Самозванцы - Страница 19

— Я свяжусь сегодня ночью с Первым, — пообещал подполковник.

— Твоя совесть всегда спокойна, когда ты слепо исполняешь приказы командования? — спросил Басов.

— Давай не будем сейчас об этом, — попросил Крапивин. — Что ты предлагаешь?

— Надо уходить. Сегодня же. Селиванову найдем что сказать.

— Ты хочешь уйти без приказа?

Басов насмешливо посмотрел в глаза другу.

— Я хочу вывести вас и себя из-под удара, — сказал он наконец.

— Я солдат и привык встречать врага лицом к лицу, — возразил подполковник. — Да и вы, уж извини, на службе.

— Как знаешь, — Басов прислонился спиной к бревенчатой стене и возвел глаза к небу.

— Игорь, о чем вы говорили с Романовым? — настойчивым голосом спросил Крапивин.

— О Китае расспрашивал, — ответил Басов.

Крапивин от злобы сжал кулаки. Всем своим нутром он чувствовал, что друг недоговаривает. Приближающиеся быстрые шаги заставили обоих товарищей обернуться. К ним почти бегом спешил Чигирев. Подойдя к завалинке, он быстро сел на нее и яростно зашептал:

— Новостей море. Во-первых, я разговаривал с самим Юрием Отрепьевым!

— Это что, родственник того самого? Григория? — уточнил Крапивин.

— Да нет, — отчаянно махнул рукой историк, — это же он и есть. Лжедмитрий Первый, в миру Юрий Богданович Отрепьев. При постриге ему дали имя Григорий. А потом уже люди смешали духовное имя и мирскую фамилию. Тот парень, который вышел к нам с боярином, с бородавкой на шее. Это он сам, представляете?!

— Ну и что? — безразлично пожал плечами Крапивин.

Историк запнулся. Он всё ещё пребывал в эйфории от того, что всего за несколько часов сумел повстречаться со столькими историческими личностями. Он не сомневался, что Басов с Крапивиным разделяют его эйфорию, но, наткнувшись на их безучастие, смутился.

— Здесь Отрепьев — один из наиболее приближенных людей Федора. Боярин с отрочества заботится о нем. Образование дал неплохое. Парня явно готовят к какой-то миссии. На мой взгляд, это доказывает, что Романовы действительно причастны к началу смуты, — собрался он, наконец, с мыслями.

— Это мы и без тебя уже поняли, — хмыкнул Басов. — Дальше-то что?

— Во-вторых, — как-то зло процедил Чигирев, — я установил сегодняшнюю дату. Сейчас двадцать пятое октября семь тысяч сто девятого года от сотворения мира. Или, по нашему летосчислению, тысяча шестисотого.[6] До опалы Романовых остались считанные дни. Может, часы. Мы уже ничего не в силах поменять. Надо немедленно связываться с Селивановым.

— И что ты предлагаешь? — поинтересовался Крапивин.

— Надо переходить на сторону Годунова. После крушения дома Романовых только он может предотвратить смуту, — быстро зашептал Чигирев. — Ведь я говорил об этом Селиванову, предупреждал. Я сразу предлагал выступить с Годуновым. Не понимаю, почему он так уперся в необходимость союза с Романовыми?

— А что он сам-то говорил? — поинтересовался Басов.

— Он сказал, что пробиться при дворе действующего царя много сложнее. А вот семейство, рвущееся к власти, более склонно к союзам. Если мы поможем прийти к власти Федору, то войдем в состав его ближайших советников, а после могли бы манипулировать им.

— Неглупо, — хмыкнул Крапивин.

— Умно, — поддержал его Басов. — Впрочем, расчет, я полагаю, здесь был куда проще. Селиванов как обычный чиновник просто сделал ставку на того, кто должен выиграть. У них, у несчастных, всегда проблема: на чью сторону встать, чтобы оказаться среди победителей. А здесь, когда всё предсказано, и голову ломать не надо. Красота. Впрочем, сейчас, как я понимаю, блестящий план господина генерала провалился.

— Да, — согласился Чигирев. — Сегодня же необходимо связаться с Селивановым…

— Боюсь, вы опоздали, — заметил Басов, указывая на возникшую у ворот, ведущих на Варварку, суету.

Крапивин и Чигирев посмотрели туда и увидели, что к воротам со всего двора быстро стекаются вооруженные люди. Лица у всех были обеспокоенными. Разведчики тоже поднялись и, смешавшись с толпой, двинулись к воротам. До их слуха донеслось бряцание оружия с противоположной стороны забора. По отсветам огня было ясно, что на улице перед боярскими палатами собралось множество людей с факелами.

