Самый тяжкий грех (СИ) - Страница 13

Ребенок начал брыкаться еще сильнее, и Падме попыталась его успокоить, прижав ладони к животу, но это не помогло. Она взглянула в широкое окно и увидела спидер, несущийся к посадочной платформе. Амидала торопливо поднялась, оправляя платье.

Люк Скайуокер бросился к сенаторским апартаментам.

Оби-Ван выпрыгнул из спидера.

Падме переводила взгляд с одного на другого, не зная, к кому первому обратиться. Оби-Ван взял инициативу на себя и спросил:

— Вы знаете, где Энакин?

— Я… я не знаю, — солгала она.

Что-то в поведении Оби-Вана напугало ее, будто он знал правду. Она не хотела ничего слышать. Падме повернулась к парню — тому, которого она встретила на концерте — и поинтересовалась:

— Что вы здесь делаете?

Люк, пытаясь выровнять сбившееся от быстрого бега дыхание, ответил:

— Моя фамилия Скайуокер.

Оби-Ван уставился на юношу. Он чувствовал, что незнакомец — форсъюзер, но в то же время был абсолютно уверен, что видит этого мальчишку впервые.

— Говоришь, Скайуокер?

Парень кивнул и запустил руку в растрепанные золотистые волосы.

— Понимаю, что это звучит глупо, но… Я должен помочь вам. И я… нуждаюсь в вашей помощи.

— Почему мы должны тебе помогать? — резко спросила Падме. Из-за этого человека ее ребенок — дети? — беспокоились. Им было больно. — Говоришь, что ты Скайуокер? У Энакина нет живых родственников.

Незнакомец опустил голову.

— Я не могу вернуться туда, откуда я… Мне нужен совет.

— У нас мало времени, — поторопил его Оби-Ван.

Казалось, что юноша вот-вот заплачет.

— Боюсь, времени у нас даже меньше, чем вы думаете, мастер Кеноби.

— Я уверен, что мы никогда не встречались раньше.

Оби-Ван окончательно запутался. Что связывало этого парнишку и Энакина? И откуда незнакомец знал его имя? Он потянулся к Силе и замер…

Образ мальчишки в Силе был идентичен образу нерожденному ребенку сенатора Амидалы. Даже монозиготные близнецы не могли повторить личности в Силе.

Этот мальчик был…

Падме резко подалась к молодому человеку. Он медленно попятился, будто боялся прикоснуться к ней. Их взгляды встретились. За годы обучения политике она научилась отличать правду от лжи.

В наполненных слезами покрасневших глазах она увидела, что этот юноша говорит правду.

На нее смотрели глаза Энакина.

…

Люк судорожно вздохнул, по-прежнему сохраняя дистанцию. Было ясно, что его мать и будущий наставник поняли, кто он, хоть и внутренне отказывались верить.

— Да, я сын Энакина.

Оби-Ван недоуменно покачал головой.

— Я не собираюсь даже пытаться выяснить, откуда у Энакина сын его возраста.

— Он из будущего, болван, — резко оборвала его Падме. — Неудивительно, что ты ничего обо мне не знал. Но что ты здесь делаешь? — последняя фраза была адресована Люку.

Люк честно ответил, что понятия не имеет и вкратце рассказал все, что знал, благоразумно решив не упоминать о об отношениях, связавших его и Энакина в настоящем времени. Закончив, он спросил:

— Можем ли мы что-то изменить?

Оби-Ван опустился на стул и покачал головой. В глазах рыцаря-джедая застыла невыразимая боль.

— Не знаю. Если Сила послала тебя, возможно, она хотела, чтобы ты вмешался… Но я считаю это маловероятным. Любое изменение текущего хода событий повлечет за собой перемены в твоем времени и может уничтожить тебя самого. А это в свою очередь повлечет то, что ты не сможешь вернуться и изменить что-то. Временной парадокс, — Оби-Ван тяжело вздохнул и развел руками. — Похоже, ты здесь лишь в качестве наблюдателя.

Люк кивнул.

— Да, я так и предполагал.

Он не решился рассказать о том, что он уже вмешался.

— Если мы хотим попытаться сделать хоть что-то, то мы должны лететь на Мустафар, — прервала Падме тяжелые размышления двух джедаев.

