Самый важный дневник - Страница 10
Началась посадка. Я автоматически следовала за другими пассажирами. Мое воображение рисовало одну картину за другой. Теперь я уже сидела в полицейском участке, пытаясь объяснить на ломаном английском, что у меня похитили планшет прямо на развалинах Колизея. Пытаясь догнать преследователя, я сбила все колени. Полицейский был так внимателен, что, выслушивая мою бессвязную речь, лично накладывал пластырь на мои раны. Его пальцы необыкновенно мягко приложили пластырь, рука коснулась кожи, а его взгляд встретился с моим. Я забыла напрочь происшествие с грабителем. Объясниться на словах нам не удавалось, но наши взгляды рассказали обо всем…Что-то невероятно знакомое было в его карих глазах…Ах да, я же случайно встретила его 4 июня, когда он был в нашем городе по важным служебным вопросам… Бред!
Уже в кресле самолета меня осенило. Если я потеряла дневник безвозвратно, то не такая уж это беда. В отпуске я не общалась со своими родными и знакомыми, разве что только по телефону и наверняка очень кратко. Выходит, я могу как угодно изложить события этих дней. Суть не поменяется. Наоборот, можно воплотить свои самые смелые мечты, изложить их в дневнике и сделать их частью своей жизни. События нескольких дней до отпуска значения не имеют. Перед отпуском, уверена, я только работала и искала подходящие путевки.
Передо мной висел небольшой экран, на котором девочка лет десяти на турецком языке в костюме стюардессы объясняла, как пристегивать ремни и использовать жилеты. Ее тонкий голосок и совершенно непонятный язык действовали на меня как снотворное. Я ничего не могла поделать с нахлынувшей усталостью. Шея совершенно не держала голову, и, едва она нашла опору на спинке кресла, все вокруг стало уплывать: далекий голос девочки-стюардессы, шум мотора, шорох моего попугая в переноске в верхнем отделении для ручного багажа…Пришла в себя я только уже когда самолет сел и люди медленно двигались к выходу.
Мой сон опять не принес облегчения. Правда, я совсем перестала переживать по поводу потери планшета. Я вообще перестала о чем-либо переживать. Полное равнодушие и упадок сил… Меня тошнило и хотелось есть одновременно. Автоматически я потянулась наверх за своим багажом и чуть не уронила чемодан себе на голову. Мои руки и ноги совершенно меня не слушались. Желудок сводило. Вторую часть своего багажа я вытянула гораздо бережнее. Птичка впервые вскрикнула и забилась. Я поставила переноску на сиденье, пропустила своих соседей – двух долговязых девочек-подростков и сопровождавшего их пожилого мужчину в круглых очках. О, ужас! Надеюсь, я не роняла голову на плечо этому мужчине, который сидел со мной рядом.
Мой питомец опять вскрикнул. Я с беспокойством наклонилась к переноске. Пока люди медленно продвигались к выходу, я стояла, прижавшись к своему креслу, и тихо говорила:
– Тише, малыш! Мы скоро будем дома… Часа через четыре. Все хорошо!.. Обещаю, больше никаких самолетов!
Мой голос звучал очень ласково, и сказанное предназначалось не только попугаю, но и мне самой. Какая-то часть моей души откликнулась на собственные слова «скоро будем дома». Внутри стало разливаться приятное тепло, которое, как солнечные лучи в весеннюю оттепель, согревало заледеневшие чувства, прогоняя апатию и пробуждая желание действовать, жить, победить свои страхи и… не жалеть о забытых днях.
С мыслями о своей маленькой уютной квартирке, голубых обоях и кухонных шторках со стрекозами я вошла в автобус вместе с остальными пассажирами. На улице было прохладно. Мурашки побежали по моей коже, но в голове слегка прояснилось. Я жадно вдыхала воздух те несколько секунд, когда мы проходили по площадке к автобусу, и тошнота немного отступила.
Итак, я в Стамбуле. Это ровным счетом ничего не значило. Уже через два с небольшим часа мне предстоит улететь отсюда. И слава Богу! Сегодня я не расположена к путешествиям.
