Самозванцы - Страница 17

— Значит, если помочь Романовым захватить власть сейчас, то и смуты не будет? — уточнил Басов. — Они сами оставят Гришку в дворовых людях, и не будет ни Лжедмитрия, ни польской интервенции.

— Совершенно верно, — повеселел Чигирев.

— Но ведь Михаил и Федор Романовы — это застой и изоляция, с твоих же слов, — заметил Басов. — Стоит ли их поддерживать, если Борис проводит прогрессивные реформы?

— Я сам это предлагал, — вновь смутился историк. — Но потом был вынужден признать определенную правоту Селиванова. Борис обречен. Против него выступает сильное боярское лобби. Не этот заговор, так другой увенчается успехом, А Романовы смогут договориться с боярами. В нашем мире они это сделали. А насчет реформ… можно ведь внедриться в ближайшее окружение Романовых и внушить мысль об их необходимости. При нашем-то знании истории на ближайшие четыреста лет! Вы представляете, какие возможности открываются?!

— Представляю, — с печальным вздохом ответил Басов. — Значит, твоя задача — внедриться в окружение Федора Романова и стать его ближайшим советником. Мы — твое прикрытие. Так?

— Так, — почему-то потупился Чигирев.

— Ясно. Ну, вот и поставили точки над «i», — удовлетворенно покачал головой Басов. — Пойдем, пошепчемся, Вадим.

Басов вышел из комнаты, придерживая рукой саблю. Подхватив свое оружие, за ним направился Крапивин. Историк остался сидеть на лавре, обхватив голову руками.

Когда Басов и Крапивин вышли из избы, на улице уже стояла непроглядная темнота. Слуги и постояльцы разошлись, и друзьям не встретилось ни одной живой души. Ночь была безоблачной и лунной, откуда-то со стороны Москвы-реки по-осеннему веяло холодом и сыростью. На соседнем дворе заливались лаем собаки. Изредка пофыркивали находившиеся в конюшне лошади.

— Что скажешь, сотник? — опершись о коновязь, осведомился Басов.

— Телок, — фыркнул в ответ Крапивин. — Романтик, каким я и в пятнадцать лет не был.

— Это ясно, — отмахнулся Басов. — Я про Селиванова.

— А, этот, — протянул Крапивин. — Я так понял, что мы с тобой его правильно вычислили. Решил человек в местной политике поучаствовать. Приказ, конечно, сверху пришел, и он его исполняет. Ну, понятно, не без выгоды для себя. Наверняка золотишко и иконки отсюда возами повезет. Это уж как водится.

— Ну а насчет самой операции что скажешь?

— А ты знаешь, я — за, — после непродолжительной паузы ответил Крапивин. — Дело даже не в том, что я человек военный и должен выполнять приказ. Ведь с корыстью для себя или без, но они хотят помочь России. Этой России. А это ведь наша страна. И она в опасности. Здесь-то тоже политиканы еще те. Вон, иностранные войска в страну привести готовы, лишь бы власть захватить. Так пусть уж лучше наши вмешаются. Эти хоть историю на четыреста лет вперед знают. Может, действительно хоть здесь страну поднимут. Я с ними. А то, что с нами втемную сыграли, так это обычай нашей конторы. Доверие заслужить надо. Здесь обижаться не стоит.

— Ну-ну, — усмехнулся Басов.

— Ты так не считаешь? — печально посмотрел на него Крапивин.

— Я ничего не считаю, — отмахнулся Басов. — Делай свое дело, когда надо, помогу. А сейчас пошли лучше спать.

Вместе друзья поднялись в комнату, где Чигирев сидел в той же позе, в которой они его оставили.

— Значит так, Сергей, — начал Басов, усаживаясь на свою лавку, — то, что ты нам всё рассказал, это хорошо. Мы тут все на службе, и о том, чтобы не исполнить указание командования, речи быть не может. Но, кроме того, мы тут все в одной лодке. Тайн между нами быть не должно. И поэтому о том, что увидел, услышал или собираешься сделать, при первой же возможности будешь сообщать остальным. То же касается и нас. Ясно?

— Ясно, — согласился Чигирев.

— Ну, а теперь по койкам, хлопцы, — скомандовал Басов. — Завтра тяжелый день.

Утром разведчики встали поздно. Очевидно, по здешним меркам день был в самом разгаре. За окном уже раздавались голоса, скрипели телеги, цокали копыта. Умывшись во дворе у колодца, путешественники заказали себе завтрак. Не успел слуга принести заказ, как к их столику подошел бородатый мужик в зеленом кафтане, широких штанах, мягких кожаных сапогах и с саблей на боку. В руках незнакомец держал кружку хмельного меда. Не спросив разрешения, мужчина бесцеремонно уселся за стол, где расположились разведчики и проговорил:

— Здравы будьте, добры люди. Из каких будете?

