Санкт-Петербург (СИ) - Страница 8

Испугал нашего ежика задними карманами брюк. Выпили еще на недолгую дорожку, вышли. Сидевшие в трактире захотели тоже, но Дмитрий громогласно объявил, что на свою землю никак не пустит. Перетопчут еще все с пьяну, а ему потом страдать. Увязался с ними только ушлый Александр Меньшиков, который очень даже был не против увидеть, как Дмитрий навсегда уедет от Петра.

Сравнительно небольшой участок — два десятка шагов в длину и двадцать в ширину — заставил Петра задуматься, а толи это? Ростки картофеля ведь только поднимались из земли. Дмитрий, поняв сомнения, осторожно выкопал одно растение. Увидев небольшую картофелину, от которой шел росток, Петр обрадовано крикнул:

— Оно, яблоко! Пошли обратно, я нужное увидел, а с пьяну и хватит.

Дмитрий кивнул, аккуратно зарыл картофелину, чтобы она дала потомство и пошел следом. Пустозерск, значит, сегодня аут.

Подобревший царь обратил внимания на стоящие строения. Особенно его поразила лесопилка с водяным двигателем.

— Это как же? — растеряно поинтересовался он, обращаясь к хозяину.

Дмитрий улыбнулся. Вот эту производственную картину он был готов показывать хоть каждый день. Мастеровые, наработавшиеся за два дня, ловко подхватили крючьями бревно на станок и подвели к пилам. Несколько их штук, получив вращающий момент от мельницы, начали в темпе распиливать ствол на доски. Прямо у них на глазах бревно превратились в доски.

— Почем доски? — глухо спросил Петр.

— Такой толщины — дюжина гривенник, — ответил мастеровой, ответственный за продажу.

Петр неразборчиво промычал. Дмитрий понимал от чего. Вручную пилили медленно и самая низкая цена всегда превышала полтинник. И получали их очень мало, куда меньше, чем было надо. Многие строительства останавливались именно из-за недостатка досок.

— Пойдем, государь, — потащил за рукав Петра Дмитрий, — посмотри на дровяной склад.

Царь нехотя пошел. Он гораздо охотнее отправился бы на мельницу, смотреть и там на новшества, но склад его тоже интересовал. Доски были очень нужны.

Дровяной склад его буквально околдовал. Доски сплошным массивом лежали, продуваемые ветром. Сверху их прикрывал легкий дощатый навес.

— Ты… — запнулся Петр. Дмитрий похолодел. Такое настроение у Петра обычно случается перед приступом бешенства, — дай я тебя расцелую, чертяка!

Все доски я у тебя покупаю. Сколько тут?

— Не меряно все, государь, — зевнул Дмитрий, — примерно рублей на сто, мерять надо.

— Двести рублей. Намеряешь?

— Х-гм, покупай, государь, сейчас мастеровых отправлю, намеряют и отправят куда тебе надо. Еловые, сосновые, даже некоторые березовые.

— Алексашка, сколько у тебя в кошеле?

Александр что-то замычал про бедность и хилость, но Петр просто выхватил у него кошелек. Подкинул, примеряясь к весу.

— Вот тебе хороший задаток. Тут рублей тридцать серебром.

— Сорок семь, — обиженно заявил Меньшиков, готовый и здесь ненароком обогатеть.

— Тридцать, — не поверил Петр. И повернулся к Дмитрию, — завтра остатнее дам и доски заберу. Смотри, никому не отдавай! Очень нужны. И в крепости, и здания покрывать. Пошли дальше!

В кузнице государь заведомо застрял надолго. Инструмента не хватало и кузнецы, по приказу Дмитрия, ковали топоры, лопаты, из небольших уже ни к чему негодных кусков металла вытягивали гвозди. Ковали заготовки и для плотницкого инструмента. Глядя, как ловко стучат молоты и молотки по раскаленному железу, Петр вмешался и сам стал ковать.

Натешившись, подошел к Дмитрию:

— Инструмент этот в кузнице я у тебя заберу для крепости.

— Три дюжины топоров и полпуда гвоздей тоже куются по их заказу, — сообщил Дмитрий, — Апраксин плачется, что для его судостроительной верфи ничего не даю.

— Пусть не врет, — отмахнулся Петр, — две дюжины топоров ему передали, а на большее пусть и не рассчитывает. Крепость поставим, передам ему и часть людей, и часть инструмента. А пока пусть радуется, что хотя бы это дали.

