Саранча - Страница 19

Ваня замолк и с интересом оглядел своего собеседника.

– А вы из Москвы будете, да? Небось полковник?

Валерий пожал плечами.

– Нет, я не полковник. Значит, ты видел, как Лесько стрелял?

Ваня чуть заметно поколебался.

– Да. Я видел, как он стрелял. Другие стреляли и не попали, а он попал.

– Но ведь ты в это время бежал в лес. А стреляли за твоей спиной.

– Я оглянулся.

– И видел, что Сергея убил именно Лесько?

– Да.

– И ты готов это подтвердить на суде?

Опять чуть заметное колебание.

– Да. Он гад. Он хуже бандитов. Если бы не он, мы бы никогда не остановились. Его… его поставили закон защищать, а он соседа… Серега ему забор чинил, я знаю, ко мне мать Серегина приходила, рассказывала…

В коридоре началось какое-то шебуршение. Опер подошел к двери и распахнул ее. В палату вошли двое парней Сазана. У одного в руке был пластиковый пакет, у другого – большая плетеная корзина с фруктами. Глаза Ивана удивленно расширились при виде свежей черешни размером с голубиное яйцо – был конец февраля, черешня нигде не поспела и наверняка была привозной и невообразимо дорогой.

– Это мне? – недоверчиво сказал Иван.

– Тебе, – кивнул Валерий. – Вот познакомься. Это Серега, а это Сашок. Они тоже тебя будут охранять. Вместе с милицией. Если у тебя какие желания, телевизор, там, в палату или еще что, ты им скажи. Поправляйся и не забудь того, что ты видел, как Лесько стрелял в Сережку.

Иван растерянно переводил глаза с черешни на плотных, крепких ребят, которые уже не напоминали залетного московского «полковника», зато точно смахивали на братков сродни тем, что тормозили его трейлер.

– Не дрейфь, Ваня, – сказал опер. – Все будет хорошо.

И, повинуясь кивку Валерия, вышел из палаты.

Спускались они молча, гуськом. У самого выхода Валерий обернулся.

– Ты хорошо его натаскал, – сказал Валерий.

– О чем ты?

– Он не мог видеть, как Лесько стрелял в его товарища. Он бежал в это время, как заяц. Если бы он стоял и глазел назад, его бы просто тут же ухлопали…

– В Сергея попало три пули, – ответил опер, – одна, из китайского «ТТ», в руку. И две другие, тоже из китаезы, но в голову. Там было трое со стволами. Двое никогда даже в армии не были, наркоманы паршивые, отморозки. А Лесько стрелял отлично. В этом вы, кажется, сами чуть не убедились… А сейчас, когда Лесько мертвый, эти двое тоже будут показывать на него.

– Ты хорошо натаскал этого парня, – повторил Сазан.

В ментовку они вернулись тем же порядком: Царьков на патрульной «канарейке» и следом – Валерий в джипе. На этот раз в кабинете оказалось довольно народу: один пожилой опер сидел на подоконнике и чистил табельное оружие, а еще двое, усевшись на стол, оживленно обсуждали ведомственные новости. В углу мерно всхрапывал неисправный чайник.

При виде Нестеренко, вошедшего в кабинет вслед за Царьковым, они разом замолчали и уставились на посетителя. Худощавый тридцатилетний парень в безупречно сшитом костюме и белой манишке так же разительно отличался от большинства постояльцев кабинета, как новенький шестисотый «мерседес» от ржавеющею на обочине «Запорожца».

– Знакомьтесь, – с брезгливыми нотками в голосе сказал Царьков, – Валерий Игоревич Нестеренко, из Москвы к нам. Уже успел отличиться… А это Санька, он, между прочим, в штаб по раскрытию убийства Нетушкина входит.

– Без охраны ходите, Валерий Игоревич? – с усмешкой спросил Санька – сорокалетний опер с испитым лицом.

– У него охраны целый джип на улице, – ответил Царьков, – если бы Нетушкина так охраняли.

– А какая по поводу Игоря официальная версия? – спокойно спросил Сазан.

– А ты сегодняшних газет не читал? Там очень все интересно написано про происки иностранной разведки.

– А если без газет?

Санька пожал плечами.