Двери автобуса открылись, и мы вошли в аэропорт. На часах было почти половина второго ночи. В огромном помещении чувствовался приятный аромат свежести и каких-то специй. Сверкающие полы и стены, сонные люди с багажом, иностранная речь и красивые витрины…Ничтожная часть второй незнакомой мне страны из моего нелепого путешествия. Вот если бы воспоминания об этом путешествии остались при мне… А так я – всего лишь жалкое существо, вырванное из действительности рабочих будней, где переживания по поводу отъезда подруги смешивались с радостными планами обзавестись собакой. Я здесь, в аэропорту Стамбула, почти без надежды прочитать собственные конспекты последних событий. С красивой птичкой, с израненными ногами, лишенная эмоций и сил…
Я взглянула в билеты. До регистрации оставалось меньше получаса. Мне необходимо выпить кофе и… взглянуть на себя в зеркало наконец. Я достала золотистую пудреницу из сумочки. В небольшом зеркальце, мутном от минеральных частиц, я увидела почти незнакомую девушку. Под покрасневшими глазами – следы потекшей туши, осунувшееся лицо выглядело уставшим, тонкая царапина на полщеки, губы бледные и безжизненные…Нет, я никогда не считала себя красавицей, но после долгожданного отпуска надеялась увидеть в своем отражении нечто другое. Не высыпаться и уставать у меня прекрасно получалось и в рабочие будни.
Я закрыла пудреницу и отправилась в дамскую комнату. Тем более, что она оказалась в нескольких шагах от меня. Там я умылась и посмотрела на себя в большое чистое зеркало. Взгляд уже не казался таким потухшим. Я удивленно смотрела на свое лицо. Оно было почти смуглым. Похоже, я успела загореть. В глазах, несмотря на усталость, читалось отчаянье и что-то совершенно незнакомое. Как будто я раньше была котенком, а теперь вдруг увидела в себе подрастающего хищника, совершенно дикого. Что же такое я пережила за последние несколько дней? Почему все болит и я никак не могу выспаться? Почему я потеряла планшет? Этот взгляд слишком дикий для меня… Я никогда так не смотрела…Все из-за красных глаз. Устала, не выспалась, одна в незнакомой стране, расстроилась из-за потери дневника… Кто знает, когда я ела в последний раз. Нужно перекусить, и я снова превращусь в щеночка породы спаниель.
Напротив магазина с восточной посудой и сладостями была витрина с готовыми бутербродами и напитками. Кажется, цены были указаны в местной валюте. Я и в евро считать не умею… Кстати, нужно проверить, есть ли у меня деньги. Я полезла в кошелек. В нем было более двухсот евро, несколько тысяч рублей и моя карта, на которой могла быть некоторая сумма. Что ж, неплохо. Домой из аэропорта мне не придется идти пешком. Указав продавцу на кофе и пачку сухого печенья, я протянула карту. Оплата прошла успешно.
Кое-как мы с попугаем добрались до скамьи. Я уселась с ощущением облегчения, будто ходила не менее шести часов быстрым шагом без минуты отдыха. Начала жевать свою добычу. Одно печенье я протянула пернатому другу и с восхищением наблюдала, как попугай поглощал его, забавно удерживая в лапке.
Крепкий кофе, который я не стала смягчать сахаром, убрал неприятный привкус во рту и медленно пробуждал мой дремавший мозг. Нужно позвонить Олесе и так, между прочим, узнать, о чем мы говорили по телефону. Мама… Понятия не имею, что рассказывать родителям о путешествии. Ну день-два я смогу продержаться, прикрывшись массой дел на работе и необходимостью выйти туда в выходные. У меня будет суббота и воскресенье, чтобы проштудировать интернет на тему итальянских достопримечательностей. Вечером в воскресенье или в понедельник они заявятся сами, если я так и не приеду к ним.
Черт, у меня даже нет фотографий! А мои родные, скорее всего, знают что-то из текущих разговоров со мной по телефону…
У меня оставалась возможность воспользоваться главной подсказкой, которую я берегла на «черный» день. Та самая «помощь друга»! Мне нужно было признаться во всем Олесе и узнать подробности наших с ней разговоров. Рассказать про жуткую связь «моя-любовь-тире-гуд-бай-память» и узнать все, что ей известно.
При мысли о признании подруге мой пульс участился… Я сделала последний глоток кофе и выбросила стаканчик в большую мусорную урну. Подумаю об этом завтра, – решила я, совсем как Скарлетт из «Унесенных ветром». Мне не хотелось принимать решение сейчас, когда я была на грани…