Сбежать от зверя (СИ) - Страница 11

— Но не можете. Что сегодня произошло? Почему вы приняли решение, но оно так ударило по вам?

— Потому что с Мариной нельзя так, как нужно мне, — начал злиться я.

— Она знает об этом?

— Знает. Но я прекрасно понимаю, почему не может мне дать все и сразу…

— Сможете терпеть дальше? — наступала она все увереннее.

— Не уверен.

— Подождем катастрофу или сработаем на опережение?

— Я не уверен, что вы поможете.

— Вы заранее считаете меня недостаточно компетентной. Скажите, Тахир, может, вы и Марину считаете неспособной сделать вас счастливым просто потому, что вам так проще? Вы ей шанс давали?

— Я связал ее и вставил в рот кляп, — мстительно сообщил я.

Катерина опешила. Но ненадолго.

— И какую цель преследовали?

— Приручал к рукам.

— И как?

— Руки дрожат — не проверить, — процедил.

— Хорошо, давайте проверим вместе. А то, может, мне лучше отстранить вас от посещения моей пациентки? Поломаете ей что-нибудь…

— Как мы заговорили, — недобро сощурился я. — Ну попробуйте.

— Тахир, нам обоим понятно, что с вас хватит, — парировала она. — Я профессионал. Доверьте мне то, что не можете сами. Вам нужна помощь. Я готова помочь.

Я уставился ей в глаза, и ее взгляд дрогнул. Хороша помощь. И доктор все правильно поняла:

— Да, вы мне симпатичны, — вернула она на меня уверенный взгляд. — Поверьте, симпатизировать вам несложно. И то, что при таких обстоятельствах Марина все равно тянется к вам, неудивительно. А мои симпатии никак не скажутся на результате.

— Уверены? — склонил я голову набок, усмехаясь.

С языка рвалось совсем другое. Но я сдался. Чертовски хотелось… что-нибудь, что, наконец, позволит перевести дух.

— Сейчас я могу сделать вам укол. Чтобы выспаться, успокоиться и получить передышку. Я понимаю, что с вами сегодня произошло.

Я медленно заполнил легкие воздухом. Да, у меня в принципе незатейливый диагноз — гон.

— Я обещал Марине пообедать с ней, — опустил я плечи.

— Любите себе нервы дергать? — неодобрительно заметила она. — Вы не способны сейчас на такие простые вещи, как пообедать с ней. Ваш зверь будет искать любой повод, чтобы установить свои правила. Вы же сами доводите до катастрофы, а потом терпите ее результаты…

Катерина перестала мне улыбаться. Смотрела сурово, выглядела профессионалом… Но мне все равно было понятно, что она просто защищается от меня.

— Тогда делайте уколы, — капитулировал я.

— Хорошо, — поднялась она. — Пойдемте в процедурный.

Я проследовал за ней, покорно улегся на кушетку и получил заслуженную терапию.

— У вас примерно полчаса, — отвернулась она, снимая перчатки. — Вернетесь в номер или отдохнете в отдельной палате?

— Вернусь, — поднялся я и, натянув джинсы, покинул кабинет не прощаясь. Только очарованного доктора мне не хватало. Не весна все-таки.

Ноги перестали дрожать, и я добрался до номера Марины почти спокойным. Она сидела за столом со скетчбуком, поджав под себя ноги. Увидев меня, отложила все и поднялась:

— Я обед заказала…

— Отлично.

— Где ты был?

— Курил.

Я прошел к ней и сбежал взглядом в короткое сканирование своей самки, лишь бы в глаза не смотреть. Она оделась в светлую пижаму и всем видом звала сгрести ее в объятья и завалиться в кровать.

— А еще напоролся на доктора…

Марина усмехнулась:

— А с тобой не соскучишься.

— Ты как? — наконец, нашел я в себе силы посмотреть ей в глаза.

— Жду тебя. — И она смущенно покусала губы. — Не знаю… Тахир… Давай поедим и… я хочу еще попробовать…

— Мне вкололи транквилизатор, — невесело усмехнулся, чувствуя, как снова накатывает слабость.

— А… — нахмурилась Марина. — Тогда тебе, наверное, лучше лечь. Ты же не уйдешь?

— Не успею, — покачал я головой, чувствуя, что нет у меня полчаса. Веки уже стали тяжелыми, в ноги вернулась дрожь.

