Саня. Шаги по краю (СИ) - Страница 5

Маршрутка скрывалась за поворотом, оставляя позади облачко пыли, и Саня с Жекой возвращались в больничный корпус.

— Ну что? До завтра? — остановился Саня на лестничной площадке у входа в отделение.

— Завтра у меня химиотерапия. После обеда к тебе приду, смотри не скучай там без меня, — не слишком весело улыбнулся в ответ Жека. Было видно, что он устал: на лбу выступила испарина, глаза не сияли обычным задором, а губы стали белее прежнего.

— Ладно. Я, может, сам к тебе загляну. Ты не вставай, полежи лучше. Приду, по ноуту посмотрим чего-нибудь. Идём, я тебя до палаты провожу.

Саня уже собрался взяться за ручку двери, как вдруг Жека приблизился и ткнулся в его щёку лёгким, почти неощутимым поцелуем. Саня непроизвольно отпрянул и схватился рукой за место, где только что почувствовал горячие, сухие Жекины губы.

— Ты чего?

— Ничего, просто так. Иди сразу в палату, не нужно меня провожать — не маленький. Спокойной ночи!

— До ночи ещё далеко, мы даже не ужинали.

— Всё равно. Хочу, чтобы ночью спал спокойно.

Он открыл дверь и пропустил Саню вперёд.

— Идём, устал стоять.

Саня, всё ещё держась за щёку рукой, с беспокойством смотрел вслед уходящему другу: уж больно неуверенно и медленно тот шёл. Он дождался, пока Жека, махнув рукой на прощанье, скроется за дверью палаты, и, вздохнув, с неохотой побрёл в свой VIP.

Следом за Саней зашла медсестра Лида.

— Саня, ты сегодня гулял дольше положенного. С Женей были вместе?

— Да. Простите, немного задержался.

— Почти на целый час. Пожалуйста, не опаздывай больше. Я должна докладывать о каждом нарушении режима. В этот раз, так и быть, не стану. Но если ещё такое повторится — придётся. Если, не дай бог, с вами на прогулке, да ещё в неурочное время что-нибудь случится, мне не поздоровится.

— Хорошо. Извините и… спасибо.

— Давай ложись. Уколю.

Комментарий к Жека

* Отдел полиции по делам несовершеннолетних

========== Жи-ви-иии! ==========

После ужина Саня прилёг на постель и опять задумался. Все мысли крутились вокруг Жеки.

Если раньше он прекрасно переносил одиночество, даже, можно сказать, любил, то сейчас оно его тяготило. Мысли и душа стремились туда, в палату, где лежал Жека. Хотелось одного: всё время быть рядом. Пусть даже не говорить — молчать, пусть даже ничего не делать, а просто сидеть где-нибудь поблизости и видеть дорогое лицо. Самое дорогое лицо в мире, нет — единственное!

Он никогда ни к кому не был привязан так, как привязался к Жеке. Это и радовало, и пугало. Радовало потому, что он есть — он, сам выбравший Саню в друзья. А пугало… Саня до сих пор не мог поверить, что Жеке он важен так же, как тот важен ему. Он очень боялся, что однажды Жека в нём разочаруется. Или появится кто-то другой, безусловно, лучше, чем Саня и более достойный Жекиной дружбы, и Жеки не станет в его жизни. И что тогда делать ему — Сане? Тогда он просто умрёт. Потому что жизнь, в которой он будет один — без Жеки, ему не нужна.

От этих мыслей Саня то покрывался холодным потом, то его бросало в жар. А сердце то начинало замирать, то выпрыгивать из грудной клетки. В голове становилось тесно от пугающих картинок, одна за другой всплывающих перед мысленным взором: Жека сидит с кем-то, образ которого размыт, и что-то весело рассказывает, наклоняя по привычке голову набок, а потом запрокидывает её, заливисто смеясь. И при этом всё время дотрагивается до руки нового друга, как обычно дотрагивался в разговоре до Саниной.

Вот такие мысли с некоторых пор начали тревожить Саню. А сегодня вдруг этот поцелуй… Жека его поцеловал. Он до сих пор чувствовал жар сухих губ на коже. И едва ощутимый запах печёных яблок с карамелью: Жекина мама угощала их домашним яблочным пирогом, покрытым сверху хрустящей сахаристой корочкой.

