Самородок (СИ) - Страница 7

Пока атомарник летел к темным строениям, вросшим в горизонт, Ким ещё раз проверил свой "Отшельник", многофункциональный комбинезон высшей защиты со встроенным биобикулярным мозгом, имеющий двустороннюю мыслесвязь. Проверять проверял, но и по сторонам не забывал поглядывать.

Ландшафт Мизая не отличался ни оригинальностью, ни разнообразием, обычная полустепь с впадинами овражков, чахлыми кустиками, худосочной травой и искривлёнными деревцами с жалостливо растопыренными ветками. Дороги, конечно, никакой, да она землянам и не требовалась; автопилот гнал над землёй, высчитывая оптимальную траекторию. Навстречу в основном попадались всё те же грузовые платформы-антигравы, люди на них выглядели озабоченными и подавленными, у Баева даже кольнуло где-то в области сердца - ни одного улыбающегося лица, верного признака того, что всё в полном порядке, что всё идёт, как надо, он так и не заметил. А чему радоваться-то? Дали коленом под зад, предварительно огрев по башке,- и привет! Осознание этого факта накладывало на всех свой неизгладимый отпечаток. Даже на Баева, у которого эмоциональный контроль был, что называется, в крови.

Ким оглянулся, но скорее по привычке, чем по необходимости. Никого. Мимолетно отметив очередной модуль, уходящий на орбиту к "мамочке", повернулся и стал пристально вглядываться в надвигающийся и расползающийся в стороны город аборигенов. Шахты и поселение землян остались справа и впереди, но сейчас Баева интересовал именно город, здесь кое-какие ответы должны быть, а иначе всё напрасно: и потерянное время, и столько усилий, а главное, столько жертв.

С первого поверхностного взгляда город ничем особенным не запомнился. Да и со второго, более пристального и внимательного, тоже. Общее впечатление - серое уныние, безысходность и никчёмность. Те, кто его населял, влачили здесь жалкое существование, жили одним днём - прошёл, и ладно. Угловатые домишки не вызывали ничего, кроме ассоциации с трущобами, с грязными тёмными улицами, заваленными отбросами и горами мусора, где деваться некуда от въедливых запахов и туч насекомых. Это был город без будущего, живший только своим мрачным сиюминутным настоящим, без ясно-светлого неба над головой и любвеобильного солнца, без веры и надежды на то, что это светлое и радостное вообще когда-нибудь наступит. Существа, живущие в таком месте, не могли вызывать ничего, кроме жалости и желания хоть как-то и чем-то им помочь.

Но с желанием этим, благодаря самим же мизайцам, уже распрощались. Потому что где-то в этом городе находился молот, незримо вдаривший по землянам всей мощью тупорыло-плоской хари, поднялся в чьих-то невидимых руках и невидимо вдарил, оставив после себя пятьдесят восемь изуродованных трупов, а остальных заставив убраться куда подальше из-под безжалостно плющащего незримого удара. Это было необъяснимо и страшно.

Но о страхе Ким не думал, его как раз ставила в тупик именно необъяснимость всего происходящего. Не может того быть, чтоб, задействовав некий механизм, вызывающий у человека внутренний молекулярный "взрыв", биораспад, механизм этот потом бы бесследно исчез, растворился в воздухе. Нет. Что-то непременно должно остаться, по-другому просто не может быть - следы какие-то, остаточное излучение, фон, да мало ли сопутствующих факторов! Если только... Если только тут не вмешались третьи силы, в данном случае чужие, инопланетяне. Но алгойцы, как выяснилось, всё же нипричём, краогами так же не пахнет, джаоды с суганцами заняты какими-то своими делами, а кто ещё может вставить землянам палки в колёса? Так что во вмешательство инопланетного разума Баев не верил - у него просто не было таких данных, а, следовательно, и оснований. Но и в способность аборигенов сотворить с людьми такое также верилось с трудом. Замкнутый круг какой-то! Получалось, что земляне, недавно открывшие эту планету, неожиданно застряли, влипнув чёрт её знает во что! Прямо колдовство, мистика какая-то, да ещё с привлечением современных нанотехнологий и последних достижений в области биоэнергетики.

