Счастье играет в прятки: куда повернется скрипучий флюгер - Страница 12

Идеи взрослели вместе с их генератором, но цель не менялась: каждый раз Макс надеялся разбогатеть. Сначала вполне традиционным способом — выкопав клад. И шаги отсчитывались, и лопаты натыкались на что-то твердое, и сердце замирало, и даже сильно стертая монетка выкатывалась Нику под ноги. Три копейки 1967 года. А совсем рядом с Кудрино в это же время археологи раскапывали древнюю стоянку со множеством украшений и древней посуды, и музей дяди Алика пополнялся новыми экспонатами. Так что идея Макса была вполне здравой, просто копнули не там.

Потом удача стала больше улыбаться: Максим договорился с торговцами на базаре помогать им таскать арбузы, и мальчишки каждый вечер получали арбуз за труды. И елся он, заработанный, по-особенному.

Про пункт приема цветных металлов Макс тоже узнал первым, правда, за мотками медной проволоки должен был лезть Ник, как более ловкий. Причем это оказалась не свалка, а чье-то частное владение, чуть ли не какой-то фирмы, но Ник вовремя унес ноги, а Макс сказал: «Ну и ладно, еще что-нибудь присмотрим».

Присмотрел он бензоколонку, где можно было мыть машины всем желающим. Но бизнес пресекли другие пацаны, заявившие, что это их место.

— В некоторых семьях есть нечего. Мальчишки, может, на еду себе зарабатывают, — сказала мама, слушая возмущения Ника. — А вы на что?

Он, честно говоря, озадачился. Макс не мог прожить без мороженого, жвачки, без новых кассет, лазерного фонарика, хороших роликов и многого другого. И трещал без умолку, чего себе накупит, когда они приступали к очередному проекту. Нику же нравились привкус риска и холодок неизвестности, сопровождавшие их вылазки, больше, чем будущая прибыль.

А это можно было, в общем, и иначе ощутить. Дать себе задание доплыть дотуда, откуда берег кажется совсем неразличимым — и доплыть. Забраться на крышу девятиэтажки и, бросая кленовые крылышки, падать взглядом вслед за ними — а ласточки схватывают их на лету, принимая за насекомых. Не говоря уже о поездках с матерью, которые он очень любил, — Подмосковье, Золотое кольцо, Кавказ. Ничто не заменит ветер странствий, будь он солнечным и сухим, влетающим в окно автомобиля или автобуса, или морским, с брызгами из-под воздушной подушки «метеора».

Так что Ник не горевал в разлуках с Максом, но и от затеваемых им приключений не отказывался. Действовало то, что Макс искренне считал его крутым и на самом деле не все из придуманного мог проделать без него.

* * *

Сейчас Макс просто должен был появиться — Ник кожей ощущал его приближение, понимая, что тот сгорает от любопытства: куда же подевались тогда он и Марина и что же было дальше? И точно: едва Ник пришел домой пообедать (мама настояла, чтобы он обязательно поел, прежде чем пропасть в неизвестном направлении), раздался звонок, и Макс улыбался на пороге. Ник неожиданно почувствовал, что ничего ему не хочет рассказывать, и лихорадочно соображал, как бы отвертеться.

Ведь правда, невозможно объяснить, что Марину он нашел по флюгеру на крыше: золотой парусник указал на солнце, а вместе с солнцем появилась она. Значит, он не случайно забрел тогда на Зеленую улицу. Он всегда любил гулять в Родниках, но раньше ничего подобного не случалось! Для Ника это было как дважды два, но кто угодно, и Макс в том числе, сочли бы это за бред сивой кобылы. Ну, допустим, он все-таки об этом расскажет. Здравомыслящий приятель сразу спросит, почему же он не познакомился с девочкой, если она ему понравилась. И что отвечать? С одной стороны, все ясно: она живет на враждебной территории. Для Ника это не имеет значения, но для нее-то он прежде всего — чужак. Прийти, чтобы принести неприятности? Но он к тому же чувствовал, что надо просто подождать, пока флюгер опять не повернется в нужную сторону.

