Савелий Мительман - Страница 6

В 1995 году и несколькими годами позже Савелий Мительман побывал в Италии и Испании. Эти путешествия обогатили художника новыми впечатлениями. В результате появилась серия картин под общим названием итало-испанский альбом. Многие картины навеяны видами этих стран – «Фонтан Треви», «Романтический пейзаж», «Толедо», «Андалусия» и проч.. Некоторые из них родились в результате исторических и художественных ассоциаций. В пейзажах, портретах и жанровых картинах на первый план выступает дарование Мительмана как колориста. Сочные, знойные южные цвета существенно высветлили палитру художника. Она становится яркой и оптимистичной. Праздник, радость жизни требуют другого стилистического и цветового решения. Картины спокойны и уравновешены, нет столкновения контрастных цветов, можно подумать, что их писал другой художник. Это достаточно редкий случай, когда художник способен так кардинально менять манеру письма и отказаться от наработанных приемов.

Испания в сознании современных художников непреложно связана с одиозной фигурой Сальвадора Дали. Основоположник сюрреализма, изобретатель новых форм, апологет фантасмагорий будоражит воображение каждого живописца. Среди творческих завоеваний ХХ века Мительман особое место отводил сюрреализму, и, будучи художником концептуалистом, считал, что сюрреализм изначально концептуален. В аннотации к своей выставке, включающей полотна, посвященные Испании, Мительман писал: «Много путешествуя по Каталонии, я обнаружил, как мне кажется, истоки пластического сюрреализма Дали: они не в муляжных нагромождениях его театра-музея в Фигейрасе, а в фантастическом ландшафте каталонского пейзажа, увиденного мною с борта низко летящего самолета. Для Дали это была в буквальном смысле родная почва, преображенная им в еще более фантастические композиции». У Савелия Мительмана существует своя «далиана», включающая картины, появившиеся еще до посещения Испании. Его отношение к Дали неоднозначно. Безусловно, как великолепный живописец и открыватель целого направления, он вызывает пристальный интерес у художника. Однако, «обозревая великолепное наследие Дали, создается образ очень умелого и расчетливого интеллектуала, работавшего под безумца и всегда находившегося в центре событий», - продолжает Мительман свою мысль. Эту расчетливость Дали, его авантюризм и азарт игрока Мительман обыграл в картине 1991 года «А Вы прикупаете к пятерке?». В картине «Далианская идиллия» мэтр сюрреализма представлен в виде воздушного шарика, из которого выпускают воздух, - дескать, покрасовался на празднике жизни, да и весь вышел. «Яичница в отсутствии блюда» вместо погона на мундире мэтра воспринимается и как цитата из самого Дали, и как намеренное приуменьшение значимости художника. Женщины-кошки на картине - это и намек на «двойные образы» Дали, и зашифрованная сюрреалистическая сексуальность. Судя по этим картинам, для Мительмана формальное новаторство не является достаточным, чтобы безоговорочно восхищаться художником. Хотя надо сказать, что в собственном творчестве Савелий нередко использовал образный язык сюрреализма. Это особенно явственно в картинах «Метафизика террора», «Харизматический лидер», «Плоды милитаризма», «Высадка», «Красная пустыня». Скорее всего такое двойственное отношение к Дали было вызвано тем, что он, обладая столь выразительным языком, был, на взгляд Мительмана, далек от актуальных тем и слишком увлекался саморекламой. Однако, если вспомнить картины «Предчувствие гражданской войны» и особенно «Лицо войны», то вряд ли Дали покажется социально индифферентным. Более позднюю картину «Последний опус», посвященную Дали и видимо обусловленную пересмотром творчества «дона Сальвадора», можно считать примирением Мительмана с Дали. Мэтр сюрреализма сидит на белом стуле с высокой спинкой, напоминающем гроб. Сам Дали в белом одеянии, - то ли халат, то ли саван. Позади него находится проекция этого стула, но человека на стуле нет, есть только абрис его фигуры и легкая звездная пыль, млечный путь на небо. Тем самым Мительман безоговорочно признает, что место Сальвадора Дали на звездных высотах.

Неправый суд, 1991, холст, масло, 67х70 см.

