Самоучитель для бога. Дилогия (СИ) - Страница 191

Ярость заклокотала в груди Игната. Егор отчетливо чувствовал, как кулаки парня сжались. Это чувство капнуло на весы его собственного эмоционального баланса, чаща ярости медленно перевесила чашу рассудка. Зверь ярости, заключенный в клетку, поднял голову. Его глаза зажглись плотоядным пламенем. Дверь открыта. Зверь выскользнул из клетки и двинулся вперед на мягких лапах.

– Разорвите их! – повторил дядя Ваня.

Волчий Пастырь прикрыл глаза, губы его зашевелились. Собаки все, как одна, замерли, одна за другой морды обратились к Егору, в звериных глазах зажигалась злоба. Этот двуногий не угодил Хозяину. Он враг! Враг! Враг! Кровавая пелена застлала собачьи мозги. Они двинулись к Егору мохнатой волной. Десять метров, пять метров, серая масса уже совсем близко. Игнат в страхе попятился: почему Егор медлит?

– Огонь – исцеляющая стихия, – услышал Игнат бормотание Егора.

Игнат ощутил опасность, словно дубовый таран ударил его в грудь. Не помня себя, он отскочил назад. Вокруг Егора собирался в тугой комок вихрь силы. Чем больше он закручивался, тем сильнее Игнату хотелось повернуться и бежать.

И тут впереди полыхнула вспышка. Рощу словно залило из огнеметов. Егора и нахлынувших на него собак больше не было. Все пространство кругом полыхало. Раздался страшный визг, послышались предсмертные хрипы. Собаки вспыхивали и горели, словно высушенные лоскутки бумаги. Бомжи стояли поодаль, но их тоже накрыло волной жара. Прутья в их руках разом раскалились. Бомжи истошно орали, пытаясь выкинуть их. Но раскаленный металл прилип к рукам, они отрывались с лоскутьями кожи. Бомжи кричали, трясли обожженными руками. Красные, опаленные куски мяса отходили слоями. Потом вспыхнули волосы на грязных головах. Бомжи метались по березовой роще как кучка горящих спичек. На них вспыхнула одежда, начала чадно гореть, к небу пошел густой черный дым.

Пламя схлынуло с того места, где стоял Егор. Игнат выдохнул облегченно. Егор в черной монашеской робе напоминал смерть, лишь косы не хватает для завершения образа. Его темную фигуру окутывал кокон, не допуская внутрь огонь. Вокруг метались горящие фигуры, кричали уродливыми, обгоревшими ртами. Игната передернуло от страшного зрелища. В нос шибанул запах горелого мяса. Дядя Ваня превратился в догорающий факел. Губы и нос его обгорели, обнажая блестящие белые зубы и темный провал носа. Век как не бывало, только торчат из черепа два чудовищно больших и круглых глаза. Один лопнул с противным звуком, слизь потекла по обожженной щеке, шипела и пузырилась в пламени. А дядя Ваня все еще жил, все еще пытался исторгнуть из сгоревшей груди последний хрипящий крик. А потом вспыхнули березки…

Посреди этого огненного хаоса стоял Егор и хмурился. Он был недоволен. Люди умирали в муках, они падали на землю и замирали темными кучами пепла. Кое‑где эти кучи судорожно трепыхались, пытались ползти. Ярость клокотала в груди, но сейчас она контролируема. Егор мог отмерить четкую дозировку, словно лекарство, призванное излечить город от болезни. Хотя скорее это напоминает раскаленный прут, прижигающий рану. Выжечь скверну каленым железом! Егор брезгливо оглядел поле боя и шагнул дальше.

Эти люди встали на его пути. Они недостойны жизни. Он прошел сквозь обожженные деревья, прямо перед ним предстал котлован свалки. Огромные горы мусора, испражнения и грязь смешались здесь в сплошное месиво человеческих отходов. И в этих кучах мусора, словно крысы, копошились люди. Скверна! Это гной в ране города! Его нужно удалить! Прижечь!

Егор огляделся кругом. На противоположном склоне котлована стояли небольшие домики из коробок и пенопласта. Жалкое подобие жизни. Они пытаются притвориться, что живут, а на самом деле они существуют. Гадят, паразитируют на теле города. Прижечь!

