Сарторис - Страница 21

– Ну что? – нетерпеливо спросила мисс Дженни.

Доктор аккуратно закрыл шкаф, вымыл и вытер руки, подошел к ним, остановился и начал торжественно и важно сыпать специальными терминами, эпикурейски упиваясь жесткими словами, слетавшими с его языка.

– Это новообразование необходимо срочно удалить, – заявил он в заключение. – Его следует удалить, пока оно находится в ранней стадии, и поэтому я рекомендую немедленную операцию.

– Вы хотите сказать, что оно может перейти в рак? – спросила мисс Дженни.

– Об этом не может быть двух мнений, сударыня. Исключительно вопрос времени. Запустите – и я ни за что не поручусь. Удалите немедленно – и больному больше не о чем будет беспокоиться. – Он снова окинул старого Баярда долгим ледяным взором. – Я удалю это с легкостью. Вот так, – показал он рукой.

– Что он говорит? – спросил старый Баярд.

– Я говорю, что могу убрать это новообразование с такой легкостью, что вы даже ничего не заметите, полковник Сарторис.

– Будь я проклят, если я вам это позволю! – Баярд порывисто встал.

– Сиди спокойно, Баярд, – приказала мисс Дженни. – Никто не собирается резать тебя без твоего ведома. Это необходимо сделать сейчас?

– Да, мэм. Я бы такую вещь на своем лице даже на сутки не оставил. В противном случае я считаю своим долгом предупредить вас, что ни один врач не может взять на себя ответственность за возможные последствия… Я могу удалить это в течение двух минут, – добавил он, еще раз вперив в лицо Баярду холодный сосредоточенный взгляд. Затем, полуобернувшись, застыл, прислушиваясь и раскатам громоподобного баса, который доносился из-за тонкой перегородки.

– Здорово, сестренка, – говорил бас. – Сдается мне, что я слышу брань Баярда Сарториса.

Доктор и мисс Дженни застыли на месте; дверь тотчас же отворилась, и в комнату протиснулся самый тучный человек во всем округе. На нем был лоснящийся альпаковый пиджак, жилет и черные мешковатые бумажные брюки; складки жира на шее почти совсем закрывали свободный ворот сетчатой рубашки и узенький черный галстук. На голове, напоминавшей голову римского сенатора, росли густые серебристые кудри.

– Что это с тобой стряслось, черт побери? – пророкотал он, после чего боком пролез в комнату, совершенно заполнив ее своею тушей, рядом с которой все остальные люди и предметы стали казаться просто карликами.

Это был доктор Люций Квинтус Пибоди, восьмидесяти семи лет от роду, трехсот десяти фунтов весом, обладатель здорового, как у лошади, пищеварительного тракта. Он начал практиковать в округе еще в те времена, когда весь медицинский инвентарь состоял из пилы, галлона виски и мешочка каломели; он служил полковым врачом у Джона Сарториса и даже после появления автомобиля в любое время суток в любую погоду отправлялся в любом направлении по абсолютно непроезжим дорогам на кривобокой пролетке к любому белому или негру, который его вызвал, обычно принимая в качестве гонорара завтрак, состоящий из кукурузных лепешек с кофе, а иногда небольшой мешок кукурузы, фруктов или несколько цветочных луковиц и черенков.

Когда он был молодым и прытким, он вел журнал, вел его очень тщательно до тех пор, пока его гипотетические активы не достигли десяти тысяч долларов. Впрочем, это было сорок лет назад, и с тех пор он не утруждал себя какими-либо записями; но и теперь время от времени какой-либо сельский житель входил в его обшарпанный кабинет и, желая отметить годовщину своего появления на свет Божий, возвращал деньги, которые задолжал доктору Пибоди его отец или дед и о которых тот давным-давно позабыл. Его знали все окрестные жители, и на рождество они посылали ему окорока и дичь; говорили, будто он может провести остаток дней своих, разъезжая по округе все в той же неизменной пролетке, не заботясь о пропитании и ночлеге и не расходуя на это ни единого цента.

Доктор Пибоди заполнил всю комнату своей грубоватой добродушною массой, а когда он подошел к мисс Дженни и похлопал ее по спине своей длинной, как грабли, рукой, от его тяжелой поступи задрожал весь дом.

– Привет, Дженни, – сказал он. – Привели Баярда снять с него мерку для страховки?

