Сборник. Космическая Одиссея семьи Саркатта - Страница 7

– Рейгард Саркатта прислал за вами машину и просил сообщить, что ваши вещи вместе с платяным шкафом уже на борту корабля телепорта.

Боюсь, дорога до здания космотелепорта, похожего на громадную голубую церковь с золотыми куполами, стоила Велтису десяти лет жизни.

Бедняга опасливо поглядывал на разъяренную спутницу, что-то бурчащую себе под нос, и тяжело вздыхал.

Я же не могла остановиться – честила Рейгарда Саркатта на чем свет стоит. Давненько меня никто так не бесил!

Это же только додуматься надо! Вломиться в чужую квартиру и вынести шкаф!

Я, конечно, была наслышана о чудесах мельранских технологий. О том, что наши замки на ДНК они вскрывают на раз. Но всему есть предел! Одно дело читать об этом в научно-популярных журналах, и совсем другое – столкнуться лично. Я Рейгарда даже на порог не приглашала!

Где-то в глубине души теплилась надежда, что он не со зла. Кто знает – какие у них там, на Мельране традиции. Возможно, такое вот вторжение в частную собственность и в личную жизнь заодно тоже, на родине Рейгарда в порядке вещей. Но яростный пульс утихомирился лишь неподалеку от телепорта. Тогда же, я обнаружила, что наконец-то разжала кулаки.

Ладно… Я его не убью. По крайней мере, пока не спасет Мелинду. Главное сейчас – ее жизнь и здоровье. Остальное – позже, когда-нибудь.

Летний космотелепорт гудел как растревоженный улей, и очень напоминал аэропорт времен моей далекой молодости. Те же бесконечные металлические залы, гомон голосов, топот сотен ног и предотпускная суета. Не хватало только высоких столов для проверки документов, стоек для просвечивания чемоданов с суровыми дамами рядом, да коротких движущихся дорожек для багажа. Сумки теперь брали с собой, как в поезда, а проверяли и просвечивали их, вместе с владельцами датчики над дверями телепорта.

Знакомые до боли щербатые пластиковые кресла в залах ожидания, разве что немного удобней и теплее прежних, металлических.

И гигантские табло, только не настоящие – трехмерные изображения экранов, на которых громадными буквами высвечивались номера рейсов.

И те же люди. Везде и всюду. С чемоданами, рюкзаками, сумками и пакетами. С детьми, что припрыжку скакали за ручку, с бутылками воды наперевес и бутербродами вприкуску.

Ночное время – не помеха для рейсов на лучшие курорты Галактики. Турфирмы закупали чартеры на эти часы за гроши, и наваривали приличные деньги. А отдыхающие… отдыхающие вполне могут отоспаться и в куцых каютах экономкласса. Все равно там больше нечем заняться.

Экран, размером с половину нормального окна показывает планеты, звезды и космические тела, мимо которых скользит по «кротовым норам» транспортник. Вначале даже завораживает. Но потом устаешь от бесконечного мельтешения перед глазами живых, голубых шариков, и мертвых, разноцветных. Их разнообразие надоедает и остается лишь одно желание – размять затекшие ноги. Но вот как раз это в экономклассе сделать невозможно. Два шага вправо, шаг вперед – и все – стена.

Бродить по однотипным коридорам, покрытым цветным сверхпрочным пластиком скучно. И ты ложишься на узкую кровать, уже почти не чувствуя – насколько жесткий под спиной матрас – и отключаешься. Засыпаешь, чтобы проснуться и выйти в тепло, в лето, навстречу свободе от рабочей кабалы и удивительным приключениям.

Велтис посадил длинную белую машину персон на двадцать прямо под номером рейса. Цифры крутились в воздухе, позволяя пассажирам видеть себя из любого угла громадного зала телепорта. Зря! Наш рейс индивидуальный, о чем сообщалось чуть ниже, такой же виртуальной надписью.

– Мама! Мама! А что такое индивидуальный рейс? – спросила вихрастая белокурая девчушка в розовом сарафане и дернула за руку деловитую блондинку с пышной фигурой и ярким макияжем. Та окатила меня и Велтиса почти ненавидящим взглядом и подтянула допотопный чемодан так, что колесики неприятно скрипнули об металл пола.

– Пошли отсюда! Это для богатеньких! – нарочито громко выпалила блондинка. Смешно поправила узкое белое платье, которое упорно собиралось складками на животе, и гордо зашагала дальше.

