Самогонщик против армии США (СИ) - Страница 7

Вечерело. Скоро лето пойдёт на убыль, дни понемногу станут короче. Лакей бесшумно пробрался на цыпочках и зажёг свечи. Отбрасываемые в их свете тени сделали лицо короля контрастным и более жёстким.

— Нужно что-то предпринять, отец. Он развалит королевство. Либо сам начнёт претендовать на трон, придумав новый подлый ход вроде этого.

— Вижу! Знаю. И связан присягой. Моуи может закрыть глаза на нарушение клятвы, скреплённой его именем. Иначе ему пришлось бы не вылезать из Мульда, вмешиваясь в людские дрязги. Но если весть о пренебрежении присягой ему введёт в уши его святейшество, да ещё в отношении короля, бог покажет силу, не сомневайся.

— То есть твои руки связаны…

— Да. Твои — нет.

— Но я должник Гоша! Он выручил меня, когда степные колдуны осадили наш замок.

— А меня он фактически посадил на трон. И что? Мы рассчитались с ним по всем долгам, признав узурпацию архиглейства.

— Другие глеи и бренты могут не согласиться выступить против него, отец. Гош у них в чести. Каждому он шлёт нир на день пришествия Моуи и на другие праздники.

— Верно. Армию против Гоша не собрать. Но один согласится. Айюрр. Особенно, если почувствует, что сможет вернуть себе хотя бы часть владений в Номинорре. Его землевладение на севере, у границ Кароссы. А от рук Гоша и его солдат северные наёмники потеряли за два года больше людей, чем за пять во всех остальных стычках.

— Дорого!

— Само собой. Придётся помочь, хоть без поступлений от Гоша в казне пустовато. Но будет потом ещё меньше, если не вернуть Номинорр в стойло.

Фирух, совсем не воинственный по натуре ант, печально кивнул.

— Ты прав, отец. Причём открытая баталия нам ни к чему. Надеюсь, Айюрр сумеет напасть внезапно, скрытно, без сражений в поле и штурма городов. Мы только оправились от прошлых бед!

— Не ограничивайся передачей ему серебра, сын. Помоги старому обормоту. Гош тебе доверяет, считает товарищем по походу в Монкурх. Используй!

— Где я из-за него получил тяжёлую рану и едва не сдох…

— Вот. Помни о ранении, когда в голову забредут глупые мысли о якобы «долге».

— Да, отец.

— И последнее, самое главное напутствие. Айюрр после победы не должен набрать прежней силы. Он точно не вспомнит ни о каком долге, уверен — при первой возможности полезет на трон, оттесняя меня. Кажется, у него есть совершеннолетний сын. Или племянник?

— Совсем молодой.

— Молодой, неопытный. То, что нужно. Если Айюрр победит, я не огорчусь, когда старый негодяй на торжественном пиру насмерть поперхнётся косточкой.

— Да, отец… Но насколько же всё это мерзко!

— Ты прав, — не стал спорить король. — Только, забравшись высоко, мы не вправе мыслить прежними категориями. Жизнь гораздо сложнее и далеко не всегда вписывается в заветы из Жития Моуи. Когда унаследуешь трон Дорторрна, будешь готов к гибким решениям, оказав мне помощь в подобных делах. Ладно, об Айюрре позаботимся во вторую очередь. Главное — избавиться от чужака Гоша. Чужакам здесь не место.

Поклонившись отцу, Фирух отправился в свою опочивальню во дворце. Принца раздирали смешанные чувства.

Гош много раз называл его другом и союзником, неоднократно подтверждал своё отношение делом. Этого не забыть, не вычеркнуть. Но всякий раз действовал так, потому что это соответствовало его интересам.

Гош владеет магией, данной ему Веруном. В том числе — страшным умением тайно убивать на расстоянии, спуская верью с приказом выпить душу. От такой перспективы похолодеют коленки у самого отважного!

Если дойдёт до устранения Гоша, а, похоже, так и случится, необходимо держаться от него как можно дальше. В трёх или четырёх мерах, чем больше — тем лучше. Главное, чтобы тот ничего не заподозрил до начала акции.

Фирух откровенно боялся своего так называемого друга.

С его уничтожением и возвращением Айюрра Мульд ослабеет. Гош — уникальный хрым. Но таков закон, о котором постоянно говорил отец: для блага короны в королевстве не должно остаться никого, более достойного занять трон.