– А если без газет, то это уж как начальство договорится с Спиридоном. Оно у нас сговорчивое, начальство-то.

– Значит, по-твоему, Игоря убили по приказанию Спиридона?

Санька с Царьковым очень пристально смотрели на залетного московского гостя.

– Похоже на то.

– А кто конкретный исполнитель? Лесько?

– Не знаю, – сказал Царьков, – мы еще Лесько на предмет того, что он делал двадцать третьего, не проверяли.

– А чей был серый «опель?» – спросил Сазан. – Угнанный?

– Нет. Машина зарегистрирована на тещу Лесько. Он на ней по доверенности ездил.

Валерий слегка поднял брови.

– Видать, спешили братки-то, – усмехнулся Царьков, – ты когда в город приехал?

– Около четырех.

– Ну вот, видишь. А через шесть часов в тебя уже стреляли. Некогда при таких-то темпах машины угонять.

– А ствол откуда?

– Уточняем, – это был хмурый Царьков.

– Он, этот ствол, уже наследил при одной разборке, – сказал Санька, – из него два месяца назад на дискотеке одного парня ранили.

В кабинете наступила тяжелая тишина. Три опера смотрели на хорошо одетого москвича. Так дворовые псы смотрят на случайно забежавшего в палисад волка.

– Да, гражданин Нестеренко, – сказал Царьков, – пойдемте в соседний кабинет, я с вас сниму показания, как в вас стреляли, и езжайте-ка вы себе подобру-поздорову, поскольку закрывать вас указания не было. Небось, проголодались уже. Осетринка вас ждет в кабаке.

Валерий, пожав плечами, шагнул за Царьковым из кабинета. Опера даже не поднялись из-за стола с газеткой и водкой.

Валерий вышел из здания милиции около часа дня. Яркое весеннее солнце заливало улицу, отражаясь в пыльных стеклах магазинов и оплывших сугробах, с гигантских сосулек, похожих на фаллосы, по нечищенному тротуару немолчно барабанила капель, и Валерий невольно обратил внимание на цвет тающих сугробов: в районе комбината они были какие-то переливчато-синие, а здесь, в центре, – здорового белого цвета.

Два джипа с московскими номерами по-прежнему красовались под окнами областного УВД. При виде Валерия один из джипов немедленно подкатился к самому входу.

– Куда едем? – осведомился Муха, запрыгивая в джип вслед за Сазаном.

– Домой к Игорю. То есть к Яне.

Полковник Молодарчук, начальник областного МВД, сидел в кресле, уставившись на плоскую морду телевизора. По экрану телевизора, обольстительно размахивая крылышками, летали прокладки «Олвейз плюс», но полковник Молодарчук прокладками не возмущался. Он размышлял.

Вопреки своим официальным заявлениям насчет «руки ЦРУ» и прочая, и прочая, и прочая, полковник Молодарчук нимало не сомневался, что Игоря Нетушкина хлопнул Спиридон. Более того. Со вчерашнего дня полковник был почти уверен, что знает имя исполнителя, – и что исполнителем этим должен быть не кто иной, как все тот же почивший вчера в бозе лейтенант Лесько.

Вообще следовало признать, что за последние несколько месяцев Спиридон стремительно деградировал: из жесткого и крутого бандита он превратился в отъявленного отморозка, чьи выходки мешали жить всем, в том числе – и областному МВД, и Колуну.

Сколь– нибудь внятный диалог с ним становился невозможным: человек кушал его высокоблагородие кокаин в промышленных количествах, калечил проституток, издевался над собственной бригадой и не далее, как две недели назад чуть не насмерть подстрелил барыгу, собственноручно принесшего ему дань. Думали, что Спиридон был недоволен размерами подношения, но потом выяснилось, что Спиридонову почудилось, будто в его кабинет входит большой белый медведь…

Словом, со Спиридоном было пора кончать, пока он не примет за белого медведя эдак там губернатора области или самого Молодарчука. Разгром группировки давал бы полковнику возможность отличиться в глазах центра и, что куда важнее, – получить свою долю в ее бизнесе. Молодарчук рассчитывал, как минимум, на контроль над Северным рынком и расположенным там же автосервисным центром.