Санкт-Петербург (СИ) - Страница 45

Но был один радикальный нюанс. Петр думал так не о всех реальных дворянах, среди которых много было ленивых и бестолковых. А об тех идеальных, подходящих под образ самодержца — умные, деятельные, толковые. они, между прочим, тоже были, много, человек десять. И среди них, безусловно, попаданец Дмитрий.

А тут вдругоказывается, он же их и уничтожал. Или, по крайней мере, Дмитрия, князя Хилкова. Ужас ведь, правда? И хотя обычно он таких просителей просто отпинывал, но тут приказал поелику компенсировать. Так что ворчание князя было наносным. Верфь его была даже не убыточной, а что ни на есть прибыльной за счет государственных так называемых дотаций. Царь ведь тоже понимал, что верфь эта не из небесной канцелярии, рабочих надо кормить, расходы надо компенсировать. И если он не будет закрывать свои же грабежи, то частная верфь быстро закроется, обанкротившись. И он, царь Петр останется один с государственной структурой, что для первой четверти XVIII века оказывалось практически гибельным.

А ведь самое главное через эту частную верфь попаданец Дмитрий во многом проводит свое влияние на царя и показывает свои новинки, которые в ином случае ни за чтобы не были приняты.

Ведь тот же Петр I прочему спокойно принял пароход и, в конце концов, на нем поплыл. И даже шокировано удивился, когда Дмитрий отказался сооружать морские однотипные корабли?

Все просто. Пароход этот строился на частной соседней верфи и даже, частично, на государственной, где государь часто был и строил различные суда, в том числе и оный. Конечно он потом спокойно проходил, пил водку и спал ночью, если не интересовался ночной работой команды. А ведь последняя, как раз, всю поездку, по крайней мере, на рудник, мучительно привыкала к этому «дьявольскому чудовищу».

Дмитрий сумел с напряженным усилием оторваться от мыслей о прошлом. «Живи современностью, если не хочешь быть с проблемами», — приказал он себе. На верфи уже закладывали две шхуны, а как получится и пять остальных. С судами не надо было торопиться. Несмотря на новизну и определенную сложность со строительством корпусов, основные проблемы как раз будет с паровыми машинами.

В который раз придется их модернизировать. Ведь иной тип судов, а главное, машины все еще допотопные, примитивные. Их надо преобразовать, самим же будет потом хорошо. Да создавать машины в тоже примитивных кузнечных мастерских с необразованными кузнецами первой четверти XVIII века, где уже молот является наиновейшим инструментом. А все остальное — дьявольским новизной. Даже простую пластину или ствол будет трудно ковать, а трубку — просто невозможно.

Хотя после уже создания первой паровой машины для их собственного парохода, можно сказать — кузнецы сделали важный, хотя и первый шаг на пути к промышленным рабочим XIX века. А вот во время работы с машинами семи судов нужно будет сделать следующий путь.

Проинспектировал верфь, приказал срочно доделать уже созданные корабли и кораблики, а от остальных планов отказаться. Рабочим им ничего пока не сказал. Им надо было работать по режиму: бри больше, кидай дальше, пока летит — отдыхай. Вот разберутся мастера, отчитаются по рабочим, куда и как им работать, вот тогда и им будет время.

А пока надо выступить перед административно-техническим персоналом первой четверти XVIII века, то есть перед теми же мастерами. Для этого времени, они являлись теми же рабочими, но в основном грамотными и обязательно опытными. Такие работяги топорами и все напишут и даже нарисуют. Они бы и чертеж сделали, если бы могли понять, что это такое.

— Господа! — обратился к ним Дмитрий. Вообще дворяне, а, особенно, аристократы из бывших бояр, с ними не церемонились. «Чернь», «мужики», «погань» — это лучшее, что могли услышать мастера. Так-то они не обижались, но если происходили народные бунты, как всегда кровавые и злые, то в большинстве переходили на сторону бунтовщиков. Попаданец Дмитрий даже не этого страшился. Он не понимал, почему те же бояре лучше плотников? Ладно бы еще писать умели, а то ведь и этого иной раз не умеет. Поэтому шел с ними наравне, чем своей княжеской стороной даже гордился. Он повторил: — господа! Государь поручил мне срочно создать новые корабли, называемые шхунами. В краткий срок и качественно.

