Сбежать от зверя (СИ) - Страница 9

Он скептически вздернул бровь:

— Сюда иди, — оскалился соблазнительно.

В голове крутилась всякая чушь типа «А вот такой ракурс еще лучше — потрясающий свет!» Я медленно поднялась с кресла и направилась к нему.

Тахир повернулся на бок:

— Где ты была утром?

— У врача, — с готовностью доложила я, надеясь, что он отделается просто допросом.

— И что врач сказал? — насторожился он.

— Что тебе нужен отдых.

— Мне? — усмехнулся.

— Что ты постоянно улыбаешься? — возмутилась я. — Ты разве не приполз сюда и не рухнул на кровать?

— Приполз, — неожиданно покладисто кивнул он. — Рухнул.

— Ну так и спи!

— Не могу. — И снова оскал!

— Я выйду.

— Уже нет.

Он сцапал меня с края кровати и подмял под себя. И сразу не стало сил говорить. Я замерла, парализованная его напором.

— Зайка, ну что ты? — послышалось хриплое вместе с горячим выдохом в губы. — Я постараюсь быть нежным… Как ты хочешь?

— Никак, — вырвалось у меня.

Тахир приподнялся на локтях и навис сверху, глядя на меня таким непонятным взглядом, что снова захотелось попросить его не двигаться, пока я не сделаю скетч… Я прикрыла глаза и медленно наполнила грудь воздухом.

— Я… мне страшно. Сложно! Ты меня трогаешь! Везде! И так, что я вырубаюсь без сил!

— Твое тело говорит обратное.

— Ты сам сказал — это все химия! А я не… не самка тебе! Чтобы подставлять задницу каждый раз, как ты захочешь!

Я уставилась на него в страхе, а он вдруг положил пальцы мне на подбородок, и я дернулась, как от удара током. Легкое касание его руки изгибов шеи сбило дыхание. Я паниковала все больше по мере того, как он спускал ладонь по плечу и ниже — к животу.

— Что ты делаешь?

— Просто глажу, — хмурился он. — Ты не даешь себя трогать. Пик гормонального всплеска прошел.

— И?

— И все. Ты меня хочешь. Здоровой частью. А покалеченной не переносишь прикосновений. Ты мне не доверяешь. И не собираешься.

— Я не знаю, что ты сейчас сделаешь! — возмутилась я.

— А что такого я могу сделать?

— Ты… ты принуждал!

— Пожалуй. — Он сел рядом, а я подскочила и съежилась у спинки кровати. — Но я не могу остаться и не трогать тебя, Марина. И я уже объяснял, что это просто голод. В моих интересах постараться перестать тебя им пугать.

— Все очень быстро, — отвернулась я, чтобы не смотреть на него.

Что я несу? Только что ведь говорила с врачом. Но я просто не могла. Не могла отдать себя в жертву даже ему. При одном его взгляде хотелось забиться в уголок, чтобы не достал. Я не знала почему.

— Не могу предложить медленнее, девочка, — лязгнул металлом его голос.

Терпение у Тахира кончилось. Я проследила, как он поднялся и вышел из спальни, снова отметив глупо — задница у него просто отдельное произведение искусства. Но меня снова дернуло, словно на привязи, и я выбежала за ним.

— Слушай, прости… — замерла я у стола. Тахир налил себе стакан воды, морщась от моего «прости», как от лимона. — Тебе… плохо?

Он шумно выдохнул и оперся о столешницу.

— Зайчик, — хрипло начал он, глядя перед собой, — я хорошо тебя понимаю. Мне никогда еще не хотелось быть человеком настолько. Но я им быть не могу. Давай мы примем взрослое решение, ладно? Я сорвался вчера. Не стоило.

— Ты хочешь уйти?

— Я не могу гарантировать тебе безопасность. От себя. Это пугает.

— А что ты можешь сделать?

— Много всего. Наша задача этого не узнать.

— Послушай, — задрожал мой голос, — я была у врача. Мне объяснили, что ты… измотан этим всем.

— Не надо меня жалеть, — насмешливо перебил он и сделал большой глоток из стакана.

— Ну и кто еще тебя пожалеет? — потребовала я. — Что-то не вижу желающих…

Он не обратил внимания — прошел в спальню. Я направилась следом:

— …Не уходи, пожалуйста. Дай мне время! Тахир! — Я вырвала из его рук джинсы и уставилась с вызовом. — Меня чуть не изнасиловали в приюте! В пятнадцать! Их было трое! Зажали в подсобке, рвали одежду, душили!.. Я не могу с тех пор!.. Ненавижу мужчин!..