– Этот чертов мясник хочет меня резать, – сердито проворчал Баярд. – Вели им оставить меня в покое, Люш.

– Что-то рановато приниматься за разделку белого мяса в десять утра, – прогудел доктор Пибоди. – Черномазые – те другое дело. Руби черномазого в любое время после полуночи. Что с ним такое, сынок? – спросил он у доктора Олфорда.

– По-моему, это просто-напросто бородавка, но мне уже надоело на нее смотреть, – сказала мисс Дженни.

– Это не бородавка, – решительно возразил доктор Олфорд. Пока он, пользуясь специальной терминологией, повторял свой диагноз, румяная физиономия доктора Пибоди озаряла общество своей доброжелательностью.

– Да, звучит страшновато, – согласился он и, вновь сотрясая пол, толкнул Баярда обратно в кресло одной ручищей, а другой повернул его лицо к свету. Потом вытащил из нагрудного кармана очки в железной оправе и принялся изучать его физиономию. – По-вашему, это надо убрать?

– Безусловно, – холодно ответил доктор Олфорд. – Я считаю, что это новообразование необходимо удалить. Ему здесь совершенно не место. Это рак.

– Люди преспокойно жили с таким раком задолго до того, как они изобрели ножи, – сухо заметил доктор Пибоди. – Сиди спокойно, Баярд.

«А люди, подобные вам, – одна из причин этого», – так и вертелось на языке у молодого человека, но он сдержался и вместо этого сказал:

– Я могу удалить это новообразование за две минуты, полковник Сарторис.

– Будь я проклят, если вы это сделаете, – в ярости отвечал Баярд, порываясь встать. – Пусти меня, Люш.

– Сиди тихо, – невозмутимо отозвался доктор Пибоди и, продолжая удерживать его на стуле, пощупал шишку. – Больно?

– Да нет же, я этого вовсе не говорил. И будь я проклят, если…

– Ты наверняка так и так будешь проклят, – возразил ему доктор Пибоди.

– Какая тебе разница – жить или умереть? Я еще ни разу не видел человека, который получал бы от жизни меньше удовольствия, чем ты.

– В кои-то веки вы правду сказали, – согласилась мисс Дженни. – По-моему, старше Баярда вообще никого на свете нет.

– И потому, – спокойно продолжал доктор Пибоди, – я бы об этой штуке не беспокоился. Пускай себе остается. Твоя физиономия совершенно никого не интересует. Если б ты еще был молодым парнем и каждый вечер гонялся за девчонками…

– Если доктор Пибоди будет безнаказанно вмешиваться… – начал было доктор Олфорд.

– Билл Фолз говорит, что может это вылечить, – заявил Баярд.

– При помощи своей мази? – быстро спросил доктор Пибоди.

– Мази? – переспросил доктор Олфорд. – Полковник Сарторис, если вы позволите первому встречному шарлатану лечить это новообразование всякими домашними или патентованными средствами, то через полгода вы будете на том свете. Даже доктор Пибоди может это подтвердить, – с тонкой иронией добавил он.

– Не знаю, – медленно проговорил доктор Пибоди. – Билл делал чудеса этой своей мазью.

– Я вынужден заявить решительный протест, – сказал доктор Олфорд. – Миссис Дю Пре, я протестую против того, чтобы кто-либо из моих коллег даже косвенно санкционировал подобный образ действий.

– Пф-ф, юноша, – отвечал доктор Пибоди, – мы не позволим Биллу мазать своим снадобьем Баярдову бородавку. Оно годится для черномазых и для скотины, а Баярду оно ни к чему. Мы просто оставим эту штуку в покое, тем более что она ему нисколько не мешает.

– Если это новообразование не будет немедленно удалено, я снимаю с себя всякую ответственность, – объявил доктор Олфорд. – Запустить его столь же опасно, сколь применить к нему мазь мистера Фолза. Миссис Дю Пре, прошу вас засвидетельствовать, что эта консультация приняла столь неэтичный характер не по моей вине и вопреки моему протесту.

– Пф-ф, юноша, – снова повторил доктор Пибоди. – Эта штука не стоит того, чтоб ее резать. Мы прибережем для вас руку или ногу, когда его шальной внук перевернется вместе с ним на своем автомобиле. Пойдем ко мне, Баярд.