Самураи державы Ямато - Страница 16

Доспехи конных «боевых холопов» дополняла большая защитная накидка-«хоро» (порой натягивавшаяся на бамбуковый каркас; в противном случае «буси» в бою нередко, в ущерб собственной безопасности, но для большего удобства, обматывали «хоро» вокруг бедер или пояса, чтобы она не мешала действовать им метательным или ударным оружием), крепившаяся за спиной у всадника, чтобы защитить «буси» от случайного попадания неприятельских стрел в щель между пластинами его брони. «Хоро» имела в длину около двух метров и крепилась на шее и талии самурая. Во время движения на лошади под порывами ветра «хоро» раздувалась, как парус, и гасила ударную силу попавших в нее стрел.

Конные «боевые холопы» средневековой Японии, естественно, заботились и о защите своих верных боевых товарищей-коней. Корпус боевого коня обычно защищали попоной из звериных шкур, на конской груди крепились с помощью шнуров металлические пластины, а на голову коня надевалась рогатая маска (конская личина, имевшая, например, вид бычьей, буйволиной или оленьей головы, а иногда – вид головы сказочного дракона – благо японские, китайские, корейские и индокитайские драконы изображались часто с рогами и головами, чем-то напоминающими лошадиные).

Мастера, изготавливавшие военное снаряжение, во все времена пользовались в Стране восходящего солнца огромным уважением и почетом – почти таким же, как кузнецы-оружейники, ковавшие мечи. История донесла до нас имена наиболее выдающихся, таких как представители рода оружейников Миотии, занимавшихся изготовлением военного снаряжения начиная с XIII века.

С течением времени, а также в связи с постепенным изменением жизненного уклада самурайского сословия, эти мастера меняли свой стиль. Пока в Стране восходящего солнца и за ее пределами шли нескончаемые войны, основное внимание достигших высочайшего степени мастерства японских оружейников было сосредоточено, в первую очередь, не на богатстве украшения доспехов «боевых холопов», а на их прочности и надежности. В мирное время, наоборот, главным стало декоративное оформление лат. Творения японских оружейников мирного периода по праву могут считаться подлинными шедеврами военного и ювелирного искусств одновременно.

Самураи сражались с диким неистовством, без тени колебания бросаясь в самую гущу схватки, не страшась смерти. Они предпочитали самоубийство плену. С побежденными врагами самураи могли поступать безжалостно или равнодушно, но порой – со снисхождением, состраданием и даже с уважением, то есть по-рыцарски. Личная честь и честь их дома были для них высшей ценностью. Глубочайшим позором считался бесчестный поступок – для самурая лучше было расстаться с жизнью, чем запятнать себя низким деянием.

Как уже говорилось выше, «война Гэмпэй» закончилась в 1185 году. Этот кровавый пятилетний междоусобный вооруженный конфликт ознаменовал собой последний предшествующий монгольско-китайско-корейскому нашествию триумф японского конного воина-самурая. В ту пору император и придворная знать еще питали надежду, что теперь, после триумфальной победы над воинским домом Тайра, воинский дом Минамото, их старый вассал и союзник, вернет им хотя бы часть утраченной верховной власти. Но они глубоко заблуждались. В действительности осознавший свое могущество глава одержавшего победу самурайского воинского дома Ёритомо Минамото (1147–1199) вовсе не думал делиться властью ни с кем – даже с самим Божественным Тэнно (а уже тем более – с придворным окружением императора). Наоборот, он был твердо намерен навечно закрепить господство самурайского сословия над Страной восходящего солнца. Что касалось священной особы Тэнно, то Его Величеству императору надлежало и впредь оставаться божественным символом страны Ямато. Однако светская власть должна была навеки перейти к японским «боевым холопам».

После своей победы над воинским домом Тайра Ёритомо Минамото принял целый ряд решительных мер по укреплению собственной военной и политической власти. Как мы помним, в 1192 году Ёритомо объявил себя Верховным главнокомандующим – «сёгуном». Небольшой приморский городок (а если быть точнее, рыбацкое селение) Камакура (близ нынешней столицы Японии Токио), где размещалась его военная ставка, Ёритомо превратил в свою постоянную резиденцию, выстроив на месте никому не ведомой рыбацкой деревушки великолепный город. Камакура находилась в трехстах километрах северо-восточнее императорской столицы Киото, по ту сторону «японских Альп». Таким образом, старый мир императорского двора и новый центр самурайской власти должны были быть навсегда отделены друг от друга. Божественный император по-прежнему существовал, формально «царствовал» и пользовался всеобщим уважением, но отныне не принимал участия в управлении империей Ямато.

