School game (СИ) - Страница 27
— Мне нравятся девушки,— промямлил Милкович, но не был уверен в своих словах. Единственное, что у него случалось — пару перепихонов, которые никогда не давали повод для чего-то иного.
— Она горячая?, — с насмешкой спросил Йен, глазами зыркая вбок, на шикарную брюнетку с длинными ровными волосами, её фигура точно могла бы красоваться на обложках самых дорогих журналов.
— Знаешь, я обязательно попрошу у неё номерок, — подшутил Милкович, все ещё рассматривая девушку, которая стояла в очереди за едой, но через пару секунд перевёл взгляд на Йена, который был уж слишком навеселе, будто понимая, что брюнет сейчас совсем несерьёзно, и его не интересует эта особа. Совсем, полностью, ну никак не цепляет. А вот парень, сидящий прямо перед ним — да.
— А я у того парня, — продолжал свою «игру» Галлагер, рассматривая уже высокого , коротко стриженого парня в очереди.
— Буду честен, он так себе, — грубо отрезал Микки, понимая, что тарелки у них обоих пустые, они просто так сидят в столовой, разговаривая о полнейшей хуете. По-другому не назвать, лишь бы не отпускать друг друга из поля зрения.
— Это все, потому что он чёрный? Так ты у нас расист? — рыжий театрально приложил руку ко рту, удивляясь: как этот накаченный школьник мог не прийтись по вкусу?
— Ой, да иди в пизду, — брюнет скорчил недовольную гримасу, уже было собираясь вставать, а то все это затянулось, но Йен рядом будто пролазил в голову и шептал: «Останься». Блять, какие-то фильмы ужасов, ей-богу. Зеленые глаза устремили свой взгляд на голубых, и Микки мог поклясться, что смотрят они на друг друга уж слишком часто.
— Как дела, ребята? — чужой голос вывел из воды на поверхность, замечая рядом с собой никого другого, как Итана.
Этот парень был самой большой занозой в заднице, в связи с последними событиями. Он слишком уж неуверенно присел, будто боясь нахождения Милковича рядом, но набрав внутрь столько твёрдости, чтобы поставить себя на место, и всё-таки положить свой поднос рядом. Парни уже встали, собирая мусор, дабы выкинуть его и облегчить задачу старенькой уборщице; но не тут-то было, кудрявый пидор знал, что делает, даже если это было слишком боязливо.
— Хотел поговорить, — шатко сказал Итан, прикусывая губу. Боялся Микки, но знал, что тот ничего не сделает, если пьяный Итан смог такое сказать в лицо брюнету, то на трезвую голову это была хуевая идея, нужно будет залазить с самого далека.
Парни рухнули на стулья, как марионетки, и принялись выслушивать одноклассника.
— О чём, блять? — злостно прошипел Микки, и на его шеи уже пульсировало нервное окончание.
— Так значит вы трахались, — более или менее гладко сказал кудрявый, даже не притрагиваясь к своему завтраку. Заметив, как Милкович сжимает кулаки от нереальной злости, он как можно быстрее продолжил. — Об этом никто не знает, кроме меня, пока что.
— Хочешь ты что? — решил вставить своё слово Галлагер, понимая, что в этом есть только его вина.
— Встречаться с тобой,— победоносно проговорил одноклассник, в голове сомневаясь, что этот тупой план вообще прокатит.
Милкович ухмыльнулся. Самая тупая ситуация, в которую он когда-либо попадал: ебанный Йен в состоянии алкогольного опьянения сказал влюблённому Итану, что они с Микки трахались, а тот, в свою очередь, использует это против Йена, заставляя его встречаться с ним? Брюнет всегда считал школьников слишком уж, по-еблански устроенными.
— Все думают, что вы просто общаетесь, а вы, оказывается… — эти слова Итан запил соком, все ещё оглядывая столовую, которая почти полностью опустела. — Доказать это будет проще простого, а мне много и не надо, всего лишь, чтобы Галлагер был со мной. И твоя репутация не пострадает, — авторитетно проговорив каждое слово, без заточки сказал кудрявый одноклассник, всё-таки отмечая задуманные лица «парочки».
— Ты что, сука, жить устал? — Микки грозно глянул сначала на Итана, а потом уже на Йена, который немного прикусил губу с полностью опущенным лицом.
— Можешь прямо сейчас въебать мне, давай, — Итан постарался выровнять голос, и сейчас бы не отказался от стопки, которая даёт больше смелости. — Но от этого лучше не будет, ты здесь и так на волоске держишься.
