Счастье в награду - Страница 6

— Расскажите, как он обошелся с Сарой.

— Это случилось как раз на Рождество, — с заметным воодушевлением начала Элизабет Ройс. Как только она выложит лейтенанту все подробности, он сразу поймет, что требует от нее невозможного. — Я выскочила ненадолго в магазин. Он сказал, что с удовольствием присмотрит за ребенком. Никаких проблем, правда? А вышло совсем наоборот! Он заявил, будто Сара свалилась с лестницы, будто она споткнулась о теннисную туфлю, которая вывалилась из корзины для грязного белья. Я как раз перед уходом отнесла эту корзину наверх. Сару отвезли и травматологическую больницу. И два дня она пробыла в реанимации — представляете, целых два дня! — прежде чем ее разрешили перевести в шестую городскую больницу. У нее оказались сломаны не только кости, но и душа. Я сперва не могла понять, почему он это сделал. А потом нашла дома, в его кабинете, листы факсов, разрисованные рождественскими елками.

— Их нарисовала Сара.

— Да, Она так хотела украсить дом к Рождеству! И дала ему повод сорваться. Понимаете, он брокер на бирже. Неделя выдалась на редкость неудачной. На азиатских рынках один обвал акций шел за другим. Нашу биржу тоже лихорадило. Ну почему, почему я не подумала о том, что Сару нельзя оставлять с ним одну?! Ведь когда на бирже дела идут неважно, он каждый раз становится сам не свой!

— И способен на жестокость?

— Да. Временами. Но до сих пор это касалось только меня.

— А врачи заподозрили, что это следы побоев?

— Не знаю. Может быть, кто-то и догадался. Но его рассказ о несчастном случае очень убедителен, и он выглядел таким расстроенным…

— Но вы, тем не менее, уверены в ином.

— Да ведь он сам признался, лейтенант! Когда мы остались наедине. Но и после своего откровения он умудрился всю вину свалить на нее и на меня. Поскольку именно я уронила эту теннисную туфлю и именно я приучила ее рисовать свои каракули на всем, что попадало под руку.

— Да, такого ничем не прошибешь. И вы решили его спровадить.

— Я пыталась от него избавиться. Даже добилась постановления окружного суда.

— На которое он не обратил никакого внимания.

— Вот именно! Хуже того — он совсем озверел. Но самое страшное — он не давал проходу Саре! И тогда мы сами скрылись от него, лейтенант. Мы просто растворились в пространстве. И до сих пор я верила, что нас никто не отыщет.

— Вас никто не найдет. Во всяком случае, не он. Я обещаю вам, миссис Ройс, что ему не видать ни вас, ни Сары. Но пусть он хотя бы на время поверит, что такое возможно.

— Вы хотите, чтобы я ему наврала.

— Да. Я вас очень прошу.

— И он убьет меня за то, что я согласилась вам помочь.

— Он проведет за решеткой всю оставшуюся жизнь.

— Деньги открывают любые двери, лейтенант Хантер! И не мне вам это объяснять. А денег у него куры не клюют. В тюрьме ему даже не придется искать настоящих убийц, готовых прикончить кого угодно, если им хорошо заплатят. Я не боюсь смерти. Он и так превратил мою жизнь в ад. Но кому тогда будет нужна моя Сара? Кто будет ее любить, заботиться о ней? Окружной судья? Мэрия? А может, вы сами?

«Нет, только не я! — мысленно содрогнулся Лукас. — Такая любовь не для меня!»

— Пожалуйста, лейтенант, не заставляйте меня это делать!

Лукас недовольно поморщился в ответ на эту мольбу, как будто он имел какую-то власть над этой женщиной, как прежде ее муж, и не стеснялся пользоваться ею.

Как это ни странно, переговоры с нормальными людьми давались ему намного труднее, чем переговоры с психопатами, замыслившими убийство. Наверное, это было связано с тем, что невинные, чистые люди никогда не врут и тем заслуживают особое уважение.

Лукас мог попросить миссис Энтони Ройс солгать своему мужу. Однако он не смог бы обмануть ее сам.

— Ваш муж никогда не выйдет из тюрьмы. Даю вам слово. И я имею возможность обеспечить вам с Сарой безопасное убежище.

— Единственный способ обеспечить нам безопасность — это солгать ему, что вы пытались нас отыскать, но так и не нашли. Простите, лейтенант. Но я ничем не могу вам помочь. Действительно не могу!