— Что там? — спросил Чигирев у одного из стражников.

— Царь на боярина нашего осерчал, — явно волнуясь, ответил тот. — Стрельцов из Кремля прислал. Выдать Федора Никитича требуют.

— И что будет?

— Как боярин скажет, так и сделаем, — ответил стражник. — Повелит на милость царя отдаться — отдадимся. Повелит костьми лечь — ляжем.

Чигирев поморщился. Перспектива «лечь костьми» за Федора Романова его явно не вдохновляла.

Толпа расступилась, и в сопровождении двоих дворян к воротам вышел Федор Никитич. Про себя историк отметил, что теперь сопровождают его люди средних лет, явно опытные воины.

— Кто меня звал? — зычным голосом крикнул он, обращаясь к невидимому собеседнику за воротами.

— Петр Басманов я, — последовал оттуда ответ. — Грамота у меня от государя к тебе, боярин. Велено тебе к царскому двору под стражею немедля быть. А людям твоим велено нам помех не чинить, в палаты царевых людей впустить и оружие сложить. Если же ослушаетесь царева указа, то будешь ты, боярин Федор, изменником оглашен. А люди твои, аки воры, в железа закованы будут и перед царем на суд и расправу предстанут.

Ни один мускул не дрогнул на лице Федора Никитича.

— Государь наш нынче немощен, — громко объявил он. — Не мог грамоты сией писать. Заговор супротив меня худые бояре затеяли. А ты, Петька, сам изменник государю и есть. Прочь от ворот моих!

— Одумайся, боярин! — прокричал Басманов. — Гнев царский на себя навлекаешь. Со мною стрельцы числом многим. Силою тебя возьмем.

Не удостоив царского посланца ответом, Федор Никитич быстро обвел собравшихся глазами, ткнул пальцем, указывая на трех человек, и произнес:

— Вы, трое, со мной. Остальным оборону держать и стрельцов в палаты не пущать.

Немедленно всё пришло в движение. Выскочивший вперед Петр Малахов скомандовал:

— Кто с огненным боем, в первый ряд становись. Остальным за стрелками стоять.

Люди сорвались со своих мест, выполняя приказание. Только Басов, Крапивин и Чигирев замешкались. Это не укрылось от зоркого взгляда Федора Никитича.

— Ты, — ткнул он пальцем в Басова, — тоже со мной иди. Ты, — он указал на Чигирева, — к первому писцу моему ступай. А ты, — боярский перст потянулся к Крапивину, — при Петре стой.

Распорядившись таким образом, Романов зашагал в дом. За ним поспешили отобранные им люди. Разведчики обменялись взглядами. Всем троим хотелось обсудить ситуацию, но они понимали, что даже секунда промедления может быть воспринята окружающими как измена. Хлопнув Крапивина по плечу, Басов двинулся за боярином. За ним последовал Чигирев.

Подполковник остался один. Немедленно к нему подскочил Малахов.

— Чего рот раззявил?! — рявкнул он. — Вон, на правой руке людишки неровно встали. Поправь. Да проследи, чтобы копейщики прям за стрелками встали. Времени уж нет.

Времени явно оставалось мало. Ворота уже гудели под мощными ударами тарана. Выхватив саблю, Крапивин ринулся на правый фланг.

Совместными усилиями Крапивину и Малахову удалось выстроить стрелков, вооруженных мушкетами, в две шеренги. Следом за ними расположились воины с копьями, алебардами и бердышами. В третьем и четвертом ряду разместились бойцы с саблями. Окинув взглядом поле боя, Крапивин понял, что к отпору стрельцам готовы более сотни человек. Обернувшись назад, он увидел, что за амбарами и конюшнями спешно формируется еще несколько отрядов общей численностью не менее шестидесяти-семидесяти человек.

Под натиском тарана ворота рухнули, и в образовавшуюся брешь с яростными криками ринулись облаченные в красные кафтаны стрельцы, вооруженные саблями и бердышами.

Раздался неровный залп первой шеренги защитников. Некоторые из прорвавшихся во двор стрельцов повалились на землю. Стрелки первой шеренги быстро опустились на одно колено. Тут же захлопали выстрелы второй шеренги обороняющихся. По двору поплыл едкий пороховой дым. Разрядив свое оружие, стрелки отступили назад, под прикрытие копейщиков. Теперь строй ощетинился копьями и алебардами.