Сборник рассказов "Галактика в огне" (ЛП) - Страница 76

Интересно, располагала ли Варанта двигателями? Мир, который бы мог управлять своим дрейфом и преодолевать пространство… Ему до сих пор не удавалось выяснить это наверняка, и он начал взволнованно обдумывать эту мысль, шагая по коридору к часовне. Принять командование Варантой, очистить её сердце от душ эльдар и, наполнив его жертвоприношениями и воплями демонов, отправиться на падшем рукотворном мире прямо в Глаз Ужаса! Такая дерзость кружила голову: мир, который посрамил бы крепости демонических миров и семинарии на астероидах Миларро. Извращённый рукотворный мир, который понёс бы их по галактике, сеющий гибель колосс, который стал бы доказательством их веры, их ненависти, их злобы, их нечестивости.

Отставшие космодесантники-отступники один за другим занимали свои места, из клеток хора рабов под полом часовни раздался гимн воплей и плача – «руководители» хора вонзили крючья и иглы в лица и тела рабов. Закрыв глаза, Де Хаан всё разглядывал покорённую Варанту, огромный извилистый чёрно-алый цветок, распустившийся на фоне звёзд. Очертания шпилей и стен, огромные площади, куда придут истово верующие вымаливать благосклонность Хаоса, кельи и скрипториумы, где будет переписываться и изучаться священный «Пентадикт» Лоргара, арены для поединков, где будут проходить посвящение новые поколения Несущих Слово. Там будут колонны и статуи величественнее тех, что они поставили, отбросив Белых Шрамов с островных цепей Мира Морага. Там будут вереницы залов с алтарями, убранными роскошнее тех, что они захватили, разграбив сокровища Кинтарре. Там будут убойные загоны для поклонения Кхорну, обширные библиотеки и комнаты для размышлений для познания Тзинча. Там будут дворцы, наполненные блоговониями и музыкой, посвящённые Слаанеш, и выгребные ямы для ритуального самоосквернения, посвящённые Нурглу. И все они как части единого целого, также как и Боги Хаоса - лишь грани одного, как великий изменнический гимн, непристойная молитва из «призрачной» кости и керамита. Священный город Хаоса Неделимого.

Де Хаан любовно побаюкал видение в своём воображении и счёл, что оно прекрасно.

- Лоргар с нами, Хаос внутри нас, проклятие покрывает нас и никто не устоит против нас!

Голоса в часовне эхом откликнулись на благословение, когда Де Хаан воздел розариус ввысь и совершил знак Восьмиконечной Стрелы. Второй раз за сегодня он обвёл взглядом ряды шлемов, взглянул, подавшись вперёд, в горящие глаза культистов и зверолюдей, столпившихся внизу. Но на этот раз он чётко владел своими мыслями и словами.

- Да будет известно вам, самым преданным моим товарищам из идущих по стопам Лоргара, что мы собрались здесь ещё раз для обряда Пятого Благословения Лоргара, благословения ненависти. Обратитесь мыслями к обету, дарованному мне всевышними нашего Ордена, чтобы я смог зажечь чёрный маяк зла, видимый всему космосу! – он сделал паузу, снова взглянув вниз. Артефакты эльдар исчезли с помоста, вновь собранные и унесённые хранителями церковной утвари. Не важно, теперь они ему уже были не нужны.

- Ненависть даровала мне великий и благородный обет. Ненависть, угодившая великолепной мерзости Хаоса Неделимого и осветившая сквозь варп путь к Варанте. Моя незамутнёная ненависть привела нас по её следу. После более чем двух тысячелетий выполнение нашего священного задания близко! – воспоминания о «стражнике» Варанты, понимание того, что они здесь нашли, снова нахлынули на него: от возбуждения закружилась голова и ослабли конечности. Навершие кроциуса, когда он его поднял, было теперь перекошенным кошмарным лицом с гримасой экстаза, отражающей его собственные ощущения.

- Вскоре к нам присоединятся наши братья, наши соратники и носители слова Лоргара. Прямо сейчас уходит приказ спускать на поверхность боевые машины и пока ещё связанные дредноуты. Не позднее, чем через неделю, дети мои, этот мир ощутит всю ярость нашего крестового похода, и когда «ушедшие» будут сметены с его лица, мы войдём сквозь варп-врата в сам рукотворный мир! Готовьтесь, мои аколиты, точите свою злобу и раздувайте свою ненависть в самое горячее, самое обжигающее пламя. Никто не сможет превзойти нас в нашем рвении, никто не сможет пропитаться отравленными мыслями так, как мы! – Его голос бился и гремел в стенах часовни, пьяня уже силой своего отражения. Де Хаан подавил желание расхохотаться: всё шло просто великолепно.

