Саня. Шаги по краю (СИ) - Страница 3
Жека задумчиво перевёл взгляд на свои в нескольких местах порванные резиновые шлёпки, непонятно как державшиеся на узких ступнях. Запылённые чёрные носки, натянутые до худых лодыжек, были сплошь покрыты сухими хвойными иголками и мелкими травинками. Постучав нога об ногу, чтобы стряхнуть налипший сор, что, в общем-то, не привело к положительному результату — хвоя прочно прилепилась к носкам — Жека взглянул исподлобья на Саню и невесело хмыкнул:
— У меня лейкоз. Знаешь, что это?
— Ну так… примерно. Что-то с кровью связано, да?
— Ага. Рак крови. Если не найти донора, могу помереть.
Он поднялся со скамейки и подтянул слегка сползшие штаны.
— Ладно, надо идти. Ты как, со мной или ещё останешься?
========== Жека ==========
С того дня Жека стал часто наведываться к Сане в палату. Сестра действительно пожаловалась доктору, и на улицу ему строго-настрого выходить запретили. Гулять на больничной территории разрешалось только с родителями во время свиданий, да и то недолго. Иногда, если не проводился сеанс химиотерапии, Жека заходил перед обедом после лечебных процедур, толкая рядом штатив с капельницей. Прозрачный проводок тянулся сверху от пластиковой бутылки к сгибу правой руки и там, закреплённый от запястья широким бинтом, скрывался под полосками пластыря. Целебный препарат по капле перетекал в больную кровь Жеки, подкрепляя силы поражённого недугом организма и помогая его хозяину дождаться донора.
Жека жил в пригороде в небольшом посёлке Мокино, рядом с железнодорожной станцией. Кроме него в семье росло ещё двое детей — он старший. Не сказать, что их семья была бедной — родители работали на железной дороге, держали хозяйство, но таких денег, чтобы увезти сына в заграничную клинику, у них не было. Жеке обещали сделать операцию по пересадке костного мозга здесь, а пока поддерживали химиотерапией и лекарствами. Искали донора, но он никак не находился… Но Жека не унывал, терпеливо, как, впрочем, и все больные ребята, дожидался прихода своей удачи. Саня, пройдя до полудня, как и Жека, лечебные процедуры, с нетерпением поглядывал на дверь: ждал, когда погромыхивая вкатится пластиковая конструкция на колёсиках, а за ней покажется улыбающаяся хитроватая физиономия друга.
Они усаживались на диванчик и играли в компьютерные игры, незаметно опустошая вазу с фруктами, смотрели смешные видео на Ютубе, хохоча на всю палату, американские фильмы. Жека каждый раз сам выбирал какой-нибудь боевик или детектив и всякий раз удивлялся, что Саня о том или другом фильме даже не слышал. Смотрел на него поражённо, широко раскрыв свои глаза-буравчики, как на инопланетянина.
Жека был интересным рассказчиком. Много рассказывал о семье и о своей жизни до болезни. Его отец работал машинистом локомотива, а мама — начальником поезда. Когда выходные родителей совпадали, они семьёй выезжали в лес или на речку. Жарили шашлыки, удили рыбу, купались, играли в волейбол. Младшие строили крепости из песка, соревнуясь в мастерстве и изобретательности. Как правило, победителей не было: оба в награду за упорство и неуёмную фантазию получали по ломтю хлеба и шпажке вкуснейшего шашлыка, что тут же «приговаривалось» у стен неприступных замков и рвов, заполненных речной водой с помощью пластиковой бутылки. В лес ездили по грибы и по ягоду, и просто побродить, подышать ни с чем не сравнимым «лесным духом», пособирать черёмухи, чтобы наготовить на зиму «кручёнку» с сахаром для сладких пирогов. Зимой катались на лыжах.
В Саниной жизни ничего такого никогда не было: ни грибов, ни ягод, ни отдыха на речке с рыбалкой и шашлыками, ни зимних прогулок. Жекина жизнь казалась ему просто невероятной — волшебным праздником. Если бы он только мог хоть на один день очутиться в той, недоступной ему счастливой жизни! Но это была только мечта, глупая и несбыточная. Иногда летом они семьёй выезжали на море. Но и там Саня предпочитал проводить время в одиночку. Он чересчур утомлялся, если родители дольше обычного находились рядом. Ему нравилось, чтобы никто не мешал и не лез с разговорами, докучая дежурными расспросами, типа: «Чем занимаешься?» — или: «Чем ты сегодня занимался, пока нас не было?» Он всегда занимался одним и тем же: играл в компьютерные игры или читал что-нибудь в интернете, сидя в шезлонге у бассейна, если не было чересчур жарко, или ходил вдоль берега, выискивая в песке ракушки.