В 1192 году император Японии вынужден был официально утвердить Ёритомо Минамото в самочинно присвоенном тем самому себе звании «сэйитай сёгуна» – «великого полководца, покорителя варваров». В прежние времена этим титулом уже награждали особо отличившихся победоносных полководцев. Но сейчас этот древний титул, присвоенный Ёритомо и подтвержденный самим Божественным Тэнно, приобрел совершенно новое значение.

Отныне «сёгун» становился самым могущественным человеком в Японии – наивысшим по рангу самураем и главным министром (главой правительства, по-нашему – премьером) в одном лице. Он один принимал решения – императору оставалось лишь утверждать эти решения (в противном случае Божественному Тэнно – при всем уважении! – непременно пришлось бы – увы! – «добровольно» отречься от прародительского престола). Чтобы придать вес своим политическим начинаниям, Ёритомо Минамото учредил в Камакуре новый орган управления Империей восходящего солнца – военное управление «сёгуната», именовавшееся, как уже говорилось выше, «бакуфу», то есть «палаточное (шатровое) правительство» (буквально: «полевая ставка»). Во главе «шатрового правительства», состоящего из двух палат (судебной и административной), стоял сам «сёгун». Отдельно существовало специальное Самурайское управление. Не только сам «сёгун», но и его министры или помощники были «боевыми холопами». Вследствие этого обстоятельства дух самурайского сословия проник во все сферы общественной жизни.

Будучи опытным полководцем, Ёритомо Минамото хорошо понимал, что недостаточно лишь отдавать подчиненным хорошо продуманные и четко сформулированные приказания. Необходимо было также добиваться их столь же четкого и беспрекословного выполнения. Для этого на все важные посты в провинциях – губернаторов, судей, управляющих государственными землями и т. д. – он назначал самураев, лично снискавших его доверия в годы «войны Гэмпэй». Кроме того, в каждой провинции он учредил две новые должности:

1. Военного губернатора («сюго»), которому принадлежала вся военная и политическая власть;

2. «Земельного главы» («дзито»)[30], отвечавшего за все вопросы управления в своей провинции и за регулярный сбор налогов.

«Сюго» и «дзито» были независимы друг от друга, но оба подчинялись непосредственно «бакуфу». Им надлежало регулярно являться в Камакуру и обстоятельно отчитываться перед «палаточным правительством» за положение дел во вверенной им провинции. Таким образом, «сёгун» и министры подчиненного ему «бакуфу» были прекрасно осведомлены обо всем происходящем в стране и могли, в случае необходимости, своевременно принять решительные меры.

Камакурское государство с его учреждениями – «сёгунатом», «бакуфу» и военным управлением в провинциях – открыло новую главу в истории Японии. Хотя официально верховная власть в государстве Ямато по-прежнему принадлежала Божественному Императору, да и двор его сохранял свое влияние, господствующее положение они утратили. Никогда уже придворной аристократии «кугэ», чиновной знати, не пришлось больше решать судьбы страны – на смену ей пришла военная аристократия «боевых холопов».

Военное правительство-«бакуфу», управлявшее Страной восходящего солнца из Камакуры, просуществовало около полутора столетий. Именно в период Камакурского сёгуната произошли две попытки нашествия на Японию татаро-монгольских завоевателей, покоривших Китай, но весьма быстро совершенно окитаившихся (хотя и оставшихся для «истинных ревнителей великоханьского духа» не китайцами, а «северными варварами», власть которых «истинные ханьцы» не прочь были свергнуть при всяком удобном случае, даже объединившись ради этого с очередными завоевателями, по принципу «враг моего врага – мой друг»)[31] и основавших на покоренной ими территории Срединного государства новую династию, получившую китайское название Юань («Корень»). Именно в эти годы решался вопрос: быть Японии или не быть…