Санитарный инспектор - Страница 75
Тогда что же? Обнаружили мое исчезновение на острове? Вероятность еще меньше. Вместе со мной с острова отплыла и вся охрана. А островитяне только будут рады, что избавились от меня. Им бузотеры ни к чему.
Я на минуту задумался. Что-то было странное в самих полицейских. Внезапно я сообразил, почему их фигуры так бросились мне в глаза. Форма! На них была стандартная форма Интерпола. Вот оно что! Тогда не стоит прятаться. Наоборот. Независимо от того, с какой целью они здесь находятся, мне срочно нужно, чтобы они меня арестовали. А там уже разберемся. Пусть только отведут меня на свой корабль. В каталажке Интерполовского крейсера я буду в большей безопасности, чем где бы то ни было на этой планете.
Медленно, стараясь как можно больше шуметь, я вошел в арку. Полицейские, как по команде, обернулись ко мне. Я остановился прямо перед ними и, улыбаясь до ушей, поднял руки вверх. Немолодые полицейские служили не первый год, но ручаюсь, что такого жизнерадостного преступника, пришедшего добровольно сдаваться, они еще не встречали.
– Привет, – сообщил я им. – Власти этой планеты разыскивают меня за серьезное преступление, правда, я не знаю, за какое именно. Поэтому у меня к вам просьба, ребята. Я добровольно сдаюсь, а вы за это отправляете меня на свой корабль. Там я дам показания следователю Интерпола. Все чинно-благородно, только не отдавайте меня местной полиции. Договорились?
Пока я выдавал это заявление, полицейские пришли в себя. Они переглянулись и понимающе усмехнулись. До чего же приятно иметь дело с нормальными людьми.
– А как тебя зовут, великий преступник? – спросил один из них, доставая наручники и готовясь застегнуть их на моих запястьях.
– Андрей Карачаев, Земля, Организация, – представился я по всей форме.
Уж эти должны знать, что я имею в виду. Парни действительно знали мое место работы. Более того, мое имя тоже оказалось им знакомо. Тот, который обратился ко мне, широко улыбнулся мне и спрятал наручники:
– Ну, наконец-то мы вас нашли. Вас действительно почти сутки разыскивают по всей планете. Правда, Интерпол, а не местные власти, – сообщил он.
После этого события развивались с калейдоскопической быстротой. Спустя минуту я уже несся в полицейском броневике по шоссе в направлении космопорта. Мы миновали Старый Город с его полуразрушенными и облупившимися зданиями. Справа от нас промелькнули полузатопленные тропинки и невысокие приземистые постройки Нового Города. В этом месте нас ожидали еще две машины. Это были группы, которые искали меня в обеих частях Города. Кавалькадой из трех бронированных полицейских машин мы въехали в космопорт.
На борту крейсера я впервые за все время с момента ареста на «Северной Звезде» почувствовал себя в безопасности. Первым делом я попросил дать мне возможность привести себя в порядок. Все же суточное пребывание в наглухо заколоченном тесном ящике не лучший способ выглядеть презентабельно. Меня сунули в ванну, переодели и накормили. Только что спасть не уложили, а вместо этого взяли под белы рученьки и проводили к медикам. Там меня засунули в автоматический диагност, который очень долго меня изучал, пытаясь найти хоть какие-нибудь отклонения от нормы. Затем с обиженным ворчанием он меня отпустил. Живым корабельным медикам, кажется, я тоже не понравился. По-своему они правы. Я находка для страховой медицинской кассы. Но врач, получающий гонорар за каждый прием больного, с такими пациентами, как я, станет банкротом за пару месяцев.
– И учтите, Карачаев, – мстительно крикнула мне вслед молоденькая докторша из лаборатории. – Мы взяли посев, ответ будет только через неделю. Все это время вы будете считаться на карантине.
Я высокомерно посмотрел на докторшу, скомандовал себе «господа гусары, молчать!» и, мужественно подняв подбородок, прошествовал мимо незадачливой хранительницы древних медицинских ритуалов.
Наконец я очутился в каюте капитана. Им оказался мой старый знакомый, капитан Вацлав Грубек. Когда-то мы вместе провели с ним целый месяц на курсах переподготовки в Старой Праге и сохранили об этом времени чудесные воспоминания. А это сближает.
