Самолеты Р.Л. Бартини - Страница 2

После посадки зрители устроили покорителю воздуха настоящую овацию, его забросали цветами».

Так Роберто Бартини впервые соприкоснулся с авиацией.

В 1915 году, в разгар Первой мировой войны, молодой офицер добровольно вступил в венгерскую армии и его отправили на фронт. Однако военная карьера Бартини длилась недолго: плененный казаками генерала А.А.Брусилова в Галиции во время знаменитого «Брусиловского прорыва», Роберто впервые оказался в России. Находясь в плену в лагере военнопленных Красная речка недалеко от Хабаровска, Баргини попал под влияние большевистской пропаганды, увлекся идеями Ленина и там же выучил русскии язык.

Вернувшись на Родину, Роберт Людвигович поступил Миланский политехнический институт. Год спустя Бартини стал членом Итальянской коммунистической партии (ИКП). Сказалась его природная тяга к революционное новизне, благородное стремление к свободе и счастью для всех.

Став инженером-механиком, он продолжил обучение в Римской летной школе, окончательно связав свою судьбу с авиациеи. Однако завершить обучение летному делу и получить пилотское свидетельство не удалось. В 1923 году на аэродроме Ченточелле при заходе на посадку отказал двигатель. Самолет был разбит, а Роберто оказался на больничной койке.

Менее чем за три года Бартини окончил высшее учебное заведение и по рекомендации ЦК ИКП отправился в Советский Союз для укрепления воздушного флота. Именно здесь расцвел талант авиаконструктора Бартини, делавшего все, чтобы «красные самолеты летали быстрее черных».

Осенью 1923 года вновь оказавшись в России, и на этот раз навсегца, Роберто Бартини «окунулся» в самую гущу событий, связанных со становлением советской авиации.

Это был год, когда в Советском Союзе завершалась демобилизация и переход армии на мирное положение, а лозунг «Трудовой народ, строй Воздушный флот!» стал девизом миллионов трудящихся нашей страны. Своим решением III Всероссийский съезд Советов обязал правительство в кратчайший срок принять меры к поднятию отечественной авиационной промышленности до размеров, обеспечивающих необходимое развитие гражданского, и военного воздушных флотов.

Прибыв в Москву, Роберто поселился в общежитии Коминтерна – гостинице «Люкс» (впоследствии – «Центральная» на улице Горького, а ныне – Тверская). Немного отдохнув от дороги, он направился на Ходынку, где находился Научно-опытный аэродром (НОА), куда ему посоветовали обратиться товарищи из Исполкома Коминтерна.

Трудовую деятельность в Советском Союзе Бартини начал с должности лаборанта-фотограмметриста в НОА, впоследствии превратившемся в Научно-испытательный институт ВВС (НИИ ВВС, ныне 929-й ГЛИЦ им. В.П.Чкалова). 10 октября 1924 года приказом начальника НОА B.С.Горшкова Бартини назначили постоянным представителем технической секции Научного Комитета ВВС.

Пять дней спустя в соответствии с другим приказом начальника Научно-опытного аэродрома Роберто Бартини уже числился как начальник Научно-технического отдела. В стенах этого учреждения под его руководством создавались специальные комиссии по испытаниям самолетов. В частности, он возглавлял испытания истребителя Н.Н.Поликарпова ИЛ-400 (И-1), самолетов Фоккера: двухместного разведчика C-IV и истребителя Д-XIII, самолетных гусеничных колес системы Корфа и Николаевича, построенных на заводе «Дукс».

Но в столице Роберт Людвигович (так его стали величать на русский манер) проработал недолго, и в 1926 году его имя в списках НОА уже не значится. По состоянию здоровья Бартини перевели в Севастополь в Управление ВВС Черного моря, где испытывались гидросамолеты. Там он продолжил службу инженером-механиком миноносной эскадрильи, состоявшей из поплавковых гидросамолетов ЮГ-1 фирмы «Юнкерс», затем – старшим инженером Управления ВВС Черного моря.