- В начале, ещё до того, как моя охота даровала мне обет, я говорил с одной из этих вырождающихся «видящих», которые так почитаются эльдар. Перед смертью эта тварь произнесла пророчество, в достоверности которого поклялись благословенные оракулы наших главных храмов. Братья, когда я поведу вас в битву, я увижу сердце Варанты, и тогда всё будет кончено! Их последняя «видящая» падёт от моей руки, я разобью оковы их «вечного круговорота», я разрушу сердце и душу их последнего приюта! – его голос поднялся до рёва. – И всё будет кончено! Наш крестовый поход, наш обет будет исполнен! Эльдар поклялись сами, что так и будет. Какие почести и какую славу мы обретём!

Наверху снова раздался удар гонга. Де Хаан открыл глаза и подался вперёд:

- Обопритесь на своё оружие, братья. Сейчас я поведу вас в «Мартио Импримис». Я говорю вам: уже к концу этого дня мы начнём войну!

«Мартио Импримис» был отличной древней песней, сложенной самим Лоргаром в те дни, когда Император ещё не отвернулся от Несущих Слово, а сам Де Хаан был лишь молодым новобранцем. Удивительные слова с почти забытым смыслом наполнили Де Хаана восхитительной, будоражащей энергией. Она бурлила в его крови даже сейчас.

Служба в Глубочайшей Часовне закончилась ещё час назад, но Несущим Слово передалась часть настроения капеллана, и в ангаре цитадели, где, отбрасывая тусклые отсветы, щёлкал разрядами телепортационный луч, десантники всё ещё тянули монотонный напев, разбирая оружие и руководя невольниками, оттаскивающими прочь ящики и инструменты.

- Дуксай! – главный механик похода, всё ещё слегка пошатывающийся после телепортации, обернулся на зов. Оставив перемещение украшенного нечистыми символами «секача» на помощников, он опустился на одно колено, склонив голову перед шагавшим через ангар Де Хааном.

- Это правда, почитаемый повелитель? Мне сказали, что ты увидел знамения, и что сама Варанта в наших руках. Во всех залах и покоях крепости они поют хвалу. Смотри! – старый десантник указал на башню ближайшего танка, на которой блестели брызги крови. – Они уже принесли жертвы над нашим снаряжением.

- Это правда, Дуксай, и наши братья на орбите возносят благодарения и почитания не зря. Лоргар придал нам сил и указал мне путь.

Дуксай собственноручно трудился над своими доспехами в течение нескольких столетий, создав великолепную конструкцию красного и золотого. Над ней также потрудился и Хаос: заклёпки и штифты на панцире превратились в глаза, жёлтые глаза с вертикальными прорезями зрачков, которые поначалу уставились на Де Хаана, а затем повернулись к вошедшему в ангар Миру. Де Хаан указал на «секачи»:

- Воздай хвалу, Мир! Видишь, во что мастерство брата Дуксая превратило их? Они были захвачены едва ли год назад, и уже украшены, освящены и готовы к службе! На них авангардные отряды Трайки двинутся к передовым позициям Варанты!

- «Лендрейдер» нашего почитаемого капеллана будет спущен следующим, - вставил Дуксай. – и транспорты готовятся спустить дредноуты и «носороги». Скоро мы будем готовы к выступлению.

- Будь благословен тьмой, брат, и благодарения нечистому величию Хаоса. Почитаемый, я обязан доложить.

- Ну? – Де Хаана начинало раздражать поведение Мира, его трусливая осторожность. Краем глаза он заметил, что Дуксай тоже обратил внимание на небрежность поздравления.

- Почитаемый, мы потеряли связь с патрулями на дальних рубежах района боевых действий. Я заставил адептов перенести коммуникаторы на внешние балконы, но всё равно возможности связаться с ними нет. «Рапторы», посланные для нанесения контрудара по тем районам, где наши войска попали в засаду, также не выходят на связь. Дивизион мотоциклистов, который должен был вернуться два часа назад, до сих пор не показывался. Психический туман сгустился, и варп-глаз Нессуна практически ослеп. Он говорит о присутствии чего-то, похожего на свет в тумане, но разглядеть толком ничего не может.