Но просто ждать Ник не мог, и на подоконнике Марины стали появляться белые цветы. У нее должны быть цветы, которых ни у кого нет, которые не купишь ни за какие деньги ни в каком магазине. Может, Ник опять по-своему наслаждался романтикой и риском. Может, хотел освежить избитый ритуал дарения букетов, раз уж нельзя совсем его избежать или заменить чем-нибудь новым — девочкам-то нравится. И об этом, что ли, рассказывать? О трехчасовых загородных прогулках и альпинизме на чужих заборах? Да Ник не то что Максу, никому на свете не признался бы. А если бы Марина каким-то чудом догадалась и начала спрашивать — отрекался бы и отпирался, как партизан на допросе.

Скоро Ник знал в лицо ее отца, тетушку с кошелками, сестру и собаку. Раз даже удалось поговорить с братиком. И тут появилась она — холодная и чужая, поглядела на него, как на вещь, и увела малыша. Ник потом долго удивлял друзей колючим настроением. А Макс, узнав об этом, наверняка скажет: ну вот, опять сдрейфил к ней подойти. И будет не так уж и не прав.

Но Ник не ошибся — все совершилось само собой, тогда, на причале. Наполовину сочиненная им, Марина оказалась похожей и совсем другой. Для нее также не имел значения закон «все, кто не наши, — чужие». Весь тот день они провели вместе и за разговорами не заметили, как он прошел.

* * *

Но Максу Ник рассказал об этом в двух словах и самым безразличным тоном. А тот огорошил его сообщением:

— Ну, про твою-то я и сам все знаю. — И пояснил: — Я с ее сестрой познакомился. Кларисса. Там же, в доме с корабликом, живет. Ну, денек был — это что-то с чем-то. Тебе одна досталась, а мне сразу две — аж глаза разбежались. Эта, Жанна, тоже делась куда-то — ну и наплевать, Кларисса тоже ничего. Классно гуляем! К тебе как ни зайдем — все нет, прямо пропал человек… А это что? — Макс взял с дивана книжку. — «Властелин колец. Хранители». Тол-ки-ен. Чего-то больно мудреное.

Ник забрал у него из рук обернутый в бумагу томик, бережно поставил на полку и принялся объяснять, что Марина дала ему почитать свою любимую книгу.

— Тебе? А она знает, что ты кроме «Муму» ничего не читал? — поддел его Макс.

— Как ничего? А «Секретные материалы»? — тревожно спросил Ник, нисколько не реагируя на колкость и озабоченный только тем, как он выглядит в глазах Марины.

Макс уже торопился поправиться: мол, шутка — у Ника были крепкие кулаки, это узнавали на опыте все любители приколоться. Еще в младших классах ему пытались приклеить кличку «ботаник» из-за дедушки и мамы, работавших в питомнике — но тут же единодушно решили, что Николая Берестова лучше называть Ник. Больше подходит. «А тут он и ухом не моргнул, — подивился Макс. — Совсем не въехал. Выходит, когда человек втюрится, то становится болваном. Интересно! А та девчонка и правда может зацепить, такая она какая-то… И чего она в «ботанике» нашла? Ведь сразу спелись…» А он, Макс, с ней первым тогда познакомился! Кто придумал девчонок покатать?

Макс решил проверить, действительно ли это у друга слабое место:

— Вспомнил — я ее на интеллектуальных играх видел. Помнишь, городские игры в нашей школе проходили? Ее дружок был в команде. А она ему все, что он не знал, подсказывала. Она и дружит с такими же. Охота тебе связываться с заумными?

— А на кой черт мне дуры? — отрезал Ник без всякой паузы, и Макс возликовал в душе, какой же он умный и проницательный.

Как это, оказывается, здорово: нашел уязвимое место — и человек в твоих руках! Даже такой крутой и во всем его всегда опережавший. И решил уязвить еще разок:

— Конечно, она не дура. И хорошенькая. Я ничего не говорю. Вот только ты мне друг, а даже ее сестра говорит, что она мальчишница. Все пацаны в классе в нее повлюблялись, а ей и нравится, что они таскаются хвостом. Развлечение, в общем, вроде коллекции, соображаешь? И еще, они там все, с Зеленой улицы, настырные, все друг за дружку, а мы для них — чужие. Вот ты все серьезно, а она, Кларисса говорит, своих дружков ни на что не променяет…

Максим бубнил в том же духе, но отпора вроде «А твоя Кларисса что, не с Зеленой улицы?» не получал. Ник, знающий толк в драках, первый раз в жизни не понял, что это тоже поединок, вызов, борьба за первенство. Он всерьез задумался над смыслом сказанного — и настроение у него упало, хотя ничего и не произошло.