Еще одна тема, один сюжет играл значительную роль в творчестве Мительмана. Савелий очень любил кошек. Он подбирал заблудившихся бездомных животных. У него постоянно жили представители этой самой независимой породы, иногда целыми кошачьими семействами. В какой-то мере он сам был киплинговской кошкой, «гулявшей сама по себе». Независимый характер кошек напоминал ему его собственный, и, кроме того, кошки согревали его одинокую, аскетическую жизнь, всецело отданную творчеству. В картине «Котимотино одиночество» как раз показан такой потерявшийся кот, перед которым, можно не сомневаться, откроется дверь квартиры художника. Кошки зачастую становились персонажами его картин в аллегорических, очеловеченных ситуациях. На полотне «Неправый суд» люди судят кота, съевшего голубя. Судят за его естественные кошачьи порывы. Стоит только сравнить физиономии судей и кроткую, недоуменную мордочку провинившегося, как становятся понятны симпатии автора и тут же по аналогии вспоминаются другие судьи, покушавшиеся на законные человеческие потребности. На картине «Интервью по поводу вечности» запечатлены кошки вечного города Рима. Даже в Италии любимые животные не ускользнули от внимания художника. В очень красивой, мастерски сделанной работе 1982 года «Беспокойство Сезанна» центральным персонажем также становится кот, сдергивающий со стола скатерть с натюрмортом «а ля Сезанн». Эта работа обращена, прежде всего, к художникам, которые никак не могли преодолеть в своем творчестве влияние импрессионистов, и которых скудость идей заставляла писать бесконечные натюрморты. Картина не оставляет сомнений в том, что Савелий безбедно мог бы выезжать на своем мастерстве, создавая красивые интерьерные полотна, во все времена покупаемые публикой. Однако эта стезя никак не соответствовала представлениям Мительмана о творчестве. Картина «Укрощение маммоны» как раз посвящена этой проблеме: несмотря ни на что, надо задавить этот «денежный мешок», соблазняющий и искушающий художника. Быть сильнее и выше. И, кроме того, Савелий по-настоящему был творцом, а не мастеровитым ремесленником. Прежде всего, потому, что у него никогда не было недостатка в идеях. Идеи сыпались из него, как из рога изобилия. Примерно так, как это изображено на его ранней картине «Зимнее утро», когда он только начинался как художник. Идеи, эти резвые, обнаженные, маленькие женщины так и выпрыгивают из рога, так и ложатся на полотно, стоит ему только проснуться. Вот уже выдавливают краску из тюбика, задумчиво смотрят на кисти. Какую из них схватить? Какую выбрать? Ведь их так много! Позже художник уже гораздо более придирчиво выбирал из многообразия окружающих его тем. Он писал довольно быстро, но перед этим детально обдумывал идею картины.

По многообразию тем, по актуальности сюжетов Савелия Мительмана можно назвать современным Пименом - летописцем эпохи. Свою оценку происходящим событиям он давал не только в визуальных образах, но и в вербальных характеристиках. Его склонность к анализу требовала более четких формулировок, чем это позволяла живопись. Литературным творчеством он занимался, когда хотел конкретизировать свои мысли, придать им большую четкость. Одаренный от природы, он постоянно совершенствовался, самообучался. Савелий сам писал предисловия к каталогам своих картин, аннотации и пресс-релизы к выставкам, причем на таком уровне, который бы сделал честь любому искусствоведу. Многие его заметки о современном искусстве не потеряют актуальности еще долгое время. Он вел дневник, в который записывал свои размышления. Но, пожалуй, самым самобытным литературным творчеством были эпиграммы, которые он писал на художников, деятелей литературы, искусства, известных политических деятелей. Сборник эпиграмм и стихов Савелий успел издать при жизни под псевдонимом «Савик Митлин». Эпиграммы - такой жанр, который вряд ли вызовет любовь к автору у тех, кому они посвящены. Хотя, объективно говоря, Савику Митлину должны быть благодарны, хотя бы по той причине, что он сказал в глаза то, о чем все остальные предпочитают шептаться за спиной. И в этом Мительман остался верен себе: как всегда безоглядно смел, бескомпромиссен и не боится нажить врагов. В эпиграммах он метко определял скрытый мотив деятельности своих персонажей и саркастически обыгрывал его. Но зато те, кем он восхищается, в ком видел настоящий талант, заслуживали его самой искренней похвалы. В этом же сборнике Савелий поместил стихи, которые писал в последние годы. В стихах, также как и в его картинах преобладает социальная тематика. Поэтом Савелия можно назвать с известной оговоркой, поскольку его рифма не отличается своеобразием, и зачастую грешат размер и ритм стиха. Видимо такое свободное обращение с размерами строф он перенял у своего любимого Осипа Мандельштама, - достаточно вспомнить «Полночь в Москве. Роскошно буддийское лето». В отличие от Маяковского и Бродского, Мандельштам в картинах Савелия отсутствует. Разве что картина 1979 года «Я заблудился в этом феврале» и названием и настроением перекликается со стихами Мандельштама «Куда мне деться в этом январе?». Цитаты и характерные слова из Мандельштама и Бродского часто проскальзывают в литературном творчестве Савика Митлина: «Служенье муз чего-то там не терпит», «И покуда кровь не остыла в жилах» ( «И пока мне рот не залепят глиной» у Бродского). В эпиграмме на Шилова: «Жил Александр Максович, известный портретист» явственно слышится мандельштамовское: «Жил Александр Герцович, еврейский музыкант». И конечно же Савелий не мог пройти мимо такого яркого эпитета как «расстрельный год». Картины о сталинской тирании во многом инициированы стихотворением: «Мы живем, под собою не чуя страны». Если для какой-либо статьи или для поэмы Савелий брал эпиграф, то это обязательно был эпиграф из Мандельштама. В сущности это закономерно, поскольку никто с такой откровенностью не выражал свое отвращение к насилью, как Осип Эмильевич. Так же откровенен в своем литературном творчестве и Савелий Мительман, и именно эта открытость и искренность покоряет в любительских стихах Савелия.