Вот уж времечко, когда личности выпячиваются, но сугубо отдельные и за счет остальных. Скажем, говорят, не Швеция напала, а брат ваш Карл на грубость напирается. И с нашей стороны, не Россия защищается, а Петр. Ну а знатные поданные также стараются: не государство дало заказ частных верфях князей Хилковых, а государь князю поручил. Вот как!

Ну а дальше пошли технические детали. Какие корабли, сколько особенностей. Пароход они строили, специфику опознали сразу. Опять же, какой лес, какие деревья, насколько глубоко и тщательно рубить, а, отсюда, сколько пойдет денег.

Только в конце вновь огорошил:

— Проект сей корабельный я, как и все, беру на себя. Но поелику, забот у меня много, а времени свободного все менее, то непосредственно приказывать вам будет моя жена княгиня Дарья Хилкова с малолетним князем Александром.

Княгиню они неоднократно видели и даже говорили, поэтому сразу не взбунтовали. Жена все-таки, гм. Но удивленных, а в глубине неприязненных взглядов Дмитрий увидел во множестве. Ничего, господа мастера и рабочие, дома он еще получит «приветы» от благоверной. Она ведь тоже не очень-то хочет втаскиваться в совершенно незнакомые для женщин первой четверти XVIII века. Плавали уже, знаем.

Поначалу будет жалобные слова, писки-визги, женские слезы. Потом, если что, она и поругать может, правда, без мата. А в конце обратится к отцу, как к последнюю инстанцию. Тесть, кстати, молодец, не только встал на сторону зятя, но и пристыдил дочь.

Ну а ему действительно некогда. Его ведь парусину надо, сам царь не дал, мол, обойдешься, князь, за такие-то деньги. А еще паровые машины, тут его никто не заменит. Ух!

А возникающих проблем было немало и это только мягко сказано. Их оказалось даже больше, чем самих многочисленных забот. Ведь, казалось бы, всего «ненадолго» проплавал к рудникам и обратно, а все уже сломалось. Уже в верфи стало очевидно, что почему-то нет продовольствия, нет железа, нет даже пеньки. Слава богу, остался высушенный лес, рабочие и даже деньги остались. Хотя, что с ними, если хлеба и крупы (хотя бы этого!) не оказалось в самом Санкт-Петербурге.

Царь Петр Алексеевич, кстати, от этого взбесился уже в пароходе, как узнал, сразу порывисто пошел к Санкт-петербургскому губернатору Александру Меньшикову с тростью наперевес. Ох, и не завидовал ему Дмитрий. С другой стороны, а кто еще более ответственен, а, значит, виновен?

Впрочем, у него своих задач множество и как бы от государя не попало, ха-ха. Поговорил с ближайшими рабочими накоротке. Оказалось, большей частью, продовольствие поступало в нормальном объеме. Затем в сокращенном количестве, а в последние дни совсем прекратилось.

Дмитрий уже, в общем-то, понял гниловатую обстановку. Ух, Сашка Меньшиков, опять сэкономил, паскуда, на населении. А потом, по приезде царя, поставки снова нормализуются. Разницу это фокусник положил бы в свой кошель. Тихо-скрыто, а, если что, так он сам пожалуется на трудности в торговле, благо это не раз случилось.

Только вот подвел его сам Петр Алексеевич, прибыл на два дня раньше. Государь уже не раз слышал жалобы на такой странный режим появления продовольствия именно в столице и это ему сильно надоело. Не зря трость взял.

Успокоил рабочих, объявил, что на сегодня вместо денег выдадут муки на полпуда в расчете на следующие дни, а там все будет хорошо.

Больше его беспокоил материал — железо, пенька, даже парусина. Тут не на кого винить. Или царь, ха, или сам. И то, и другое неприлично.

Сначала поехал в железоплавильную мастерскую (заводик), уже чувствуя, что и там что-то случилось. Опять, наверное, денег нету, а сманеврировать деньгами никто не может. Тут точно сам Дмитрий виноват, не может никак провести финансовый механизм или найти надежного человека, чтобы он мог провести к деньгам. Сколько уже, как он уйдет, так сразу хотя бы копеек нету. Рабочие уже смеются. Да ладно смеются, вот когда бунтовать будут, они, начальники, плакать начнут!