Санкт-Петербург (СИ) - Страница 14
Ревниво посмотрел на образовавшийся новый стихийный рынок. Успокоился — его люди! Несколько приказчиков ездили по деревням, ходили в городе по домам мастеровых, собирали понемногу оброк, интересовались, не дадут ли чего на продажу. Вначале те отказывались, но деньги с товаров на продажу их успокоили. Даже самым тупым стало понятно — барин берет лишь оговоренную часть, а остальное ты можешь продать — отдать приказчикам или самому сходить на рынок. Вот и считай. Либо возьмут с проданного четверть, либо потеряешь время (если с Санкт-Петербурга — один день, вне Санкт-Петербурга — два дня). И еще не факт, что продашь по хорошей цене.
Дмитрий прошелся среди прилавков. Товаров земледелия было еще мало. В основном зелень — укроп, петрушка, зеленый лук. Зато молочную пролукцию продавали и его приказчики, и жены мастеровых. Деньги-то мимо проходят, небольшие, однако копейка рубль бережет. Запретить торговать мимо него? Не поможет, да и Петр будет недоволен. А выбор был неплохой — молоко и простокваша, творог, несколько видов сыра, масло.
Цены на зелень и на молочные товары были невысокие и торговля шла бойко. Мяса было мало — не сезон, да и поголовье еще не размножилось, а вот рыбы не было совсем — вся шла на изготовление ухи на общественные нужды рабочим и в трактиры. Плохо. У моря без моря живем. Надо помочь рыбакам, но одновременно накрутить им хвост. Никуда Никиту направлять не надо. Завтра к рыбакам в очередь отправятся на лодке приказчики, один с таким смешным именем, Аникита, кажется. Собирать оброк и на продажу. Надо сплавать с ним, и не только поговорить со старостой, но и показать рыбакам, что торговать с ним можно очень выгодно и прибыльно.
Затем зашел на мельницу. Та работала исправно, что в свою очередь делало актуальным проблему зерна. Народ в Питере работал за четверых, а ел за троих и привезенные запасы быстро таяли, как у государства, так и у Дмитрия. Трактиры-то он открыл, а готовить будет из чего? Да еще надо как-то делать водку. Все-таки даешь зерно!
Связь с контрабандистами становилась практически важнейшей для снабжения людей. Вот и говори теперь, что ты законник. Давай, иди только по закону. А у людей начнется полуголодная жизнь и все ее прелести. Официально продовольствия не купить, а свое в большом количестве не скоро появится. Контрабандисты они или нет, пусть продают зерно, он купит.
А после обеда всерьез заняться домом. Тянуть уже дальше не куда, иначе окажешься у разбитого корыта с этой свадьбой. Тесть, Даша, и его царское величество требуют вторую свадьбу в новой столице. Ничего, что так называемая невеста давно жена и сын растет. Все требуют все равно! И совсем будет не до продовольствия. Охо-хо!
Рано утром к рыбакам отправились два приказчика за ночным уловом. Молодые парни выкидывали вперед весла, торопя лодку. Дмитрий, загруженный различными мыслями, сидел на носу и не видел летние прелести Прибалтике. Но постепенно они заняли и его. Тепло, птички поют, пахнет морем и лугом. Ну их, эти проблемы!
В деревню он прибыл веселым и решительным. Рыбаков надо вытаскивать из этой дыры, куда их уронила жизнь. Для начала хорошие лодки и добрые сети. Найти где, достанет. Не контрабандисты, так другие возможности найдутся. Мир не без добрых людей, особенно, когда покажешь большие деньги.
Впрочем, он зря сомневался. У «противозаконных элементов» нюх на прибыль был чуткий. Эйно, торопя рыбаков на сдачу оброка, шепнул:
— Сегодня, после полуночи.
Ага, значит, предложенное рандеву состоится. Намерение вернуться с приказчиками растаяло без следа. Что ему мотаться туда обратно? С домом завтра разберется. Здесь посидит, на привычную рыбалку с удочками съездит. На Балтике-то он еще не разу не рыбачил, хотя три века с перерывом (!) живет.
Пошел, посмотрел, как развиваются экономические связи с рыбаками. Без особого оптимизма. Приказчики споро намеряли первую четвертую долю (налоговую). Дмитрий скептически посмотрел на небольшую кучку рыбы. И этим он должен кормить почти весь Петербург, да еще армии отстегивать? Эй, он ведь не Господь Бог, чтобы кормить несколькими хлебами тысячи ртов!