Судя по запахам, витавшим в каюте, капитан ждал меня и основательно приготовился к встрече. На столе стоял закрытый глиняный кувшин, а рядом с ним высокие, тоже глиняные кружки с закрывающимися крышечками. Капитан Вацлав славился на весь флот своим непревзойденным умением готовить глинтвейн. Об этом напитке ходили легенды. Попробовать его творение мечтали многие, но осуществить мечты на практике удавалось редким счастливчикам. «Я не пью с кем попало», – говаривал капитан Грубек. А уж глинтвейн он готовил только для особо избранных гостей. Лично мне уже доводилось пить этот божественный напиток и на тех самых курсах в Праге, и позже, когда я бывал у него в гостях. Услышав знакомый аромат, я демонстративно повел носом, зажмурился и покачал головой от предвкушения неземного удовольствия.
– Ну, здравствуй, пропащий, – приветствовал меня Грубек, вставая с кресла.
Мы обнялись, и он указал мне на кресло напротив. Не говоря больше ни слова, он наполнил кружки глинтвейном. Мы приветственно подняли стаканы и сделали по основательному глотку.
– Так где ты прятался? Я послал за тобой катер на остров, а там моим ребятам сообщили, что тебя уже сутки как след простыл. Тогда я отправил патрули в Город и в факторию. Слава богу, они тебя там и нашли.
– Ну, это еще вопрос, кто кого нашел, – буркнул я. – Ты мне лучше ответь: как вы здесь оказались?
– По твоему же вызову. Макар Иванович нас поднял по тревоге, как только получил по гиперу твое сообщение. Мы находились в этом секторе и добрались до Деметры всего за день. А тебя и след простыл.
– Ну, за месяц любой след остынет.
– Месяц? – переспросил Вацлав.
– Да, примерно. А что, дорогой Макар Иванович не ввел тебя в курс дела?
– Станет барин с извозчиком объясняться, – обиженно ответил капитан Грубек.
Мой шеф не делает различий между полевым агентом и капитаном боевого крейсера. С высоты его должности, помноженной на высочайшее самомнение, мы все для него просто рядовые, которым надо отдавать лишь короткие и простые приказы. Подробное объяснение ситуации подчиненному, по словам самого шефа, уменьшает степень его восприимчивости в новой обстановке, тормозит реакцию и снижает способность к самостоятельным действиям в критической ситуации. Другими словами, тактика нашего шефа проста до крайностей. Он уверен, что ему достаточно выбрать наиболее подходящую кандидатуру, вкратце намекнуть на задание и отправить своего сотрудника к черту на рога или к дракону в пасть. Пусть у человека и будет недостаточно информации, зато он сможет смотреть на ситуацию с незашоренными глазами и мыслить непредвзято.
Шеф никогда не страдал излишним человеколюбием. Да уж, нашел я словечко. Когда я случайно произнес при Макаре Ивановиче это самое слово – человеколюбие, – тот послал меня в библиотеку за словарем. Он заставил найти там это слово и минут десять с большим изумлением читал и перечитывал объяснение. Затем захлопнул книгу, пожал плечами и заявил, что это скучно и он, пожалуй, этого делать не станет.
– Но почему все-таки так поздно? Гиперграмму послал человек Элвиса? Он ведь должен был это сделать сразу, как я ему дал записку. А он держал ее при себе целый месяц. А если бы я сдох там, на плантациях?
Капитан молчал и, хотя явно мне сочувствовал, постарался перейти на деловой служебный тон:
– Вот что, Андрей. Я здесь уже двадцать четыре часа, и единственный положительный результат моего пребывания здесь – это поимка собственного полевого агента.
– Который, к тому же, сам пришел с повинной, – улыбаясь, подхватил я.
– Я знал, что ты поймешь, – поддержал меня капитан. – Ты должен меня понять, на Земле начальство ждет моего рапорта. Шеф и так весь извелся, когда ты пропал.
– Только не говори мне, что у Макара Ивановича вдруг прорезалась совесть. Наверное, он просто съел что-то несвежее.