Я только зубы стиснул, шагнул к Марине и сгреб ее в объятья.

— Я не опасен для тебя сейчас, — усмехнулся ей на ухо. — Надо попросить Катерину выдать тебе пистолет… с уколами.

Марина с трудом выпрямилась в моих лапах, и вместе мы едва добрели до постели. Я надеялся, что просто придавлю ее собой к кровати и вырублюсь…

…но вышло даже лучше. Я не отключился сразу. Успел почувствовать, как она обняла меня за шею, удобно устраиваясь в моих руках, и осторожно вдохнула мой запах, робко укладывая ладонь мне на грудь.

Пробуждение будет нелегким. Но это будет потом…

Я долго лежала, слушая его дыхание. Тахир, кажется, уснул сразу. А я старалась не шевелиться, чтобы его не разбудить.

Горько все это было. Я будто попала в какую-то сказку с несчастливым концом. Мне давали всего несколько дней, чтобы спастись из плена белых лабиринтов, а я облажалась — и чудовище не расколдовала, и сама не преуспела. И теперь мы с чудовищем обречены.

Чудовище, кстати сказать, очень сильно старалось и в конце концов пало, обессиленное борьбой со своими звериными желаниями. А я так и не успела ему сказать ничего такого, что бы его расколдовало… или сделать…

Вот она — правдивая жизненная сказка. А не вот это все, чем с детства дурят головы маленьким девочкам. Все мы — чудовища. Тахир — буквально, а я… я вру ему и подвергаю его жизнь опасности.

Как я уснула — не помнила. Проснулась, открыла глаза и поняла, что даже не дернулась в руках Тахира. Он все так же еле слышно дышал, вокруг было тихо, и только дождь накрапывал на стекло, разбавляя палитру мрачной улицы. Судя по тому, что за окном было довольно сумрачно, день катился к вечеру. Хотелось есть, пить, в туалет… В общем, все сразу. Тахир все так же прижимал меня к себе, но за время сна немного ослабил хватку — появился шанс вылезти. Только от первого же моего движения Тахир сжал руку сильнее.

— Мне в туалет надо, — прошептала я.

Он вздохнул глубже и выпустил, и я ретировалась из спальни. Все казалось остывшим. Комнату заволокло сиреневой пастелью, и только лампочки на кофе-машине немного разгоняли стылый полумрак. Будто до этого тут все пылало, а теперь выстудило. Только я знала, что стоит Тахиру проснуться, и все снова загорится.

Когда он ушел сегодня утром покурить, я еле сползла с кровати. Было очень странно и даже шевелиться неприятно. Сначала чувствовала себя так, будто меня раздели перед всем приютом и выдрали ремнем. Но проблема была в том, что и такое со мной уже происходило. А сейчас Тахир будто переиграл это воспоминание. И на этот раз вокруг не было никого. Никто не видел, кроме него. Но он не воспользовался моей беспомощностью как те, кто наказывал в детстве. Он не причинял боли, а его прикосновения вернули меня в реальность. Я впервые осознала, что той маленькой девочки уже нет. Все прошло. И теперь меня есть кому защищать.

Выйдя из душа, я тихо прокралась к холодильнику. Наверное, он все равно слышит, но я хотя бы стараюсь.

Я разобрала пакеты, которые принес Тахир, еще утром. Среди всякого мяса и сыра в виде нарезок и кубиков, я обнаружила такую милую сердцу булочку с изюмом и брикет сливочного масла, что даже потеплело внутри. Девушку, как говорится, можно вывезти из приюта, но приют из девушки — никогда. Казалось, нет ничего вкуснее, чем сладкий чай с булочкой.

В таком блаженном виде с большим куском булки во рту меня и застал Тахир. Его опасная улыбка будто заискрила в сумраке комнаты, нервы сразу дернуло, и я застыла с чашкой. Плавное ленивое приближение мужчины к столу показалось шествием сытого хищника к миске. Это стоило трудов, но я невозмутимо запила еду чаем и облизнулась.

— Будешь есть?

Продолжение следует...

— Буду, — ответил он из-за моей спины и направился в ванную.

— И что ты будешь? — пробурчала я себе под нос.

— То же самое, что и ты, — последовало из ванной, и тихо щелкнула дверь.