Взвесили вторую четвертину рыбного улова, заплатили, кому денгу, кому полушку. Мелочь, но рыбаки и этому были рады. Нищета!
Поговорил со старостой. Два молодых рыбака собирались вечером попытать рыбацкое счастье. Попросился с ними. Троим в однодеревке будет немного тесновато, но, в принципе, Эйно сказал, что в ней выплывало и четверо, а при нужде и пятеро. Лишь бы не опрокинулась в море.
Балтика на сей раз была спокойна и как бы мила. Море лишь слегка дышало, вздымая и опуская волны. И все равно далеко отплывать от берега не стали.
— А подальше не пытались рыбачить? — поинтересовался Дмитрий и, как оказалось, наступил на больную мозоль.
Рыбаки знали по-русски немного, его поняли не сразу, но когда до них дошло, о чем вопрос, сразу в два голоса принялись по-чухонски сердито объяснять, перемежая объяснения немецкими ругательствами. Мат Дмитрий понял, по-немецки он примитивен и немногословен, но и только. Придется спросить у Эйно. Пожал плечами, сделал непонимающее лицо. Рыбаки поняли свой промах, начали разъяснять больше знаками.
Как понял Дмитрий, основные потоки рыбы как раз шли мористее, но в их утлых суденышках даже в спокойную погоду туда было опасно туда забираться. А уж в свежую погоду можно было с легкостью пойти на дно. Вот и приходилось рыбачить у берега. Хороших же лодок не было, потому что не могли ловить рыбу, а рыбу не ловили, потому что не имели лодок. Замкнутый круг.
Дмитрий по извечной рыбацкой привычке поплевал на приманку, забросил удочку. Всего на троих у их было десять самодельных удочек, где лесу заменяла плетенная из льняных ниток жила, а железные крючья делали сами из подсобных материалов, случайно достающихся рыбакам. Дмитрий взял себе две, хотя и мог потребовать любое количество. Но зачем, он не нуждается в рыбе на еду или на продажу.
За несколько часов поймал три селедки. Рыбакам повезло больше, один достал шесть хороших селедок, другой — пять. Где-то под килограмм. И это за всю рыбалку! Пошли бы с сетями мористее, улов бы мерили не штуками, а центнерами. За один выход наловили бы на несколько рублей пусть и вонючей селедки. И себе бы хватило, и барину досталось, и город бы завалили рыбой. Эх!
С этими мыслями Дмитрий пришел к хибаре Эйно. До встречи было еще далеко, тем более, понятие после полуночи можно легко понять, как под утро. Немного поговорил со старостой. Тот подтвердил разговор молодых рыбаков — рыбачить около берега бесполезно, рыбалка приносит мало улова, но отплыть мористее они не могут. Предложил ухи. Но Дмитрию рыба и блюда из нее уже осточертели, и он вместо этого прилег отдохнуть. Уставший, уснул почти мгновенно.
Разбудили его осторожные тычки. Он посмотрел. Над ним стоял староста. Немногословно пояснил:
— Пришли. Хотят поговорить. Если не будешь говорить или соврешь — больше не придут.
Дмитрий встал. Слил из кружки в ладонь воды, брызнул в лицо, протер его ладонью же. Полегчало. Говорить он с ними будет. Очень даже. Лишь бы они говорили, а не стойко молчали.
Контрабандистов было два, по виду местные жители, немолодые, серьезные, хмурые. Такие же чухонцы.
Но договорились они быстро. Дмитрий спросил, смогут ли они привозить на первый раз шестьсот пудов зерна, оказалось, смогут. И торговые каналы у продавцов есть. Попросили семь копеек за пуд. Дмитрий, готовый платить вдвое больше — гривенник с пятаком, насторожился. Контрабандисты — милые ребята, но понятие гуманитарная помощь им не известно. В Польше, откуда они собирались возить зерно, излишек продовольствия, девать некуда?
Осторожно предложил три копейки. Переговоры не прервали разговор, чего опасался Дмитрий, но снизили свою цену до шести копеек. В конце концов, сошлись на четырех копейках с полушкой за пуд.
После этого обиняком поговорили о торговых новостях. Оказалось война перекрыла обычные торговые каналы и теперь в Польше, где львиная часть зерна шла на экспорт, произошел переизбыток. Зерна много — денег мало. Надо договорится с феодалами, хотя бы двумя-тремя панами на счет полусотни тысяч пудов хлеба максимум. Пусть везут, не купят другие, купит он. Не хотят открыто, могут через этих же контрабандистов.