То есть устойчивы и благополучны только те государства, где все, кроме монарха, сплошь бездари и посредственности?

Фирух не мог себе признаться, что при такой формуле благополучия королём Мульда следовало поставить Гоша. Он настолько хитрее и изворотливее остальных, что сложно представить ему конкурента.

Значит, ему не жить.

А операцию по устранению придётся готовить медленно, тщательно, не торопясь и не вызывая у Гоша подозрений.

За окном ресторанчика кружился снег. Центр Минска замело. Поэтому в тепле и сухости было особенно уютно. Особенно — в интересной мужской компании.

Человек, сидевший напротив, ничуть не смущаясь, уничтожал китайскую еду ножом и вилкой, а не палочками. Он произвёл на Анну Ивановну двойственное впечатление. Крупный, открытый, сильный. Привлекательный, несмотря на неопрятную бороду. И одновременно жёсткий, что несколько настораживало.

— Георгий, вы женаты?

— Да, — не стал увиливать он. — Двое сыновей. Там на фото есть и моя жена. Смуглая, рыжая, в косичках. С серебряными украшениями на зубах. Такая мода распространена среди её народа.

— Аборигенка?

— Да, но я не люблю это слово. Неуважительное. Туземец звучит ещё унизительнее. Автохтон — заумно. Сами они себя называют антами или хрымами. Два народа, уже сильно перемешавшихся — клыкастые с обычными людьми, такими как мы с вами.

Анна Ивановна крутила в руках смартфон Георгия, просматривая фотогалерею. Большую. Сотни фото. Скорее — тысяча. Несколько видео. Чёткие либо смазанные, удачные и не очень. Видно, что снимали много, непрофессионально, не вычистив повторки и явный брак.

— Затерянный мир… Невероятно!

— Его никто не терял. Нашёл только один человек, мой дед. И передал эту тайну мне.

— А теперь и я посвящена?

— Нет, — Георгий улыбнулся половинкой рта. Это движение губ, у большинства людей свидетельствующее о веселье, у него выражало непреклонность. Действительно, сам факт знания о существовании такого мира ничего не стоит, если неизвестен путь туда. — Вы понимаете, что подделать много сотен фото и видео нереально, картинки получены не с помощью нейросети. Я намереваюсь пригласить вас туда поработать. Минимум на десять лет. Оплата золотом плюс стол и кров. Рубли там не в ходу. Сети мобильной связи и спутникового интернета не имеется. Так что передавать привет родственникам… Маме?

— Да, только маме. Я разведена.

— Значит, навещая Россию, буду по электронке пересылать ваши видеоприветы маме. Детей нет?

— Тридцать, хоть и не родных. Я же учитель. Классный руководитель.

— Понятно. Профессия устраивает?

— Как вам сказать… В чём-то да. Многое бесит. Всё сложно.

Она с младых лет усвоила, что работа школьного учителя во-первых и во-вторых сводится к заполнению разного рода бумаг. Дети в лучшем случае на третьем месте. Чем их больше, тем больше родителей, с которых Анна Ивановна как классный руководитель вправе собирать деньги на шторы и ремонт класса.

Справедливости ради, всё остальное оплачивалось из белорусского бюджета довольно щедро. Особенно если сравнивать с нищими девяностыми. Стеклопакеты в окнах, компьютеры на столах, приличная сантехника в туалетах, свежая мебель в классах и в столовой, достойный инвентарь в спорт-зале… А ещё к каждой школе в добровольно-принудительном порядке прикреплялось госпредприятие, обязанное выделять «шефские деньги». Они расходовались на поездки по культурным местам и прочие просветительские акции.

— То есть дела идут неплохо? Пусть не идеально, идеала нет нигде, — уточнил Георгий.

— Всё было бы терпимо. Если бы не формализм.

Она работала не ради бумажек отчётности. Собственно, как и большинство учителей, старающихся дать детям как можно больше за отведённое время в жёстких рамках, предписанных программой. Именно благодаря подвижничеству педагогов, а не только компьютеризованным классам, подготовка белорусских школьников оставалась на удивление высокой, не провалилась по качеству с советского времени. Из года в год выпускники школы Анны Ивановны с лёгкостью сдавали ЕГЭ в Российской Федерации и поступали в вузы на бюджет, хоть готовились к белорусскому централизованному тестированию с другим набором вопросов и ответов. Не падали лицом грязь на вступительных испытаниях в европейские университеты, поработав лишь с репетиром по иностранному языку.