Но на море он ездил нечасто. Родители предпочитали отдых в какой-нибудь экзотической стране в зимнее время и без Сани, дабы не отрывать мальчика от учёбы, оставляя его на попечение воспитателя. Летом же обычно снимался дом на другой стороне реки в коттеджном посёлке посреди соснового бора, там и проводил Саня летние каникулы. Воспоминания о тех днях были блеклые и быстро стирались из памяти, как что-то несущественное, оставляя только грустный осадок. Если ты всегда один, то совсем неважно, где ты находишься — у себя в комнате, или в номере дорогого отеля, или за высоким забором, отделяющим тебя от леса и… от настоящей жизни.
В центре посёлка размещалась зона отдыха с торговым комплексом, кафе и спуском на обширный пляж, но одному туда ходить строго запрещалось, а гулять с родителями было скучно. Они всегда вели между собой неинтересные ему беседы, а то и попросту негромко переругивались, не обращая на Саню никакого внимания. Главное, чтобы никуда не отходил и оставался в поле зрения. К ним через каждые три дня приезжала домработница: привозила чистое бельё, убирала дом, готовила еду на несколько дней, и вечером отец отвозил её назад, оставаясь ночевать в городской квартире.
Когда Саня смотрел на шумные компании отдыхающих, на то, как они вместе плескались в речке, смеялись, о чём-то громко разговаривали, перебивая друг друга, или, сидя в кафе за соседними столиками, что-то весело обсуждали, у него щемило сердце: он завидовал их беззаботному веселью. Как бы он хотел оказаться в кругу этих жизнерадостных людей! Быть свободным, как они, никого не стесняясь смело поддерживать разговор, так же заливисто хохотать вместе со всеми. Хотел и… пугался своих мыслей. Это было невозможно, потому что он не умел ни знакомиться, ни общаться, ни веселиться.
В школе он ни с кем не сближался: одноклассники пугали своим шумом, дикими выходками, язвительными насмешками в его сторону. Они, в свою очередь, принимали его застенчивость за высокомерие и не стремились с ним подружиться. Однажды Саню избили. После окончания последнего урока (это была физкультура) в раздевалке спортзала устроили ему «тёмную». Подошли сзади, скрутили руки, ударили чем-то тяжёлым и, натянув на голову его же пиджак, повалили на пол. Молча били ногами. Саня был настолько ошеломлён и напуган, что даже не сопротивлялся, только глухо вскрикивал на каждый удар. Когда он уже перестал подавать признаки жизни, мучители тихо сбежали, оставив его лежать в темноте на холодном кафельном полу.
Его нашла школьная техничка, пришедшая вечером убирать спортзал. Отец не стал устраивать разборки в школе, это был не его уровень. Он позвонил кому-то «наверх», и по указанию «свыше» в школу была направлена комиссия из областного отдела образования вкупе с инспектором ОПДН*, и малолетних преступников быстро выявили. Директора, классного руководителя и физрука уволили по определённой статье, мальчишек, избивших Саню, отправили в спецшколу для трудных подростков. Ещё двоих, которые оказались зачинщиками, но сами в избиении не участвовали, исключили из школы и поставили на учёт в отдел полиции по делам несовершеннолетних.
Саня же ничего этого не знал, отец запретил его допрашивать. Он в это время лежал в городском отделении травматологии с двумя сломанными рёбрами, ушибами по всему телу и сотрясением мозга средней тяжести. Физические травмы ему вылечили, а о психологическом аспекте никто не озаботился. Это было ещё в седьмом классе. Больше его не трогали, а в классе он стал «невидимкой»: его попросту не замечали, как будто его и вовсе не существовало. Саня в одиночку преодолевал полученную психологическую травму, в одиночку переживал обиду и несправедливость, давящее на него отчуждение одноклассников, став из-за этого ещё более замкнутым и неразговорчивым. А потом он заболел, и его без того сложная жизнь превратилась в не проходящий кошмар.