Итан был полностью прав: не было огромного смысла его бить, разве что утолить свою огромную злобу. Признаваться всем в этом он точно не собирался, нет-нет, не в этой жизни, к тому же, если все даже не догадываются об этом.
— Ладно, — Йен наконец-то поднял свою голову, и вместо того, чтобы посмотреть на кудрявого, глянул на Микки, и кивнул, будто говоря: «Все нормально». — Будем парочкой, только ты молчишь, — Галлагер понимал свою вину, и не хотел, чтобы из-за этого Милкович хоть как-то пострадал. Возможно, это не самое большое, что он может сделать для него, но постараться все наладить хотя бы стоит, ведь он сам это пизданул, чтобы увести Итана подальше от себя, а в итоге оказался поближе. Это ненадолго, учебный год совсем скоро подходит к концу.
Вот так бывает: сначала заигрываешь с чуваком чисто потому что можешь, а потом он ставит тебе условия. Умный кудрявый знает, чем пользоваться.
***
Для Йена это было не слишком - то и сложно, он всё равно хотел найти подставного парня для Лейхи, но теперь в этом нет необходимости, и просто встречаться с человеком, к которому ты ничего не чувствуешь — глупо, но это терпимо. Если бы ему раньше сказали об этом, то рыжий бы смог делать это чисто ради «прикола», а сейчас все делалось исключительно для Милковича, и парень очень надеялся, что тот это осознавал и понимал. С каждым новым днём Итан рядом надоедал всё больше и больше, но приходилось мило улыбаться и делать вид, что его все устраивает, а потом невольно смотреть только на одного парня — Микки. Казалось, что все остальные расплываются на фоне и кажутся совсем незначительными. А тот даже и глазом не пошевелит, и как видит их притворные отношения, бежит со скоростью света, поэтому все свелось к нулю, будто все, что между ними было — рассыпалось, как карточный домик. Галлагер сам начал заливать всю эту хуйню про «бесчувствие» и прочее, что наверняка задело брюнета. И теперь Микки всеми возможными способами снова старается впадать в игнор, не хотя видеть всего этого, и не чувствовать себя ещё хуёвее. Йен не понимал , почему тот так злится, ведь это делается исключительно для его блага. Только ради него.
— Зачем тебе оно надо? — рыжий задаёт вопрос тихо и аккуратно: сейчас парная работа по геометрии, и Итан пытается чертить какие-то графики.
Вопрос вроде бы очевидный, но услышать это от одноклассника было бы куда лучше. Ведь они «вместе» уже недели две, если не больше. Йен не считал их свиданки, а вот время до выпускного очень даже. Но в этом были свои нюансы: Милкович навсегда покинет это заведение, и они вряд ли пересекутся снова.
— Мне кажется, мы миленько смотримся вместе, — кудрявый приторно улыбается, и Галлагер понимает, насколько сильно он ненавидит этого парня, сидящего рядом. Да, он довольно-таки симпатичный, и казалось, что очень скромный и благоразумный, какого хуя тогда он это все творит, держа обоих парней за яйца? Не зря говорят: «в тихом омуте черти водятся».
— Ты мне не нравишься, Итан, — голос Галлагера ровно отмерен, и он не хочет все говорить, когда совсем скоро выпускной и это дерьмо закончится, но попросту не может.
Итан, будто совсем не удивлённый его словам, продолжает вычерчивать ровный график, линия за линией. Его дыхание равномерное и размеренное, будто его совсем не задевают правдивые слова Галлагера. А впрочем, почему должны задевать? Он осознаёт это, и знает, кто ему действительно нравится.
— Зато тебе нравится этот уголовник, — кудрявый говорит это с полным отвращением, и его голос слегка дрожит, при одном упоминание о Милковиче. Все ещё боится. Но рука ровно делает зарисовки, Итан поворачивает голову к рыжему. Тот похож на раба, которого заставляют делать каторжные работы. Тяжело быть с человеком, к которому ты не чувствуешь совершенно ничего. Кажется, он слишком поздно понял, что рядом должен быть именно тот, с кем тебе до безобразия хорошо и плохо одновременно, от кого сердце стучит с бешеной скоростью, хочется видеть такого человека рядом с собой, и попробовать что-то похожее на настоящие отношения. Рыжий слегка колыхается от одного лишь слова «отношения», ведь он раньше так этого опасался, бежал от самого себя, старался утолять только свои сексуальные прихоти.