Самоводитель по Москве. Маршрут: Арбат и арбатские переулки - Страница 1

Арбат и арбатские переулки

Вид на Арбат с Арбатской площади, 1910

Сегодняшнюю прогулку мы начнем со здания, давно ставшего визитной карточкой Арбата, – ресторана «Прага». Появился он здесь давным-давно, когда еще был обычным, ничем не примечательным трактиром. Арбатская площадь, на которой мы находимся, никогда не была красивой и выполняла больше прикладную роль, обслуживая жителей и гостей Арбата: сначала здесь была стоянка извозчиков, потом конок, а еще позднее – трамвайное депо. Естественно, главными посетителями трактира «Прага» были извозчики с Арбатской площади, а поскольку название «Прага» было им непонятно, они между собой называли его не иначе, как «брага».

В самом конце XIX века все резко изменилось. Трактир выиграл на бильярде купец со смешной фамилией Тарарыкин. Он задался целью превратить извозчичью забегаловку в первоклассный ресторан: перестроил здание, заказал красивый фарфор с золотой надписью: «Привет от Тарарыкина», одел интерьер в зеркала и бархат и разбил внутреннее пространство ресторана на маленькие кабинеты (раньше это был просто один большой зал, где и свадьбы, и поминки праздновались бок о бок). Усилия Тарарыкина не прошли даром, ресторан получился отменным и очень полюбился москвичам. Ему отдавали предпочтение Чехов, Толстой, Репин, Шаляпин.

Вид на Арбат с Арбатской площади, 1915

Наступил 1917 год. Ресторан закрылся, но ненадолго, советским гражданам тоже надо было где-то «культурно» отдыхать, и в годы НЭПа он вновь начал работу, но под иным названием: «Общедоступная столовая Моссельпрома». Столовая тоже была очень популярна и, несмотря на свое название, имела славу шикарного и дорогого ресторана. Давайте вспомним роман «Двенадцать стульев»: почему Остапу Бендеру пришлось охотиться за каждым стулом из гарнитура по отдельности? Да потому что Киса Воробьянинов прокутил деньги, которые должны были пойти на покупку всего гарнитура целиком. А прокутил где? В Общедоступной столовой Моссельпрома, куда он пригласил девушку Лизу, а после банкета еще настойчиво уговаривал ее поехать «в нумера».

Любил сюда ходить и Владимир Маяковский:

Но радость жизни в столовой Моссельпрома омрачала товарища Сталина, который по Арбату (за неимением тогда еще Нового Арбата) ездил на кунцевскую дачу и не единожды лицезрел вываливающихся из ресторана изрядно подгулявших граждан. Ресторан пришлось прикрыть, превратив его в тихую мирную читальню. Однако всего лишь через год после смерти Сталина ресторан вновь открыл двери под своим прежним названием «Прага». В этот период кухня ресторана больше всего соответствовала его названию: в меню было пиво, кнедлики и другие радости чешской кухни.

Сейчас ресторан «Прага» переживает очередной «смутный» период, но будем надеяться, что он скоро закончится, а пока немного утешимся в кулинарии «Праги», где можно побаловать себя котлетами по-киевски и фирменным тортиком «Прага». Торт «Прага» – такой же борец с бурными волнами истории, как и сам ресторан. Даже в перестройку, когда были трудности с продуктами, кондитеры ухитрялись выпекать торты, правда, предупреждали: «Сегодня “Прага” на соленом масле». Мало кто знает, что знаменитое «Птичье молоко» тоже родилось здесь, его, как и «Прагу», изобрел кондитер ресторана В. Гуральник в 1975 году.

Откуда «есть и пошел» Арбат? На этот счет существует множество различных версий: возможно, от слова «арба» (неподалеку колымажный двор), возможно, от слова «арбуй» («язычник», «колдун» – во времена монгольского ига здесь устраивали жертвоприношения). Есть весьма любопытный вариант: «Арбат» – потому что горбат. И правда, приглядитесь, Арбат очень извилистый, горбатый, застроенный так специально для защиты от сквозняков. Но все же самое достоверное объяснение: Арбат – это бывший «рабат» («пригород»), это слово завезли с Востока купцы из Сурожа. Ведь когда-то эта местность действительно была окраиной Москвы. Кстати, в районе Крутиц есть Арбатецкий переулок, что тоже подходит под понятие «окраинный».

О прошлом Арбата нам могут рассказать названия переулков. Спасопесковский и Николопесковский напомнят о том, что в районе Арбата были песчаные почвы, а посему земледелием тут не занимались, и в XVI–XVII веках здесь располагались ремесленные слободы. В районе Староконюшенного переулка селились конюхи, в районе Денежного – чеканщики монет, в районе Плотникова – плотники-строители.

В XVIII веке после выхода Жалованной грамоты дворянству, которой Екатерина II освободила дворян от обязательной службы, именитые фамилии облюбовали Арбат и стали вить здесь дворянские гнезда. Название «Староконюшенная» стало нарицательным. Ходило выражение: «Когда в Замоскворечье уже встают, на Староконюшенной только ложатся спать», намекая на то, что, когда замоскворецкие купцы уже начинают открывать свои лавки, обитатели Арбата под утро только возвращаются с балов.

На рубеже XIX–XX веков облик Арбата вновь меняется: дворянские особняки вытесняются купеческими лавками. Пустили конку, затем трамвай, а еще позже – троллейбус. В 1986 году Арбат, как говорили, офонарел (украсился фонарями) и стал пешеходным. В будущих планах Арбата обзавестись подогреваемой мостовой, чтобы москвичам и гостям столицы было комфортней гулять по любимой улице.

В продолжение темы о менявшемся облике Арбата посмотрите внимательно на дом под номером 4, когда-то это был классический дом позапрошлого века с характерным портиком с колоннами, который в более позднее время демонтировали, чтобы освободить место под витрины торговых лавок. Бывший особняк был построен в 1820 году секунд-майором Загряжским, а на рубеже веков из него сделали гостиницу, точнее меблированные комнаты «Столица». Здесь останавливался И. Бунин и даже изобразил их в своем рассказе «Муза».

Гостиница «Столица»

Был в истории этого дома один выдающийся жилец – золотопромышленник Альфонс Шанявский. Он страдал от опасного заболевания – аневризмы аорты. Любое резкое движение или громкий звук могли привести к летальному исходу. Жена Шанявского старалась всячески ограждать своего супруга от внешнего мира. Мостовую возле дома она выстлала соломой, чтобы смягчить стук колес проезжавших экипажей, дверной звонок провела к себе в комнату и каждый раз подготавливала своего мужа к приему посетителей.

Крупный меценат в области образования, Шанявский мечтал о создании Народного университета, открытого для всех желающих, однако понимал, что болезнь не позволит ему лично увидеть осуществление своей мечты. Перед смертью он завещал все свое состояние, включая и арбатский дом, на создание университета, но, зная о бюрократических проволочках, поставил условие, что, если по истечении трех лет дело так и не сдвинется с мертвой точки, эти деньги должны пойти на развитие уже существующих училищ.