Он выпрямился, глядя на меня сверху потемневшим взглядом. Черты его лица заострились, глаза вдруг знакомо заискрились…

— …Пожалуйста, — прошептала я. — Когда ты хватаешь меня, становится страшно.

Могло показаться, что он услышал, сдался. Только голос его напугал еще больше:

— Ложись на кровать, — приказал он хрипло.

Не обнял, не пожалел.

Но я повиновалась. Сама же бежала за ним.

И снова я под ним — глаза в глаза, растерянная и испуганная. Он совсем не собирался позволить привыкнуть? Похоже на то. Плавно стянул с меня вещи, одну за другой. А я все следила за его взглядом, цепляясь за него, чтобы не дернуться. Холодный, сосредоточенный, безэмоциональный… Стало страшно. Снова парализовало, сердце запрыгало в груди, а внизу живота сжалось в болезненном спазме. Тело и правда жило своей жизнью, и это нервировало еще больше.

Когда Тахир вдруг отодвинулся к краю кровати, я растерянно заморгала. Он задернул плотные шторы, и комната погрузилась в полумрак. Захрустела бумага...

— Что это? — поежилась я, дрожа, когда он поставил пакет на кровать — черный, большой, с шелковой красной лентой..

— Твоя терапия.

— Ты приготовил терапию и собрался уйти?

— Зайчик, помолчи, — сурово глянул он на меня. — А впрочем…

И он извлек из пакета нечто красиво упакованное в черную коробку. Но когда вытащил из нее какой-то шарик с ремнем, у меня пропал дар речи.

— Открой рот, — хрипло приказал Тахир.

Я позволила ему вставить мне этот кляп и застегнуть на затылке ремни. Зафиксировав его, Тахир поинтересовался, удобно ли мне, и заботливо освободил волосы от ремешка. Теперь захотелось много всего ему сказать, но я помнила, что он дал мне последний шанс.

Оставив меня ненадолго пялиться в потолок, он навис надо мной снова. Заглянул в глаза, замер на несколько вдохов, потом вскинул руку и провел по щеке. Я зажмурилась и напряглась, сжав челюсти на кляпе. Но тут же будто осталась в одиночестве. Бедер коснулись горячие пальцы и скользнули к коленям, и я сжала ноги, вцепившись пальцами в одеяло.

То, что его руки вдруг исчезли, насторожило, и я задышала чаще, пытаясь сдержать панику.

Он не давал подсказок, не говорил ни слова и не издавал звуков. А когда вдруг стопы сжал горячими ладонями, я вскрикнула и тут же закусила губы от стыда. Приятное тепло поползло по телу от его массажа, а легкие ноты розового масла наполнили рот слюной. Ноги налились тяжестью, в груди защекотало, а щеки запылали от осознания того, какой вид ему открывается сейчас. Но ни слова сказать, ни возмутиться, ни попросить перестать я не могла. Меня рвало от разномастных эмоций: радости, что он не ушел; стыда, что лежу перед ним голышом; страха от оживавших воспоминаний.

Я ведь не видела его…

…Как и тех, кто сдирал с меня белье в подвале. Только обрывки голосов и кривых перекошенных физиономий…

Нет.

То, что делал Тахир, никак не напоминало тот опыт… Или напоминало? Я же беспомощная? Или нет? Нет, могу дать ему в челюсть ногой… Но тогда он точно больше не даст шанса.

А Тахир осторожно поднимался выше — от ступней к икрам, — и я застонала от удовольствия. Так правда может быть от простого массажа? Ух ты! И я уже подумала, что в этом и есть терапия, и расслабилась, когда вдруг его руки снова исчезли. А уже через несколько ударов сердца чувствительной кожи на подъеме стопы будто коснулась шелковая лента. И эмоции разлетелись, как в калейдоскопе, на горсти режущих осколков. Чувства не успевали за скоростью касаний то его пальцев, то этого странного шелка… пока до меня не дошло, что…

…Он меня связывает.

Тело оцепенело. Я в ужасе осознавала, что Тахир лишает меня возможности двигаться, но ничего не могла поделать. В голове взрывались предохранители — я же его не знаю! Он говорил, что может натворить всякого и что поэтому ему надо уйти! А это что? Может, он уже это творит? А я молчу…