Крепость вот как нужна, — царь провел ребром ладони по шее, — город, почитай, сосем беззащитен. Кто нападет — все захватит мигом. Любой шведский генерал с несколькими тысячами войск будет Санкт-Петербурху смертелен. А вот будет какая — никакая крепость — устоим.

Вышли из куницы, Дмитрий осторожно завел о местных рыбаках, которых грабили практически все, кому не лень.

— Слышал, — досадливо махнул рукой Петр. Навести порядок у царя не хватало и времени, и сил. Но слышать было неприятно. С натугой хитро улыбнулся, — теперь уже, наверное, не грабят?

— Поставил десяток преображенцев с разрешения господина Карпова, — признался Дмитрий, — пошугали всех любителей свежей рыбы. Только не дело это. Рыбаки бесхозные. Раньше были крепостные люди шведского барона, офицера гвардии Карла ХII. Теперь как бы ничьи, после того, как шведов выгнали. Бери — не хочу. Бей сколько хочешь.

На «нейтральных» местных рыбаков Дмитрий вышел совершенно случайно, когда занимался делами по своему хозяйству. С парой мастеров он искал приличные деревья для распилки на доски, а в сырых низменных местах их почти не было. Искали принципиально. Надо здесь искать или не надо, а то лучше бросить мужиков дальше в лес и затем справлять бревна по небольшой реке.

Один из них — Андрюша Золотые Руки (полупрозвище, полупризнание уровня работы) — вдруг с кем-то заговорил, при чем разговор быстро перерос в ругань на нескольких языках. Шведы почти в Санкт-Петербурге?

Выхватив шпагу, встревоженный Дмитрий поспешил на берег реки. Если тут будут шведские войска, им надо посмотреть и побыстрее удирать. Воевать с регулярными иноземными солдатами в три партикулярных человека он не собирался. Только собрать ненароком сведения и побыстрее удирать, пока все еще живы — здоровы.

Увидев картину, успокоился. Трое местных рыбаков с хилыми веслами наготове окружили его парня. Собиралась драка, но шведы тут были совсем не при чем.

Дмитрий быстро навел порядок среди драчунов и попытался узнать, из-за чего разгорелся сыр-бор. Разгоряченные рыбаки заговорили первыми. Тут и выяснилась вся неприглядная правда. Брошенные своим хозяином, рыбаки постоянно становились жертвами голодных строителей. Иногда им давали небольшие деньги, но чаще всего просто отнимали. Тут надо радиально решать.

— А ты бы, наверно, хотел, чтобы стали твоими, — попытался узнать Петр, ухмыляясь.

— Простонародье без крепкого хозяина, что ушлые собаки без хозяйской будки — одичают и пользы приносить не будут, — глубокомысленно согласился Дмитрий.

— Одичают, говоришь, — усмехнулся Петр, — твоя правда. Ладно, бери рыбаков. Но, — сразу поставил он условие, — кормить будешь всех желающих и не задорого. Понял? Пусть ловят рыбу по-настоящему, не только для себя.

— Понял, государь, — пришлось согласиться. Царь ведь дело говорит, а не как девка кобенится. Дмитрий и так понимал, что придется ему следовать извечному рыночному принципу деньги — товар. Получил деньги — корми. Не карточки же времен СССР вводить.

С одной стороны, есть не большой, но и немаленький город с оравой голодных ртов, с другой — Балтийское море с огромными еще в ХVIII веке рыбными ресурсами. Надо только соединить — покупателей и потребителей и потечет золотой дождь — и на рыбаков и на их посредника.

А пытаться повышать цены, значит, всего лишь подрезать коммерцию. Людей надо кормить и богатеть самому. Это поможет ему быть состоятельным. А тут еще распоряжение главного менеджера — Петра Алексеевича — кормить! Открывай бочки, потом будешь туда ссыпать серебро и медь.

Оставалось одно — найти еще источники продовольствия, при чем желательно в больших масштабах. И тогда такая логистика принесет крупные средства.

С этими мыслями Дмитрий, пропустив вперед Петра и его любимца Меньшикова, вернулся в трактир.

— Нажрались без меня, пока мы ходили по нужному делу — без сожаления констатировал царь, — скоты несчастные. Ну давай, скот, выпьем, — предложил он осоловелому Апраксину. Однако будущий адмирал мутно посмотрел, что-то проворчал, не приходя, как говорится, в сознание, и рухнул головой на стол. Водка в него уже не лезла.