Ее прерывистый голос звучал так виновато, словно это она несла ответственность за чудовище, бывшее когда-то ее мужем. Как будто она тоже приложила руку к его преступлениям.

Без вины виноватая.

Лукасу слишком хорошо была знакома тяжесть этого чувства.

На другом конце провода повисла мертвая тишина, положив конец надежде на легкое избавление маленьких заложниц, и одновременно ожил соседний аппарат, стоявший по правую руку. Но Лукас не сразу нашел в себе силы поднять трубку.

— Как дела, Тони?

— Меня зовут Энтони! И какие у меня могут быть дела, Лукас? Сижу, жду твоего звонка! Но ты до сих пор не позвонил! Вот я и решил напомнить о себе! Ты так ее и не нашел? Не нашел эту суку?

— Кажется, мы условились, что ты будешь следить за своей речью.

— Это ты условился, а не я! Ну да ладно, не люблю ссориться по пустякам. Итак, лейтенант Хантер, вам удалось отыскать мою драгоценную жену?

— Нет, и не похоже, что нам это удастся.

— А вот это ты зря! Ты ведь знаешь, что может случиться! Или мне снова поговорить с девчонками?

Энтони Ройс намекал, что может повторить перед несчастными созданиями уже озвученную угрозу «разнести их в клочья».

— Нет. Я и так все помню. Но тебе придется получше объяснить мне, как ее найти, Энтони. Я уже отправил запросы во нее полицейские участки. Никто не знает, где она. Единственным логичным шагом в такой ситуации является публичное обращение по телевидению. Любая телестудия с радостью предоставит тебе прямой эфир. Но ты с самого начала сказал, что не желаешь огласки.

— Это ты верно заметил. Не желаю. Среди моих клиентов — самые крутые денежные мешки, а наше дело личное, касается только меня и жены! Да к тому же Элизабет не из тех, у кого хватит духу показаться людям. Придется тебе отыскать ее самому. И чем скорее — тем лучше. Я тут совсем засиделся.

— Тебя там никто не держит.

— Точно.

— Может быть, ты выпустишь хотя бы кого-то из девочек…

— Ну да, чтобы я сам открыл тебе дверь? И добро пожаловать, команда захвата? Не на того напал! Попробуй только сунуться — я мигом выдерну чеку, и будет большой «бум»! Все мы дружно взлетим на воздух! Заодно с этими проклятыми куклами!

— Какими еще куклами?

— Да с этими тощими обносками — прошу прощения — Барби! Представь себе, вокруг меня толкутся сопливые девчонки, хнычут без конца, и у каждой — понимаешь, у каждой — в руках эта вот кукла! Можно подумать, от этих пластиковых потаскушек есть хоть какой-то прок! — И Энтони Ройс, окончательно выйдя из себя, заорал на своих перепуганных заложниц: — Да не спасут они вас, понятно? Никто вас не спасет!

— Успокойся, Энтони. — Лукас быстро нацарапал записку для дежурного офицера: «Разузнать, откуда взялись эти Барби». — Ты что-то начал нервничать.

— Начал нервничать? Это что, образец полицейского юмора? Да я скоро на стенку полезу!

— Слишком много куришь.

— Одна пачка и еще несколько штук. Я их считаю, Лукас. Надеюсь, ты тоже.

— Каждую затяжку.

— А ведь я бросил курить, ты знаешь? За пять лет — ни одной сигареты. Поэтому, наверное, я так от них обалдел. А бросил я курить из-за нее. Из-за моей долбаной семейки.

— Ты ведь немало для них сделал, верно?

— Все! Я сделал для них все! А взамен? Мне наставили рога! Она завела себе кого-то на стороне! Я точно знаю! И весь этот сыр-бор из-за него! Из-за другого парня. Лукас, ты хоть представляешь себе, что я собираюсь сделать с этой гранатой?

— Представляю.

— Не может быть!

Лукас затянулся и не спеша выдохнул дым. Это была его седьмая затяжка из двадцать второй сигареты, выкуренной после 11.45.

— Скажем так: это будет как-то связано с некоторыми частями тела твоей жены.

Предположение, хладнокровно высказанное Лукасом Хантером, вызвало потрясенное молчание на обоих концах провода. Наверху, в комнате для игр, где террорист держал своих заложниц, и внизу, в трейлере. Сидевшие здесь трое офицеров буквально затаили дыхание.