========== … а ребенок поднимается. ==========

Оби-Ван Кеноби не мог поверить в происходящее.

Он догадывался о многолетней связи Энакина и сенатора Амидалы, даже предполагал, что отношения влюбленных начались после событий на Джеонозисе. Недавно он почувствовал, что Падме беременна, но… не мог поверить, что ребенок Скайуокера стоял сейчас прямо перед ним, повзрослевший и почти полностью обученный.

Если бы события последних суток в общем не казались сумасшествием, Оби-Ван мог бы поклясться, что все это — настоящий бред.

Он старался не показывать Падме и Люку, что болезненное отчаяние нависло над ним, словно грозовая туча над Камино. Он пытался быть оптимистом. Он делал все, чтобы казаться доброжелательным и спокойным.

— На самом деле это сводит меня с ума, — рассеянно пробормотал он, обращаясь к Си-Трипио.

Он с сожалением подумал, что даже если все и переживут предстоящую встречу, протокольный дроид и Энакин больше не встретятся. Почти маниакальная любовь Скайуокера к дроидам, которых он считал почти живыми, наложила отпечаток и на Оби-Вана.

Люк, казалось, полностью погрузился в себя. Он почти не реагировал на бесконечные вопросы золотистого дроида, а если и отвечал, то совершенно невпопад.

Падме очень тяжело восприняла новости о предательстве Энакина и молча удалилась в свою каюту. Оби-Ван не хотел ее беспокоить, понимая, что лишняя информация только навредит ей, но ему казалось, что Амидала и так все прекрасно понимает. Она тщательно избегала встречаться с Люком, впрочем, мальчик отвечал ей взаимностью.

Возможно, это было одним из проявлений временного парадокса, призванным предотвратить их контакт.

Происходящее заставило Оби-Вана поверить в невозможное. Магистр Йода и Квай-Гон неоднократно ругали его за использование этого слова, да и Энакин тоже горячо осуждал такую позицию, настаивая на том, что невозможного не существует, есть просто разная степень вероятности.

Но если кто-то еще вчера предложил ему вычислить вероятность сегодняшних событий, то Оби-Ван не задумываясь бы ответил, что она равна нулю. Что это невозможно.

Энакин на Темной стороне и Падме, беременная от Энакина тем, кто сейчас сидел на полу скрестив ноги и пытаясь погрузиться в исцеляющий транс.

Если бы вчера кто-то вздумал рассказать все это Кеноби, он бы, наверное, рассмеялся и предложил тому фантазеру обратиться к врачу.

Во всяком случае, он надеялся и верил, что все вместе они смогут хотя бы попытаться спасти Энакина.

…

Дарт Вейдер стоял на узком мостике над дымящимся потоком лавы, от которого его отделяла лишь тонкая металлическая конструкция. Вокруг него струилась темная энергия его собственной ярости.

Он пил огненную Силу этого безжизненного места. Мощь Силы была везде, однако здесь она будто бы не имела вкуса.

Ему было необходимо поделиться с кем-нибудь этой победой.

С Падме.

Она не должна была узнать о Люке — это могло сломать ее. Вейдер знал, что скоро мальчик вернется в свое время, и все произошедшее уладится. Они уладят это как отец и сын.

Ему стало нехорошо при мысли, что сын соблазнил его. Хотя первая ночь, возможно, и была случайностью, но мальчик совершенно точно знал, с кем провел вторую ночь. Если бы у Люка были хоть какие-нибудь моральные принципы, он бы не совершил этого.

Джедаи — каждый джедай — сполна ответит за совращение его сына!

…

Когда Падме Амидала наконец вышла из своей каюты, по ее лицу все еще текли слезы, а горло сжималось такой болью, что говорить было невозможно. Не говоря уж о том, что ребенок в ее животе практически кричал от страха.

Разумеется, ей было страшно. Люк кратко рассказал о своем времени, где Энакин Скайуокер стал полуживым жестоким киборгом-ситхом по имени Дарт Вейдер, где галактика согнулась под гнетом тирании Палпатина, и лишь маленькая горстка повстанцев противостояла кровавому диктату. События, которые происходили в галактике были вызваны смещением баланса Тьмы и Света.

Падме имела весьма смутное представление о джедаях и ситхах, однако сейчас она видела угрозу гражданским свободам демократической Республики.