Самые громкие выстрелы в истории и знаменитые террористы - Страница 6

Петра Аркадьевича недолюбливала императрица. После смерти Столыпина Александра Федоровна сказала его сменщику Коковцову:

– Мне кажется, что вы придаете слишком много значения его деятельности и его личности. Верьте мне, не надо так жалеть тех, кого не стало… Я уверена, что Столыпин умер, чтобы уступить вам место и это благо для России.

Смерть Столыпина была подарком для крайне правых. Киевский губернатор предупредил Коковцова, что поскольку Дмитрий Багров – еврей в Киеве готовится еврейский погром, а войск в городе нет – они ушли на маневры. Полиции и жандармов недостаточно. Коковцев приказал вызвать войска.

К новому председателю Совета министров в Михайловском соборе подошел один крупный политик, упрекнул его:

– Вот представился прекрасный случай устроить хорошенький еврейский погром. А вы изволили вызвать войска для защиты евреев.

«Меня, – вспоминал Коковцов, – это глубоко возмутило, и я сказал нарочито громко, чтобы слышали все:

– Да, я вызвал военную силу, чтобы защитить невинных людей от злобы и насилия. А вам могу только выразить удивление что в храме Христа, завещавшего нам любить ближнего, вы не нашли ничего лучшего, как выражать сожаление о том, что не пролилась кровь неповинных людей…

Государь поблагодарил его за вызов войск для предотвращения погрома, и сказал:

– Какой ужас – за вину одного еврея мстить неповинной массе.

Выяснение обстоятельств убийства Столыпина шло долго. В конце концов решили судить заместителя министра внутренних дел генерал-лейтенанта Курлова, вице-директора департамента полиции статского советника Веригина, заведующего агентурой дворцовой охраны полковника Спиридовича и начальника Киевского охранного отделения подполковника Кулябко. Обвинили их «в бездействии власти, имевшем особо важные последствия».

Но император в январе 1913 года велел в отношении первых трех дело «прекратить без всяких для них последствий». Осудили только Кулябко. Приговорили к шестнадцати месяцам заключения. Император снизил срок до четырех месяцев.

Сегодня, как никогда ясно, что было потеряно в результате революции, Гражданской войны, сталинских экспериментов. Старая Россия при условии проведения таких же модернизационных проектов, как затеял Столыпин, достигла бы неизмеримо большего. И сколько десятков миллионов людей остались бы живы! Как выразился один публицист, «Столыпин готовил для русских крестьян экономическую будущность американских фермеров, а злая мачеха-история принесла им колхозное рабство».

Если даже очень осторожно экстраполировать показатели дореволюционного экономического роста в гипотетическое будущее, то очевидно, что Россию отделяло всего лишь несколько десятилетий от превращения в процветающую во всех отношениях экономику… Но… не сбылось. Петра Аркадьевича Столыпина, который столетие назад попытался модернизировать Россию, застрелили в киевском городском театре, где в тот вечер давали «Сказку о царе Салтане».

На эрцгерцога Франца Фердинанда, который приехал в Сараево, охотились шесть террористов; у них были четыре пистолета и шесть бомб, полученных, как установил суд, от офицеров сербской разведки. Первым должен был метнуть бомбу Мохаммад Мехмедбашич. Но он сплоховал, не нашел в себе силы участвовать в убийстве.

Бомбу – это было примерно в четверть одиннадцатого утра – бросил Неделько Габринович. Промахнулся! Она взорвалась под колесами другой машины, ранила двух офицеров свиты и нескольких прохожих. Габринович пытался покончить с собой, но его схватили.

Похоже, шока не испытал только сам наследник престола. Жена его племянника Цита Бурбон-Пармская, которой суждено будет со временем стать последней австрийской императрицей, запомнила давний разговор с Францем Фердинандом.

Когда его супруга София ушла, чтобы уложить детей, наследник престола вдруг произнес:

– Должен кое-что вам сказать… Меня убьют!

Цита и ее муж Карл в ужасе посмотрели на Франца Фердинанда. Карл попытался возразить, но наследник строго произнес:

– Не надо ничего говорить! Я точно это знаю. Через пару месяцев я буду мертв.