Девчушка посмотрела на меня своими небесно-голубыми глазами, улыбнулась и побежала следом за мамой.

В груди кольнуло. Ярик… Он смотрел точно также – снизу вверх, забавно задрав голову, изучал серыми глазищами, с пушистыми, светлыми ресничками. Долго смотрел, внимательно, а потом задавал свой очередной «почемучкин вопрос».

Я потеряла его. Просто однажды, совершенно буднично зазвонил черный сенсорный мобильник с длинной царапиной возле кнопки пуска. И правнучка неживым голосом сообщила:

– Прадедушка… Ярик… умер сегодня ночью.

Помню, как метнулась зачем-то в гостиную. Как распахнула пластиковый солдатик и вытащила оттуда медицинскую карточку. Старую, пухлую, бумажную. Не то, что сейчас – носитель медицинской информации размером с мизинец.

Упала в свое рабочее кресло и читала… листала… читала…

С глянцевой обложки улыбалась беззаботная малышка. В подгузнике с рыжей русалочкой, пухлощекая и босая. На второй странице, такой же плотной, но уже матовой шли записи корявым, забористым почерком. Вес, рост, месяцы жизни. Прививка… прививка… осмотр.

Вот тут маленькое жирное пятнышко – Ярик схватил компромат на себя сразу после того как умял плитку белого шоколада. А тут подран уголок. Трехгодовалый Ярик достал карточку из шкафа, наверное, прочесть хотел – какой он здоровый и сильный.

Ярик… Мелинда… Глаза обожгло, щеки защекотало, с подбородка закапала влага.

Чья-то теплая рука легла на плечо. Настойчивая, твердая. Встряхнула, развернула меня как безвольную куклу.

– Елисса? Ты в порядке? Что случилось? Тебя кто-то обидел? – пробился сквозь пелену слез и безысходной тоски немного хриплый, низкий мужской голос. Я подняла глаза и встретилась с синим взглядом Рейгарда.

Мельранец наклонился к моему лицу и смотрел взволнованно, тепло.

Губы вытянулись в жесткую линию, скулы резко очертились.

– Яа-а-а… В порядке, – я крутанулась на пятках, пряча глаза, пытаясь суматошно вытереть слезы. Даже спиной ощущала, как приблизился мельранец. Он не касался, нет, замер меньше чем в шаге. Тяжело задышал, осторожно положил руку на плечо, и горячий шепот пощекотал ухо:

– Лиса. Все будет хорошо. Я обещаю.

И почему-то я не отодвинулась, замерла, ловя его теплое, неровное дыхание и шепот:

– Я позабочусь о ней. И… о тебе тоже.

Ни с того, ни с сего замедлилось время, а, быть может, остановилось совсем. Часто-часто заколотилось сердце. А шепот Рейгарда заглушил эхо сотен шагов по металлическому полу и нескончаемый гомон отпускников, мечущихся по телепорту в поисках нужного рейса.

– Успокойся. Лиса. Все будет хорошо…

Глупые мурашки пробежали от затылка к копчику.

Рейгард вдруг прижался ко мне – знойный и каменный. Вздрагивающие пальцы соскользнули с плеч, устремились к ладоням. Медленно, осторожно опустились на талию. И снова тело мельранца отреагировало на нашу близость слишком быстро, слишком по-мужски.

Я отпрянула, и наконец-то смогла связно мыслить. Рейгард застыл, прямо под цифрами рейса. Большой, напряженный и… почему-то растерянный. Губы его вздрагивали, а глаза смотрели не мигая, неотрывно следили за каждым моим жестом.

– Ээээ… Все нормально. Просто задумалась, – промямлила я, судорожно пытаясь понять, что же такое случилось между нами секунду назад. – Мелинда?

– Уже на борту.

– Как на борту? – поразилась я. Огляделась – ни транспортника, ни портал для него еще не подали.

Рейгард словно прочел мои мысли.

– Они сели через служебный вход, чтобы не мучить больную ожиданием.

Мне показалось или в голосе мельранца звучало участие?

– А врачи? – встрепенулась я.

– Фаскраф скоро будет, медсестры на месте.

Он говорил деловито и взволнованно одновременно, словно отвечал хорошо заученный урок очень строгому и придирчивому педагогу. Я удивленно посмотрела на Рейгарда и вопрос сорвался с губ сам собой.