Было во всём этом что-то неправильное, наличествовал какой-то совсем уж посторонний фактор. Или существовала ещё одна причина, которую он пока что не видит? Его вообще не покидало ощущение того, что разгадка лежит где-то на поверхности, просто за таинственностью, необъяснимостью и необычностью всего происходящего она скрыта, как дымовой завесой. И оставалось лишь одно - завесу эту разогнать, для чего досконально осмотреть город, это неулыбчивое и унылое поселение местных жителей.

Ким отключил автопилот, поднялся метров на пятнадцать, задействовал режим невидимости и словно вклинился в спёртый воздух, навечно застрявший тут между невзрачными серыми домами, заполнившими всё видимое пространство. Сама улица, вымощена булыжником, представляла собой просто грязный проход, сделанный, скорее, по необходимости, нежели в силу эстетических соображений. Баев, поморщившись от всепроникающей вони и смрада, хотел было дать команду своему "Отшельнику" активировать внешние фильтры, но передумал: каждая деталь здесь могла что-то значить, а следовательно, каким-нибудь образом навести на цель. Знать бы ещё, что она собой представляет, эта цель, и в каком таком углу находится... Тогда останется лишь аккуратно подобраться, по возможности идентифицировать и уничтожить. Уж это-то Баев делать умел. Недаром у себя в Секторе слыл он лучшим специалистом по разрешению именно кризисных ситуаций.

Ким поднял голову и посмотрел в белесое небо, подмигнул кому-то там невидимому, вывел "Отшельника" мыслекомандой из пассивного в активный режим и двинул машину вперёд, надеясь на мощные сканеры того же "Отшельника", свою интуицию и элементарное везение, чтобы решить эту головоломку.

Над Мизаем парил "Ронар", корабль-матка землян, или просто "мамочка", как ласково называл его экипаж, подпространственник-мегатонник класса "Шихан". Хотя "парил" скорее всё же подходило птицам, в частности, орлам или беркутам, отчасти стервятникам,- это когда расправлены огромные неподвижные крылья, а взгляд пронзительных янтарных глаз устремлён только вниз, на поиски добычи, беззащитной перед кинжальными когтями и железно-острым клювом. "Ронар" же на птицу совсем не был похож, но всё равно как бы парил - гигантский (двенадцать километров в поперечнике) вытянутый эллипсоид с ячеистой сферой в центре, с полукилометровыми трёхгранными отростками пространственных преобразователей, выходящих, как чудовищные штыки, из внешних квазиорганических мембран, чья структура состояла лишь из одной растянутой молекулы, отчего на внешней оболочке "матки" невозможна была никакая цепная реакция. "Ронар" плыл-парил над укрытым облаками шаром планеты, окружённый многочисленными киберавтоматами обслуги и (но это уже следуя параграфам Инструкции, писанными, как известно, кровью) патрульными звеньями "Алардов", многоцелевыми истребителями-перехатчиками.

В целом "Ронар" представлял собой мощный, хорошо отлаженный и хорошо смазанный механизм, основной функцией которого на сегодня являлась выработка, доставка на борт, а затем последующая отправка на Землю тислия, принципиально нового энергоносителя. Механизм этот в виде всевозможных служб, секторов, отделов и подразделений до недавнего времени функционировал вполне исправно и приемлемо, многочисленные колёсики, винтики и шестерёнки крутились как должно, нигде не скрипело и не скрежетало, когда по недосмотру что-то там недовернули или не смазали, как совершенно неожиданно он остановился и замер. Но не по вине человека - ударили извне, со всей могучей силой тяжёлого молота. Вдарили-то всего два раза, но и этого оказалось вполне достаточно, чтобы механизм сразу остановился. По инерции что-то в нём ещё звякало, тренькало и позванивало, но главное было достигнуто - механизм стали спешно разбирать и по частям, оставляя целые куски, доставлять на орбиту, покидая негостеприимную планету.