Находясь в этой должности, Роберт Людвигович не мог упустить возможности подняться в воздух. В итоге один из полетов едва не закончился трагедией. Случилось это в 1928 году во время испытаний разведчика открытого моря РОМ-1, созданного под руководством Дмитрия Павловича Григоровича. Этот эпизод из жизни Бартини дошел до нас благодаря инженеру И.А.Берлину, одному из ближайших помощников Роберта Людвиговича:

«Бартини рассказал мне об этих испытаниях, которые были поручены морскому летчику C.Т.Рыбальчуку. В один из дней на испытания РОМ-1 приехал из Москвы представитель ВВС С.В.Ильюшин (с 1926 но 1931 годы он был председателем Научно-технического комитета ВВС. – Н.Я.), которому суждено было стать одним из самых блестящих авиаконструкторов, и они вдвоем по собственной инициативе решили сами проверить машину в полете. Илыошин сел на левое командирское кресло, Бартини – на правое. Ни тот, ни другой не были морскими летчиками. И можно предположить, что дежурный гидробазы просто не решился запретить вылет большому начальству: в голубых петлицах гимнастерки Ильюшина блестели четыре ромба, на рукавах кителя Бартини – широкая комбриговская полоса. Взлетели они благополучно, но посадка едва не закончилась катастрофой. Двигательная установка – два спаренных в тандем мотора сдвинулась с места и пошла вперед, угрожая накрыть кабину вместе с экипажем. Бартини рассказывал, с каким трудом ему удалось дотянуться до сектора газа и выключить двигатели».

Работая в Севастополе, он, кроме испытаний авиационной техники, исследовал причины коррозии дюралевых конструкций гидросамолетов и совместно с инженером М.Г.Акимовым разработал методы защиты от нее. В дальнейшем в Центральном аэрогидродинамическом институте (ЦАГИ) им. Н.Е.Жуковского была создана специальная лаборатория, ставшая впоследствии одним из подразделений Всесоюзного института авиационных материалов (ВИАМ).

Служба в Севастополе совпала с подготовкой перелета сухопутного самолета «Страна Советов» (АНТ-4) – облаченного в гражданскую форму тяжелого бомбардировщика ТБ-1. Поскольку значительная часть маршрута этого перелета пролегала над акваторией Тихого океана, то самолет следовало «оморячить» – заменить колесное шасси поплавковым. Эту задачу Бартини также успешно решил, будучи техническим руководителем морского этапа полета. Перелет прошел успешно. В том же 1927 году Роберт Людвигович стал членом ВКП(б).

Бартини быстро дослужился до старшего инспектора по эксплуатации материальной части Управления Военно-воздушных сил Черного моря. Молодого, подающего надежды авиационного инженера быстро оценили и в 1927 году вернули в Москву, на этот раз – в Научно-технический комитет ВВС.

Р. Бартини в начале своей карьеры авиаконструктора

По урывочным, пока непроверенным данным можно предположить, что пробовать свои силы в качестве конструктора Р.Л.Бартини начал в 1925 году, когда вместе с В.М.Мясищевым они привезли в Коктебель на Всесоюзные планерные состязания свои первый безмоторный аппарат. С Владимиром Михаиловичем Бартини познакомился осенью 1924 года, когда Мясищев поступил на службу в НОА на должность чертежника конструктора.

Документальных подтверждении увлечения планеризмом обнаружить не удалось, по есть косвенные свидетельства построим! планера при участии Бартини. Более того, в бытность председателем Технического московского комитета Общества друзей воздушного флота (ОДВФ) Бартини написал работу по графическому определен по скорости снижения планеров.

Б 1927 году, как говорилось выше, Бартини принял участие в подготовке морского этапа перелета самолета АНТ-4 «Страна Советов» в Соединенные Штаты Америки, экипажу которого предстояло пролететь над тремя континентами и акваторией Тихого океана. Лететь над водной поверхностью от Хабаровска до американского города Сиэтла на сухопутном самолете было опасно. Для того, чтобы снизить риск, его попытались установить на поплавки от трехмоторного ЮГ-1, на котором полярный летчик Борис Чухновскии спасал экипаж дирижабля «Италия» после неудачной попытки полета к Северному полюсу. Однако их водоизмещение оказалось недостаточным для более тяжелой «Страны Советов», и за дело взялся Роберт Людвигович. Под его руководством в Москве в Опытным отделе-3 морского самолетостроения ОПО-3 (он дислоцировался на территории авиационного завода в тогда еще подмосковных Филях), куда Роберт Людвигович нередко наведывался для консультации у специалиста в области гидродинамики К.Ф.Косоурова и конструктора И.В.Четверикова, поплавки доработали, удлинив их носовые части.