Самое таинственное убийство - Страница 31

Ну, а ее-то семья, — разве она была намного лучше? Немало успела передумать она бессонными ночами, ворочаясь с боку на бок, с тоской поглядывая в окно, за которым никак не хотел разгораться рассвет. Часто вспоминала прошлое, когда Арни был жив.

Все попытки уйти от тягостных дум ни к чему не приводили: ни теннис дурацкий с сервороботом, ни общие трапезы в гостиной, на которые она положила столько сил. Ни к чему не приводили и попытки помириться с детьми.

Однажды, когда часы прокуковали полночь, Сильвина проснулась, как от толчка. Стараясь унять сердцебиение, прислушалась. Тишина стояла плотная, слежавшаяся. Дом, казалось, вымер. Вот подняться бы сейчас и как есть, босиком, побежать к детям — Мартине и Мишелю. Когда началась ее разобщенность с ними, из какого пустякового конфликта выросла? Неважная она была мать, да и жена тоже.

Обед приближался к концу, когда средняя дверь внезапно открылась, разорвав грохочущий экран, и в гостиную вошел Сванте Филимен. Разговоры смолкли, все взоры устремились на вошедшего. Лицо сыщика было по обыкновению замкнуто, глаза смотрели спокойно.

— Приветствую всех, — сказал он.

Хозяйка пригласила его к столу, но Филимен отказался под тем предлогом, что не голоден.

Выйдя на середину комнаты, он произнес:

— Я хочу сообщить о ходе следствия.

Наступила мертвая тишина, прерываемая стуком положенных на стол вилок и ножей.

— Хочу проинформировать всех, без исключения. Несколько позже вы поймете почему.

— Недурно, Сванте, было бы сделать это раньше, — позволил себе замечание Делион, как ментор.

— Раньше у меня было несколько версий. Теперь осталась одна, наиболее вероятная…

Филимену бросилось в глаза напряженное лицо Мишеля, вдруг покрывшееся мелкими капельками пота. Сыщик, хотя и собрал по следствию огромное количество информации, подвластное лишь компьютеру, знал не все. В частности, ему не было известно, что у Мишеля в последние дни выкристаллизовалась собственная, в высшей степени экстравагантная гипотеза о том, кто является убийцей его отца. Этой гипотезой он еще ни с кем не успел — или не решился — поделиться. И теперь всеми фибрами исстрадавшейся души Мишель жаждал либо подтверждения, либо, наоборот, опровержения своей гипотезы.

— Итак, кто же среди нас убийца? Кто выстрелил в Завару? — не сдержался Арсениго.

— Пока есть только версия, хотя и наиболее вероятная. Вероятность необходимо перевести в достоверность. Надеюсь сделать это в ближайшее время, но мне не достает нескольких деталей.

— Откуда они возьмутся? — спросил Рабидель.

— Мне поможете вы, здесь присутствующие. Детали могли сохраниться только в вашей коллективной памяти. Каждый должен будет сосредоточиться и припомнить ночь убийства, мельчайшие подробности посещения кабинета Завары.

— Каждый из нас и так рассказал вам все, что знал, — подала голос Мартина.

— Это вам только кажется. Остались нетронутые уголки памяти.

— Я, например, ничего не скрывала… — пожала плечами Сильвина.

— Я не ставлю под сомнение вашу добросовестность. Речь о другом. Человеческая память — хитрая штука. Любит припрятывать информацию, как бы про запас. Мы извлечем ее, но только коллективными усилиями.

— Может быть, Сванте, вы собираетесь допрашивать нас под лучами, подавляющими волю? — сказала Даниель. Она не далее, как нынешней ночью прочла детектив, подсунутый Мишелем, где излагался именно такой метод допроса.

— Нет, — покачал головой Филимен. — Нужную информацию я получу методом мозговой атаки.

— П… простите, а что это такое — мозговая атака? — спросил Мишель.

— Вы, подготовившись, соберетесь вместе, я буду задавать вопросы, а вы — без промедления отвечать на них. Это и будет пробуждение вашей коллективной памяти.

— Выходит, нам предстоит последний штурм твердыни, — произнес Делион.

Сильвина спросила:

— А где будет происходить этот самый… бой?

— Здесь, в гостиной. За этим самым столом, при работающих видеостенках. Обстановка должна быть такой, как в ночь убийства.