Егор поднял руки – в центре свалки начал зарождаться темный вихрь. Бомжи, роющиеся в отходах, вскрикнули, начали испуганно отползать от странного явления. Вихрь подхватил мусор, поволок по кругу бумаги и тряпки. Он набирал силу. Ближайшего человека подхватила незримая сила, затянула в вихрь. Бомж орал истошно, маленькая фигурка, дергающая руками и ногами. Среди мусора началась паника, бомжи пытались убежать от зарождающегося вихря.

– Прижечь! Они недостойны жить! Все виноваты! Все!

Егор стоял, подняв руки к небу, ветер бешено рвал его волосы, полы робы развевались словно крылья гигантской птицы. Игната едва не сбивало с ног мощным напором ветра, но он не желал уходить. Он хотел видеть. Он схватился за дерево и глядел, широко распахнув глаза.

Вихрь захватил уже всю котловину. В центре ее полыхнуло пламя, словно там кто‑то высек искру! Яркая вспышка – и огонь мгновенно разнесся повсюду. Игнат только и успел, что моргнуть глазами, и вот уже вся котловина залита ярким пламенем. Оно кипит и ревет, словно страшный загнанный зверь. Игнат видит, как вспыхивают и рушатся аккуратные домики. Там пламя не такое сильное. Там люди не испаряются бесследно, как в центре, они всего лишь вспыхивают, словно факелы, и долго бегают и катаются по склону, пытаясь потушить всепожирающее пламя.

А потом все разом прекратилось. Вихрь и пламя исчезли. Игнат ахнул – котловина была пуста. Пламя выжгло все дотла, лишь черные, оплавленные стены остались в гигантском котле. Емкость готова для новой порции испражнений города. Как физического, так и человеческого мусора.

Ноги Игната подогнулись, и он сел. В голове стучали молоты, отдаваясь гулом по всему телу. Наверное, этот гул пламени всё еще не ушел из ушей. Игнат поглядел на Егора. Тот стоял рядом и смотрел на содеянное. Лицо его хмурилось.

Егор был недоволен. Ярость снова сыграла с ним злую шутку. Слишком жестоко он покарал бомжей, не стоило так увлекаться. Егор сделал себе заметку на будущее. Он шагнул вперед, под босыми ногами захрустела черная корочка гари. Позади него робко трусила маленькая, жалкая фигурка. Этот человечек наконец‑то осознал его силу. Пусть идет. Пусть.

И они двинулись дальше. Испуганно притихший лес поглотил две маленькие фигурки.

– Это Властелин что‑то сотворил с ними! – проговорил Игнат. Он поймал себя на мысли, что пытается найти оправдание этим людям. Слишком жестоко поступил с ними Егор.

– Так не бывает, – жестко сказал Егор.

Он посмотрел на Игната. Жалкий удел слабых людишек. Они постоянно ищут оправдание. Оправдание себе, оправдание другим людям. Казалось бы, зачем оправдывать другого человека, совершившего страшное. Может, это милосердие? Нет! Это всего лишь жалкий эгоизм! “А вдруг я окажусь на месте подсудимого, вдруг меня так же станут судить!” И уже неважно, какое преступление совершил преступник, никто не желает смаковать грехи. Люди принимаются смаковать возмездие, выставлять его в черных красках. А ну как подсудимый невиновен, а не слишком ли мы жестоки с ним? Будто бы нельзя быть жестоким с жестоким человеком. Будто кто‑то запретил убивать убийц, насиловать насильников, воровать у воров. Будто кто‑то запретил возмездие!

– Они вольны не выполнять его команды, – сказал Егор. – Ведь ты не выполняешь.

– Мне помог Жабик, – упрямо нахмурился Игнат.

– Ты недооцениваешь себя. – На бесстрастном лице Егора появилась тень улыбки.

– Ты хочешь сказать, что они стали такими… сознательно? – недоверчиво проговорил Игнат.

– Властелин дал им соблазн. Он показал им краешек пути, ведущего к мечте. У кого‑то это деньги, для кого‑то власть, кто‑то просто хотел избавиться от комплексов. Рост – единственная система развития человеческого существа, которая не просто действует, она действует легко, без усилий и затрат. А знание и сила, полученные без усилий, не идут на пользу. Мощь должна приходить в муках и с большим трудом. Тогда и пользоваться ею будем с умом. Когда же сила приходит сразу, голова не успевает осмыслить. Это все равно что дать ребенку боевое оружие и отпустить в детский сад. И воспитателей постреляет, и друзей, и сам поранится.

– Но… я же не мог сопротивляться Зову… Если бы не Жабик, – проговорил Игнат. Лицо задумчивое, на лбу собрались морщинки. В голосе чувствовалась неуверенность.