Несколько секунд царила тишина, потом он тихим, спокойным голосом добавил, обращаясь к Карлу:

– Я оставил для тебя в своем сейфе кое-какие бумаги. После моей смерти прочти их. Может быть, они окажутся полезными.

Франц Фердинанд не родился наследником престола. Он был всего лишь племянником императора и не мог надеяться на корону. Но в 1889 году единственный сын Франца Иосифа 30-летний кронпринц Рудольф покончил с собой в охотничьем домике Майерлинг вместе со своей семнадцатилетней любовницей баронессой Марией фон Вечера. Следующий в наследственной цепочке младший брат императора Карл Людвиг отказался от права на трон. Вот тогда наследником и был провозглашен его сын Франц Фердинанд.

Он был человеком упрямым, своевольным, гордым. С бурным темпераментом – в его жилах текла и сицилийская кровь. Женился по любви на чешской графине Софии Хотек. Влюбленно говорил:

– Она моя жена, мой советник, мой ангел-хранитель, мое счастье.

Но в ее жилах не было королевской крови. Для наследника престола подобный союз непозволителен. Император не одобрил морганатический брак, но даровал Софии титул княгини фон Гогенберг. Она родила мужу дочь и двоих сыновей.

Отметим важную историческую деталь. Все трое при нацистах окажутся в концлагере Дахау: сыновья убитого сербским националистом эрцгерцога были принципиальными противниками нацизма.

Сам наследник престола, хотя занимал пост генерального инспектора вооруженных сил Австро-Венгрии и постоянно занимался военными делами, считал гибельным для империи участие в европейском конфликте. Он-то сознавал и реальное состояние вооруженных сил страны, и хрупкость ее политической системы…

Что бы ни говорили о Франце Фердинанде – считалось, ему не хватало обаяния, харизмы, – но смелости ему точно было не занимать. Другие политики – после того, как в них бросили бомбу, – постарались бы исчезнуть с глаз людских, укрыться в безопасном месте, окружить себя хорошей охраной. Эрцгерцог же нисколько не испугался. Он наведался в городскую ратушу, где упрекнул мэра:

– Что же у вас в меня бомбы бросают?

И отправился в больницу навестить тех, кого утром ранило при взрыве брошенной в него бомбы. Велел шоферу ехать медленно, чтобы его все видели. Войска не вывели на улицы, эрцгерцога сопровождала только скромная полицейская охрана.

А террорист по имени Гаврило Принцип пребывал в тоске: ничего не вышло! Он торчал на улице возле продовольственного магазина, и вдруг увидел, как прямо у него под носом разворачивается открытый автомобиль эрцгерцога. Невероятная, роковая случайность! Если бы он ушел раньше… Если бы водитель выбрал иной маршрут…

Гаврило Принцип бросился к машине и открыл огонь из браунинга калибра 7,64 мм. Он был очень плохим стрелком, приятели над ним смеялись. На сей раз он стрелял буквально в упор. И не промахнулся.

Первая пуля угодила в графиню Софию Хотек, жену эрцгерцога, которую тот безумно любил. Смертельно раненная, она сползла вниз. Эрцгерцог в отчаянии закричал:

– Ради детей – не умирай!

Вторая пуля перебила Францу Фердинанду сонную артерию. Они оба истекли кровью.

Смерть эрцгерцога имела чудовищные последствия – началась мировая война.

Гаврило Принципу было девятнадцать лет. Он состоял в обществе «Молодая Босния», мечтавшем о воссоединении с Сербией. Гаврилой Принципом и его друзьями, радикальными националистами, руководили не только ненависть к австрийцам, но и более глубокие чувства: презрение к западным ценностям и западному миру и обида за экономическую отсталость Сербии.

Суд над ним начался, когда Первая мировая война уже полыхала. Процесс продолжался двенадцать дней. Принцип был несовершеннолетним, его не могли приговорить к смертной казни. Дали двадцать лет каторжных работ.

А в самой Сербии судили за государственную измену и приговорили к смертной казни руководителей «Черной руки», которая подготовила теракт в Сараево. Глава этой тайной организации, он же начальник сербской разведки полковник Драгутин Дмитриевич был расстрелян на рассвете 23 мая 1917 года.