— Когда это будет? — спросил нетерпеливо Гурули.

— Сегодня вечером.

— А я предлагала сегодня вечером совсем другое, — заметила Даниель. — Значит, не судьба провести нам вечер первого снега…

— Но какова же ваша версия, Сванте? Кто стрелял в Завару? — спросил марсианин.

— Об этом я сообщу позже. — Филимен внимательным взглядом осмотрел присутствующих.

Мартина вертела в руках прозрачный стаканчик с подтаявшим мороженым, не замечая, как белая жижа проливается на скатерть. Сидящий рядом с ней Эребро неподвижностью напоминал мраморное изваяние Аполлона. Рабидель с Делионом обменялись многозначительным взглядом, словно им было известно нечто, скрытое от других. Мишель побледнел, как мел. Сильвина в задумчивости барабанила пальцами по столу. Один только Арсениго сидел с безмятежным выражением, словно все происходящее его не касалось, и смотрел не на сыщика, как остальные, а на Даниель, как будто кроме них двоих в гостиной никого не было.

— До вечера у вас есть время все продумать, — сказал Филимен.

— А если кто-то скажет неправду? — спросил Делион. — Или утаит то, что знает?

— Этого никому не советую. Неправда тут же выплывет при перекрестном опросе.

После ухода Филимена снова вспыхнул шум.

Кто-то выражал радость, что наконец-то наступила определенность, другие выглядели угнетенно.

Обед был позабыт. Стулья с шумом отодвигались, люди сбивались в группки, обменивались впечатлениями, обсуждали необычное предложение Филимена. Выбрав момент, когда Даниель осталась одна, Мишель подошел к ней.

— Понравилась книга, Дани?

— Спасибо. Знаешь, я в первый раз в жизни так увлеклась чтением.

Мишель вспыхнул от радости.

— Я тебе еще принесу. Такую книгу припас…

— Не надо, не заходи, что-то читать расхотелось.

— Дани, пойдем, прогуляемся, — предложил он, набравшись решимости.

— Забыл, что мы взаперти? — она насмешливо посмотрела на него. — Куда тут пойдешь? Разве что во внутренний дворик, а на тебя со всех сторон в окна смотреть будут.

— А пусть смотрят!

— Нет уж, спасибо.

— О, ты не з…наешь нашей виллы, — загорячился Мишель. — Я п…покажу тебе под домом целый подземный городок: п…подвалы, склады… Я даже пытался в детстве карту подземных помещений составить, да запутался.

— В детстве? Думаю, это было не так давно.

— Мне скоро стукнет…

— Знаю, знаю, все равно я для тебя старуха.

— Ты всего на год старше меня, — возмутился Мишель.

— Может, на год, а может, и нет.

— Что-то не пойму. Ты о чем, Дани?

— Арнольд однажды объяснял мне, что время — понятие условное. Оно может то сжиматься, то растягиваться, как пружина. И еще он говорил, что если случайно попадешь в параллельное пространство, время там течет иначе…

— Но мы-то с т…тобой в одном пространстве, и вообще п…причем здесь мой отец?!

— О, у нас зубки прорезаются.

— Дани, нам надо серьезно поговорить. — Мишель увидел приближающегося к ним Арсениго и замолчал.

Решимость, которую Мишель копил в себе долгими днями, при виде Гурули улетучилась, словно воздух из продырявленного воздушного шарика.

— А я так ждал, что будет вечер первого снега! — сказал Арсениго. — Самый интересный случай в моей жизни вспомнил, чтобы всем рассказать.

— Да, вечером нам предстоит развлечение другого рода, — заметила Даниель.

— А по-моему, м…мозговая атака, или штурм, — это жутко интересно! — воскликнул Мишель.

— Вот иди и готовься! — посоветовал Арсениго. — На два слова, — обратился он к Даниель и, взяв ее под руку, отвел в сторонку.

— Что это значит? — спросил он. — Ты на младенцев перекинулась? Имей в виду, я не мяч, который можно футболить.

— Я никому не даю отчет.

— То ты за этим сыщиком бегала, теперь — этот мальчишка, у которого молоко на губах не обсохло.

— Тебя это не касается.

— Ошибаешься.

— Какие у тебя права на меня?