Прикидывая и так и этак, пришли к выводу: кому-то надлежит остаться следить за хозяйством, и это, по-видимому, будет Машка. Нет смысла ехать знахарке без меня или мне без неё. Однако и сестрёнку одну оставлять тоже не хочется, мало ли что в жизни может случиться. Софа собралась поговорить с дедом Ходоком: возможно, в их деревне найдётся человек, который согласится пожить с Машулей во время нашей поездки в Канск. Тут это считается нормальным. Как и ожидалось, нам не отказали, за хозяйством присмотрит баба Вожа.

Долго обдумывали, есть ли смысл продавать золото сейчас, и решили не рисковать: не зная скупщиков, да, по сути, вообще слабо разбираясь в этом вопросе, лишь засветились бы. Даже хорошим знакомым о найденной россыпи не стоит говорить. Ну его на фиг, от греха подальше. И так-то у нас обязательно поинтересуются, на кой чёрт столько инструментов на хутор тащим. Не помешало бы заранее правдивую отмазку придумать. На всякий случай.

Узнай хоть кто-нибудь про наши ковыряния в земле, и хана придёт всем радужным планам. Сюда заявится толпа желающих «помочь» и сразу же оттеснит нас от лакомой кормушки, а заодно и бобров по ходу дела с радостью оприходует. Самые ушлые, наверно, смогут и участок на себя зарегистрировать, тогда останется только ручкой золотишку помахать. Да и проблемы с роднёй или с теми же работничками ножа и топора с большой дороги нам зачем? Не-е, такого «счастья» нашей компании не надо. Лучше уж потихонечку прислушиваться к тому, что о скупке россыпного золота другие говорят. Глядишь, дельное что услышим.

Жила, обнаруженная на Волчьем ручье, для меня – второй денежный подарок в этом мире. Первым были Мишкины запасы – бобровая струя и шкурки. Можно сказать, везуха. Не знаю, не знаю, доля везения тут, конечно, есть, но… сидел бы я на попе ровно, а не рыскал по ручью, второго подарка судьба мне не дала бы. В той жизни, помню, так же дело обстояло: ни разу ни в лотерею, ни в казино не выиграл. Слава богу, быстро это понял и больше не играл. А вот когда начинал выискивать новое – рыл, копал, рисковал с умом, – удача не заставляла себя ждать.