Почему? Зачем он это сделал? Саня был одновременно обрадован и смущён. От волнения у него усилилось сердцебиение, тело покрылось испариной и, кажется, поднялась температура. Нужно немедленно успокоиться, чтобы не стало хуже, но он никак не мог: то вскакивал с кровати и подходил к окну, но из-за темноты ничего нельзя было разглядеть, кроме веток с яркими пятнышками кое-где пожелтевших листьев, подрагивающих на ветру; то садился на диван и открывал планшет, желая отвлечься. Но ни читать, ни играть он тоже не мог. Ему вдруг всё, что не касалось Жеки, в один момент стало неважно и утеряло интерес: и недочитанная до конца история про отважных рыцарей и коварных магов, и новая игра, в которую раньше он мог играть часами, и друзья в ВК, которые его уже потеряли, так давно он с ними не связывался — вообще уже забыл, когда последний раз заходил на свою страничку.

«Разве парни целуются с парнями? Или у них в семье так принято прощаться? Мальчишки же тоже его поцеловали? Чего я так разнервничался? Для него это, видимо, нормально. Так принято в их семье. Просто слегка чмокнул — ничего особенного. Может, и в других семьях тоже друг друга целуют, откуда мне знать? У нас такого нет. Меня никто никогда не целовал, вот поэтому я и не привык. Ничего это не значит. Но всё равно, он же всех подряд не целует, а меня поцеловал. Значит… всё хорошо? Боже, скорей бы завтра. Мне надо срочно его увидеть и… и что? Спросишь: «Жека, почему ты меня поцеловал?» Ага! Он уже забыл, а тут ты со своим дурацким вопросом. Не-еет, мне просто надо его увидеть, и я сразу пойму, просто так это было или не просто. Господи! Просто-не просто… Как же долго тянется этот вечер!»

Ночью Саня плохо спал. Ему снилось, что он поднимается на крутую гору, чтобы дойти до Жекиного дома в селении на самой вершине горы. И он торопится, потому что там его ждёт Жека. Но ноги так медленно идут, что уже наступает вечер и быстро темнеет. Саня старается изо всех сил, но ноги не слушаются, и он то и дело спотыкается о камни. И вдруг срывается и катится, перекувыркиваясь, вниз. И вот он уже летит в какую-то тёмную пропасть. Вокруг черно, и ветер свистит в ушах. И так страшно!

Саня вздрагивал всем телом и просыпался. Дыхание зашкаливало, и было не по себе из-за сна — странного и пугающего. Полежав, опять засыпал, и опять возвращался в тот же сон. Опять взбирался на гору, спотыкался и катился вниз.

После завтрака и лечебных процедур он заглянул в палату к Жеке. Но его кровать пустовала, а самого нигде не было видно. Странно: после химиотерапии сильно не разгуляешься. На соседней кровати мальчик лёжа читал книгу, то и дело листая страницы. Кажется, его звали Артём, в чём Саня не совсем был уверен, но всё же позвал:

— Артём!

Мальчик оторвался от своего занятия и посмотрел с улыбкой на стоявшего в дверях Саню.

— Я не Алтём, а Антон. Ты к Зене?

— Да. Его ещё не привезли?

— А он больсе не лезыт тут. Ему ноцью было плохо, и его увезли.

— К-куда?

— В синий бокс, — деловито доложил малец и опять занялся разглядыванием картинок.

В голову ударило и полыхнуло так, что в глазах тут же потемнело. Саня судорожно вцепился в косяк двери и с минуту стоял, пока темнота не рассеялась и не появились сначала через пелену очертания предметов, а потом и вся комната. Ноги ослабели, и он едва добрался до стула возле столика медсестры. В ушах звенело, как будто кто-то непрерывно возле него перебирал и встряхивал монисто. Сердце сначала замерло, а потом с удвоенной силой принялось перекачивать кровь, которая гулким набатом стучала и пульсировала в висках. Липкий страх заполз в каждую клеточку, покрывая кожу испариной.

Внутри него всё кричало: «Жека!» — выталкивая из лёгких судорожный стон, а из глаз — щиплющую влагу. Но стон застревал где-то в горле, а глаза оставались сухими до рези. Саня не мог ни говорить, ни дышать, ни двигаться. Сидел на стуле с лихорадочно скачущими в панике мыслями:

«Жека! Что с ним?! Жека! Жека! Жека!»

Подошла медсестра, уже не Лида — другая. Кажется, Тамара. Саня хотел спросить, но голос сел, и получилось сказать едва слышным шёпотом:

— Женя Богданов… С ним всё в порядке?