Крапивин сумрачно посмотрел на незваного гостя и промолчал.

— А сам-то ты кто? — обратился к незнакомцу Чигирев.

— Да я-то боярина Федора Никитича Романова человек, — ответил тот. — Петр я, Малахов, дворянин нижегородский, А вы, мыслю я, те молодцы, что второго дня на Тверском тракте вора Хлопоню с его ребятушками побили, Аль не так?

— Так, — вступил в разговор Крапивин. — А откель про дело сие слышал?

— Да Москва слухами полнится, — ответил Петр. — Сказывали еще, что пришли вы из Сибири службы на Москве искать. Так ли это?

— Положим, — склонил голову набок Крапивин. — И что же за дело у тебя к нам?

— Дело-то не хитрое, — спокойно ответил Петр. — Боярин наш нынче бойцов, в сече искусных, на службу к себе взять горазд. Таким, как вы, и золотом заплатить ему не жалко будет. Кто из вас тот десятник, что голову озорнику одним махом срубил?

При этом Петр с вызовом посмотрел на Крапивина, явно давая понять, что не сомневается: перед ним сидит именно тот лихой рубака.

— Я срубил, — вступил в разговор Басов.

Петр с сомнением посмотрел на фехтовальщика.

— По всему видно, что бойцы вы знатные, — заметил он наконец. — Оттого позвать я вас хочу в палаты боярские на службу. За вас готовы мы платить вдвое против обычая. Так идете ли вы к нам?

Разведчики переглянулись. Такого развития событий никто из них не ожидал.

— Отсядь-ка пока, мил человек, — проговорил Крапивин, сумрачно глядя на Петра. — Посоветоваться нам надо.

Тот пожал плечами, встал и спокойно отошел в дальний угол трактира.

— Что скажете? — негромко спросил, наклонившись вперед, Крапивин. — Не слишком ли всё здорово, чтобы быть правдой?

— Всё логично, — так же тихо ответил историк. — Если Федор Романов готовит переворот, то ему нужны бойцы, много бойцов. А что может быть лучше приехавших издалека безработных рубак? Родни нет, не проболтаются, наверняка не царские соглядатаи.

— Считаешь, надо соглашаться? — спросил Крапивин.

— Такой шанс упускать нельзя, — быстро ответил Чигирев.

— А ты, Игорь? — повернулся Крапивин к Басову.

— Если уж решили, то надо делать, — как-то неопределенно передернул плечами Басов.

Жестом Чигирев подозвал Петра.

— Нынче с тобой пойдем, — произнес он. — На дворе нас подожди.

Теперь разведчики шли по Москве в сопровождении Петра. Небо прояснилось, и среди расступившихся туч появилось солнце. Хотя воздух был все еще прохладным, на душе у путников словно потеплело. Снова их оглушил гомон древней столицы. Голосили торговцы, предлагая свой товар, с грохотом и скрипом катились ломовые телеги, звенели молоты в кузнях, ржали лошади, орали дети. По улице спешили приказчики, вышагивали в поисках наилучших покупок купчихи. Вот верхом пронесся во весь опор «государев человек», разбрызгивая грязь и распугивая вышедших на улицу кур. У забора примостился полуголый грязный человек, обмотанный цепями. Юродивый! Проводил насмешливым взглядом гонца, потом поднялся, зашел в ближайшую лавку, не проронив ни слова, взял самый большой калач, подвешенный на крюке над прилавком, и побрел прочь, откусывая огромные куски и жадно их пережевывая. Хозяин лавки истово перекрестился и принялся подобострастно кланяться вслед уходящему «божьему человеку».

Басов и Крапивин не были уроженцами Москвы, но даже коренной москвич Чигирев часто терял ориентацию в городе, хоть и повторявшем очертания улиц, но всё же очень отличном от той Москвы, которую он знал. Только когда они вышли на Варварку, а впереди замаячила непривычно белая, но всё же столь знакомая кремлевская стена, разведчики разобрались, где они находятся. Слева от них располагались палаты бояр Романовых. Те самые, которые сохранились до наших дней. В своем мире Чигирев часто бывал здесь, чтобы «проникнуться духом эпохи». Но теперь необходимости в «проникновении» не было. Перед странниками располагались не музейные помещения, а жилые постройки, обиталище одного из самых влиятельных боярских домов.